Воспоминания. Стихи. Переводы
Шрифт:
Которую оставил Пиросмани...
И он, всю веру вылив безотчетно
Пусть во встревоженное бегство лани,
Заставил полюбить свои полотна.
1963
176
ТИЦИАН
Он шествовал богом Халдеи
По улицам ранним Москвы,
Когда в нем мешались идеи
С шуршаньем осенней листвы.
Когда мы надеждами жили,
В моем рисовалось уме,
Как буду ему и Яшвили
Читать своего Малларме.
А раньше еще, в Ананури,
Задумчив он был, как пророк.
Он был уже пленником гурий
И видел, как взводят курок,
Как в саван спеленутый, мертвой
Звездой он зашел за туман...
Очей-звезд сияющих взор твой,
О, кто погасил, Тициан?
Нашелся ль недремлющий ратник,
Чтоб руку злодея скрутить,
Когда в свою жертву стервятник
Хотел уже когти вонзить?
И разве прочтем мы в рассказе,
Как душу свою ты терзал,
Когда в свой реестр Саакадзе
Двадцатым в безумьи вписал!
1963
177
ДО МА
(На улице Жозеф Бара в три часа утра)
Во глубине — овал оконца,
И во всю ширь стены — кровать.
Любил ты пыльный конус солнца
На коже рук в студь ощущать.
Сперва под паутиной серой
В углу блеснет, бывало, луч,
Осветит полочку с Венерой
И в скважине замочной ключ.
От двери слева — стол со стулом
Трехногим, но сидеть нельзя.
Сел, в положении сутулом
Съезжаешь, ерзаешь, скользя...
Но, вдохновеньем опаленный,
Ты слезы сердца изольешь,
Пока, работой изнуренный,
В бессилии не упадешь...
1965
178
МИРНОЕ
Не твоя ль свирель сыграла Песню мне?
Слушал я: листва дрожала
В тишине.
Я не понял на рассвете,
Что со мной.
Засвистал ли это ветер
Снова в бой?
Или лес многоголосый
Нас позвал?
Башмаком с травинок росы
Я сшибал.
Задыхался вновь спросонья
Я от мук.
Раздавался под ладонью
Сердца стук.
Встал, увидел из-за веток:
На устах
У тебя свирель, и лето —
В волосах.
1967
179
КУТЕЖ53
Кутеж в разгаре самом. Кислинг
(Он — с челкой) бьет бокалы о-стол.
Картину продал. — «Глезу — рислинг!» —
Орет. С ним Пикассо, апостол
Кубизма, но его по свету
Пустил Жакоб, создатель школы.
— «Гарсон, дать кальвадос поэту!» —
Вин золотых текут пактолы*.
Ржет с беззастенчивостью Пабло,
Высмеивая Модильяни:
— «Полотна мажет кистью дряблой
Жрец бахусовых возлияний...
Подумать можно, что иного
Для свинства нет в Париже места,
Как эта площадь... Эх, корова!..
Пьян в стельку с одного присеста...»
Глазами злыми василиска
В Малевича** впилась Диана,
Швырнув бокалом, и хоть близко,
Да, к счастью, не попала спьяна.
Зал буен и гостеприимен.
Фон-Эссен, Цадкин и Маревна
Уж тянут «Аlle Fische schwimmen»
С надрывом, хрипло и напевно.
* Пактол — мифический золотоносный ручей. Так у автора.
** Так у автора
180
И вскоре в облаке сигарном
Весь зал гремит, шатаясь пьяно,
Рефрен с наддачею ударной
Подтягивает: «О, Сусанна».
Наваливаясь друг на друга,
Поют, а кажется — рыдают.
Забыв обиды, голод, ругань,
Все стены громом сотрясают.
Они как бы в фелюге зыбкой
Качаются между волнами,
Меж тем, как золотою рыбкой
Бокал плывет над головами.
Так, до зари, в кафе затихшем,