Воспоминания. Стихи. Переводы
Шрифт:
нежностью».
В письме от 04.02.1969 г. M. Т представляет Жанне Нину
Константиновну Бруни-Бальмонт: «Нина Бальмонт — дочь величайшего
русского поэта, заслуги которого были по достоинству оценены во
французских литературных кругах». Из ответа Жанны: «...Я не так
невежественна в русской литературе, как Вы думаете. В первые 20 лет моей
жизни, которые прошли в Италии, я прочла все-таки, хотя и в плохих
переводах, Блока, Есенина, Пастернака и даже Бальмонта...».
M.
Мандельштама. Мандельштам велик, но велик по-особому. Его стихи
надрывают душу и сильнее, чем поэмы Пастернака, намного сильнее. Я
хочу привлечь Ваше внимание к его поэзии».
Как и ее родители, Жанна Модильяни рисовала. В свои письма она часто
вкладывала выполненные на картоне маслом или тушью абстрактные
композиции.
23. С просьбой написать предисловие M. Т обратился к Н. M. Минскому. Его
ответ от 31.03.1919 г.:
«...Охотно бы исполнил Вашу просьбу, т. к. Ваши стихи не лишены ни
огня, ни искренности, но сознаюсь Вам, что французская манера
предисловий мне никогда не нравилась. Это какая-то взаимная реклама.
Старый писатель рекламирует молодого тем, что пишет предисловие, а
молодой — старого
218
тем, что обращается за предисловием. Знаете русскую поговорку:
гречневая каша сама себя хвалит.
Стихи Ваши сами по себе хороши. Издайте их как есть, и позвольте Вам
от души пожелать успехов.
Уважающий Вас
Н. Минский»
Деньги на издание дал художник Феликс Лебон: «Возвращать ничего не
надо. Вы не представляете, на какие пустяки я трачу свои средства.
Достаточно, если Вы подарите мне один экземпляр книги». Однако издание
книги задержалось более, чем на год. Сначала деньги у поэта выпросил его
друг художник Антонио Симонт: «Мне нужен хороший костюм, мне стыдно
приходить в дом к невесте» (невеста — Марсель Лиони, художница из
богатой семьи). Наконец, втайне от Симонта, деньги вернула сама невеста, и
М. Т передал их издателю. Тот закупил бумагу и приступил к изданию.
Отпечатав половину тиража издатель (он же наборщик и переплетчик) запил
и продал оставшуюся бумагу. М. Т был в отчаянии, избегал Лебона, боясь,
что тот сочтет его обманщиком. Наконец, тираж был завершен — половина
на хорошей, другая — на скверной бумаге.
24. М. Т был частым гостем Мережковских. По его свидетельству
Мережковского живо интересовала литературная жизнь Парижа,
католическая философия. В мае 1922 г. перед отъездом в Берлин М. Т. зашел
к Мережковским
Берлин — это дорога в Россию. Она была так возмущена, что даже не вышла
из своей комнаты.
25. Из статьи критика Ж. Шюзвиля* (Mercure de France. Р. 1922. 15.VI)
«Двойное бытие» — произведение подлинного поэта, к которому,
признаюсь, чувствую живую симпатию. Его поэзия — это он сам,
простодушно-сложный и отличающийся смиренномудрием — не перед
людьми, — той приметой душ, для которых жизнь — неиссякаемый
источник изумления. Читая
* Жан Шюзвиль — французский поэт, критик. Переводчик русских поэтов и
прозаиков. Переводил Пушкина, Брюсова, Мережковского, русские сказки. Еще
до революции бывал в России, тогда же познакомился с М.И. Цветаевой,
переписывался с ней. В 1910-1920-е годы считался главным французским
специалистом по новейшей русской поэзии.
219
Талова, в какой-то момент понимаешь, что бедность откликается на
некое мистическое призвание, веришь, что богема — это нечто необходимое
поэту. Эта тоска по самому простому — хлебу, одежде, женщине — не
является ли она на самом деле ничем иным, как превращением знака в суть,
жреческим действием, возвращающим словам их глубокий жизненный
смысл. Таким образом, у этого поэта нет разлада. За заглавием «Двойное
бытие» скрывается цельность бытия поэта. Талову присуща бессознательная
ирония художников и Богов: он сам творит свою жизнь — единственный
способ не быть ею раздавленным...».
М. Слоним так завершил обзор поэтических сборников: «Вряд ли
можно выделить из этого длинного списка два-три имени, заслуживающих
внимания. Исключение, пожалуй, составляют несколько подражательные,
но талантливые стихи М.-Л. Талова («Двойное бытие» и «ЛюБовь и голод»
— Париж) и два сборника стихов Вл. Сирина («Горний путь», «Гроздь»)».
(«Русская зарубежная книга», ч. 1, Прага, 1924, с. 103).
26. Весной 1921 г. монпарнасские поэты и художники решили возродить
традицию старых литературно-художественных кабаре, в которых царил дух
чистой поэзии. Специально созданный комитет следил за тем, чтобы в
работу кабаре не вмешивалась ни политика, ни коммерция. В «Хамелеоне»
стали собираться представители разных монпарнасских художественных
движений. Слушали доклады о творчестве Верлена, Малларме, Бодлера,
Рембо... Для чтения стихов иногда приглашали актеров из театров «Одеон» и