Воспоминания. Стихи. Переводы
Шрифт:
165
Имей поэт хоть двадцать су,
Не трепеща, зубов не скаля,
Ночь он провел бы не в лесу,
А в кабачке рабочем На11е’я:*
Тепло, и на сердце покой,
Тарелка супа, булка с салом...
И почему б часок-другой
Не промурлыкать за бокалом
Не слишком кислого вина?
Откуда взять? Он — безработный!
Давно прошли те времена,
Когда дымился завтрак плотный Пред ним...
1949
*
166
ИЮЛЬСКАЯ СТУЖА
Когда без денег жизни нет,
И денег нет платить по счету
В кухмистерской, тогда, поэт,
Стучись в фабричные ворота!
Не раз он тратил юный пыл
На пивоваренном заводе,
В подвалах ежедневно стыл
С изголодавшимися, вроде
Него, в цех вечной мерзлоты
Спускался...
В холоде сугубом
Заиндевелые цветы
Лепились к пухлым снежным трубам...
Стучал зубами фантазер
В предвиденьи минуты дремы,
Чаны немилосердно тер
Глубокие, как водоемы.
Спускался же туда, на дно,
По лестнице. Когда фаланга
Руки застынет, заодно
В тот миг обдаст его из шланга
Сопляк, мальчишка озорной...
Обдаст струею ледяной!
Поэт проклятьем разражался
И дергался, как сумасброд,
167
И воздух он рубил руками,
Как дервиш: то его трясет,
То заскрежещет он зубами,
Тогда как на дворе — жара,
Лоб как у негра, смугл затылок,
И прячутся в углу двора,
В тенечке мойщики бутылок.
«Когда же прогудит гудок?» —
Мечтает он.
Будь он пролаза,
Наверх взобрался б на часок
И до гудка вздремнул вполглаза!
А в час обеденный свой пай —
Полдюжины хмельного пива —
Отдаст товарищу: — «Хлебай!»
И улыбнется как-то криво...
Он видит радужные сны.
Вздремнет, на самом пекле лежа,
И не прогрев еще спины
Гудок уж слышит.
Снова — то же.
Вновь — область мерзкой мерзлоты.
Бежит по трубам воздух сжатый.
Заиндевелые цветы
Мозги морозят до заката.
И все же счастлив был поэт
И сыт. Ведь, до того (еще бы!)
Жил впроголодь немало лет
И
...............................................
Поставим точки все над «i»:
Да есть ли те заводы, где бы
Кто добывал за все труды
На все насущные потребы,
И ночью выспался бы всласть,
И хлеба пожевал бы вволю?
168
Зияющая зверя пасть
Его проглатывала долю.
Так средь цистерн студеных он
Перемерзал до полугода,
Пока не выставит патрон
Его на улицу с завода.
1949-1968
169
УЖИН У ВЛАДИМИРА ПОЛИСАДОВА
Я — один. Кому я нужен?
Предоставлен сам себе.
Если набредешь на ужин,
Благодарен будь судьбе.
И в панической тревоге
Я к Владимиру хожу,
Сочиняя по дороге
То, что я ему скажу.
Слово может много значить:
Что сказать? И каждый раз,
Чтобы речь переиначить,
Я жую мочалку фраз.
Это он меня устроил
У ваятеля Шарлье,
Но меня не успокоил
Угол в грязном ателье.
Чем глухая полночь тише,
Тем ужасней слышать мне
Писк неугомонной мыши
В темноте и в тишине.
Писк пронзителен и тонок.
Мой испуг необъясним:
Видно, голоден мышонок.
Голодаем вместе с ним.
Ох, уж и напасть Господня!
Просыпаюсь поздно днем.
170
Друг мой, сердце, а сегодня
Мы куда с тобой пойдем?
И в панической тревоге
Я к Владимиру хожу,
Сочиняя по дороге
То, что я ему скажу.
С пересмяглыми губами
И с тяжелой головой,
Осторожными шагами
Пробираюсь, сам не свой.
Ну, придешь. Стучишься. Он-то
Парень-золото. С душой...
Взял же в жены мастодонта
Слабый, щупленький такой!
Вот, он, брови сдвинув хмуро,
Крестится на образа,
А на темени тонзура
Так и блещет мне в глаза.
Вот с улыбкою презренья