Воспоминания. Стихи. Переводы
Шрифт:
204
Привозят вести горькие и строки,
Написанные кровью.
Когда впервые осветил твой факел
Мои глаза печальные, как шибко
От счастия в груди забилось сердце,
Облитое слезами!
Плывя от хмурых берегов тирренских,
Я, при внезапной перемене ветра,
Средь отмелей песчаных и неровных
Видал твой яркий светоч.
Его
Они, не слыша собственных обетов,
Что растворились в ропоте стихии,
Кричали: «Мальта!! Мальта!!»
Тогда ты нам казался ореолом,
Сияющим над головой святого,
Который предлагает отщепенцам
Спасенье и отраду!
Тебя я не забуду, если только
Сам не изменишь ты... Я не забуду,
О, царь ночи, благодетельного света
Твоей вершины чудной.
За то, что ты напомнил мне сиянье,
Зажженное взошедшею зарею
На башне Кордовы, где древний купол
Сверкает позолотой.
205
Из Галактиона Табидзе (1892-1959)
МОНПАРНАС57
Вашей жизни нежную
Сказку слышу в тихий час;
Ваша неизбежная
Пристань — старый Монпарнас.
И сверкают молнии
Вин в прозрачном хрустале,
Словно их наполнили
Стрелы солнца Монпелье.
Кольца дыма странные
Щиплют сонные глаза.
Хриплые и пьяные
Раздаются голоса.
Вижу в переулке я:
Тенью мертвой старины
Омнибусы гулкие,
Дребезжа, уходят в сны.
206
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Л.
Н. Мамлина происходила из семьи крупного ростовского
промышленника, но предпочла жизнь революционера-подпольщика. Сразу
после февральской революции Лещинские вернулись в Россию. И лишь в
1968 году М. Т. узнал, что они были активными большевиками. В
«Московской правде» он прочел сообщение о смерти Л. Н. Мамлиной,
разыскал дочь Лещинских, тоже художницу Елену Оскаровну, которая
рассказала об участии отца в Октябрьской революции, в гражданской войне,
о его гибели, и, в свою очередь, узнала от М. Т. подробности жизни семьи в
Париже.
2. «Парижский вестник», 30 мая 1914 года:
«Литературный кружок. В воскресенье 31 мая в 8 1/2 часа веч. в кафе на
авеню d’Orleans, 2 состоится очередной литературный вечер. Прочтут г. г.
Оцуп — стихи, В. Пржездзецкий — «Поэму
и М. Талов — «Отрывки из современного романа».
В заключение обсуждение вопроса об издании литературно-критического
альманаха».
«Парижский вестник», 1 августа 1914 года:
«Литературный кружок. В воскресенье 2 августа в 9 ч.в. в кафе на авеню
d’Orleans, 2 состоится очередное собрание. Прочтут: С. Астров — поэму
«Лиза» и несколько слов о «Вечерах» (№ 2) и Марк Талов — стихи».
3. Из письма от 30.01.1915 г. скульптора И. Жукова, уехавшего в Россию в
начале войны, парижского товарища М. Т: «...Гукасов и Свирский в
Петрограде. Свирский служит химиком на ниточной фабрике, а Гукасов по
обыкновению ничего не делает, если не считать Георгия Победоносца,
которого он со Свирским вылепил из снега во дворе своего дома на
Литейном проспекте».
4. В книге «Люди, годы, жизнь» И. Эренбург привел эти стихи по памяти,
исказив их; «...ни имени, ни отчества...» — отклик М. Т. на прилипшее к
нему первое время в «Ротонде» обращение — «дядя Талов».
207
5. В пятидесятые годы в Москве к М. Т. неожиданно обратилась некая дама,
стоявшая как и он, в очереди за апельсинами: «Мы с вами где-то
встречались. Вы не бывали у Бальмонта?» После утвердительного ответа:
«Там-то я вас и видела! А знаете ли вы стихотворение Бальмонта «Алисе»?
Я и есть та самая Алиса». М. Т. хорошо знал поэзию К. Бальмонта, а
стихотворение «Алисе» как раз было помещено в сборнике, подаренном
поэтом М. Т Но даму эту он видел впервые, в этом М. Т. не сомневался.
Позже выяснилось, что это была Алиса Коонен, с которой М. Т никогда
прежде не встречался. Как она угадала в нем знатока поэзии Бальмонта? Это
осталось загадкой. Оказалось, к счастью, что она дружна с Ниникой —
Ниной Константиновной Бруни-Бальмонт. При первой же встрече Нина
Константиновна воскликнула: «Так вы и есть тот самый Талов, который сел
у нас в доме на горячую печку?! Я помню, как мы с кузиной гасили вас
полотенцами. Мы с мамой часто смеялись, вспоминая этот случай». С этой
встречи и до самой смерти поэта, Нину Константиновну и М. Т связывала
самая теплая дружба.
6. «Улей» («La Ruche des Arts») — восьмигранное трехэтажное здание, ранее
служившее «Павильоном вин» на Всемирной выставке 1900 г. в Париже.
После завершения выставки павильон был перемещен на окраину города.
Небольшие помещения, расположенные вокруг центральной лестницы,
хозяин за невысокую плату сдавал художникам и скульпторам под