Воспоминания. Стихи. Переводы
Шрифт:
«Старая голубятня». М. Т. был непременным участником этих встреч.
В августе 1921-го прошел вечер, посвященный русской литературе и
русскому народу. «Поочередно брали слово инициатор этого вечера
Марсель Сэ и русский поэт Марк Талов. Страницы Октава Мирбо, Суареса,
Анатоля Франса, Верхарна, Роже Девиня, Достоевского, Толстого с
чувством читали Марсель Сэ, Поль Юссон, Курбель, Бартю, Бушар. Талов
пылко продекламировал в высшей степени благородные и мощные
недавно умершего русского поэта Александра Блока» (Montparnasse, 1
сентября 1921 г.).
27. Критик Ж. Шюзвиль присутствовал на открытии «Палаты Поэтов»: «Цель
группы — вновь собрать силы, рассеянные по
220
свету в изгнании. Автор пронзительного сборника «Любовь и голод» Марк
Талов, Парнах, Шаршун, Гингер и др. поэты будут читать свои
неопубликованные стихи, знакомиться с новостями поэтической жизни
нынешней России. В эту группу входят также хорошо известные художники
Судейкин, Гудиашвили и др. Музыкальные вечера организует Бывший
режиссер «Летучей мыши» Вермель. Обещал свою деятельную помощь
музыкальный критик знаменитого журнала «Аполлон» Андрей Левинсон.
Короче, это объединение молодых русских поэтов, художников, музыкантов,
которое отныне в самом сердце Латинского квартала будет регулярно
проводить свои заседания, и это заслуживает самого живого интереса» (Les
hommes du jour. P.1921, 13.VIII).
«Несколько молодых поэтов, живущих в Париже, вслед за своими
французскими коллегами открыли цикл вечеров в «Хамелеоне», небольшом
кафе на бульваре Монпарнас, превратившемся в выставочный зал. Здесь
проходят поэтические чтения. В спешке организаторы не определили свою
программу, поэтому помимо удачных поэм, которые нам довелось услышать,
прозвучали также несколько посредственных эссе. Валентин Парнах прочел
отрывки из своей заумной новой композиции, посвященной Эйфелевой башне и
джаз-банду. Марк- Людовик Талов — несколько трогательных стихов о своей
жизни. Евангулов — колоритные стихи в теплых тонах Кавказа. Следует также
запомнить имена Шаршуна и Гингера.
Ж. Шюзвиль».
(Mercure de France, 15 сентября, 1921 г.)
В отличие от бесплатных вечеров французских поэтов, которых
поддерживали богатые любители искусства, «Палата поэтов» могла
рассчитывать только на себя. Плата за вход составляла 5 франков. Занималась
«Палата» и издательской деятельностью. Так в 1922 г. с грифом «Палата
поэтов» вышли книги Г. Евангулова «Белый духан» и А. Гингера «Свора
верных». Как и следовало ожидать, «Палата»
и она «конфисковала» работы С. Судейкина. Из их числа нам известен только
портрет В. Парнаха, воспроизведенный в книге «Карабкается акробат» (Париж,
1922 г.).
Из письма М. Т Георгию Евангулову от 16.11.1964: «...Ваш адрес сообщил мне
наш общий друг Сергей Шаршун. Списал-
221
ся я и с Гингером. Нечего и говорить, до чего меня обрадовала весть о том,
что к двум «сопалатникам» я теперь могу прибавить и третьего — Вас.
Четвертый — я, Талов «воскрес из мертвых» [...]. В Тбилиси я увиделся с
Ладо Гудиашвили. Мы с ним смеялись сквозь слезы, вспоминая Париж и
глубоко сожалея, что были настолько неразумны, что не догадались сняться
всем содружеством «Палаты поэтов»! [...] Жив еще и пятый сопалатник —
Борис Борисович Божнев [...] Остальные два, Парнах и Струве умерли».
28. За десять лет жизни в Париже М. Т стал неотъемлемой частью мира
Монпарнаса.
«В колонии иностранцев квартала Монпарнас уже добрых десять лет
заметна интересная литературная личность — Марк- Мария-Людовик Талов.
Лицо в высшей степени выразительное — страдающего поэта,
пессимистического мечтателя, кузнеца образов — вот это лицо Талова.
Учтивый, приветливый, он пробирается между столиками Больших
художественных кафе, и со всех сторон ему протягивают руки. Поэт с
сияющими голубыми глазами, с чувственным ртом, с по-славянски курносым
носом нежно улыбается, а его матовое лицо выражает неизъяснимое страдание,
потому что поэт Талов — он сущий поэт, именно русский поэт в изгнании, и
как таковому ему лишь с трудом удается утолить свой голод.
Ах! Если бы поэт Талов писал в русских газетах, если бы он умел
смешиваться с будничной жизнью, слишком будничной, увы! он, может быть,
был бы «материально обеспечен». Но этот неподкупный мечтатель, этот
неисправимый ловец образов поклялся в верности своей музе.
Как в течение уже десяти лет живет поэт, каким чудом удается ему, не имея
никакой настоящей профессии, удовлетворять потребности своего желудка?
Это Талов расскажет нам, если решится взяться за низменную прозу. И тогда
мы, несомненно, будем иметь любопытные страницы о мученичестве
неприспособленного поэта, заблудившегося в меркантильном XX веке.
...Он здоров и молод, вокруг него волнуется жизнь, полная изобилия и
роскоши. Он блуждает по улицам в поисках новых ощущений. Всеми своими