Война меча и сковородки
Шрифт:
– Дело в том, что супруг забыл спросить, боюсь ли я.
– Дело в том, тетушка, - перебил ее Годрик, - что мы с графиней очень разные люди. И жить вместе для нас - сущая мука.
– Говори за себя, - буркнула Эмер.
– Хочешь сказать, что спустя столько времени между вами нет и намека на супружеские чувства? А как же ваши поцелуи?..
– Минутная слабость. Вы слишком поторопились увидеть то, чего не было.
– Поторопилась? Графиня Поэль? Я была уверена, что мой племянник вам нравится.
Эмер стояла перед ней, опустив голову.
– Нравится?
– настаивала королева.
– Отвечайте прямо, здесь нет сторонних людей, вам нечего стесняться. Ну? Почему молчите?
– Я люблю его, - сказала Эмер.
– О!
– королева откинулась на спинку кресла.
– Не ожидала такого откровенного ответа. Но это очаровательно.
– Это неправда, - сказал Годрик, не поворачивая головы.
– Она просто упрямится.
– Откуда уверенность?
– спросила Эмер, и голос ее зазвенел.
– Женское прямодушие не в чести, я знаю. Но не могу молчать, если заговорили об этом. Сердце мое сразу потянулось к тебе. И теперь чувства сильнее, чем были в день нашей свадьбы. Я не лгу, и признаюсь, что полюбила тебя, Годрик Фламбар. А Роренброки любят раз и навсегда. И это не упрямство, не прихоть, не желание обладать твоим состоянием. Мне нужен ты, и только ты. Не спрашивай, почему так получилось. Половину я не смогу тебе объяснить, а половину не смогу рассказать. Но сейчас в моих мыслях и в моей душе только ты. Ради тебя я готова пойти под стрелы разбойников, встретить кинжалы убийц, выпить яд и пройти по Млечному пути от края неба до края. И это не громкие слова. Ты считаешь, я недостойна тебя, но спроси, что важнее: внешний лоск или преданное сердце? Тем более, когда рядом с тобой должны находиться верные люди. Просто прими мою любовь. О большем пока не прошу.
Она замолчала, в волнении накручивая на палец конец пояска.
Но Годрик не торопился говорить, хмурился и барабанил пальцами по оконной решетке.
– А речь-то не лишена смысла, Годрик, - сказала королева.
– Девушка оказалась смелее сотни рыцарей и призналась тебе. Что ответишь? Не испугаешься?
– Не испугаюсь, - промолвил он спокойно и четко.
– Я ценю смелость и прямодушие Эмер из Роренброка, но не скажу того, чего она ждет. Прости, я не могу принять твою любовь. Время такое, что надо думать о долге, а не о чувствах.
Эмер побледнела, как полотно, но сохранила присутствие духа:
– Про долг мне известно побольше твоего. Сказала же: не прошу многого. Я твоя жена. Я знаю, жен не всегда любят. Но ты бы мог проявить немного больше уважения, и относиться ко мне, как к супруге, а не легкомысленной девчонке.
– Только дело в том, что ты именно такая. Легкомысленная девчонка, которая не видит дальше своего носа. Ее Величество говорит правильно - наступили непростые времена. И ты говоришь правильно, что нам нужны верные люди. Но кто сказал, что ты - верна?
– Обвиняешь в измене?!
– Эмер задохнулась от такой несправедливости.
– Нет, не в измене. Но иногда предатель не так опасен, как верный... дурак.
– Годрик!
– воскликнула королева упреждающе.
– Прошу прощения, тетушка, - он церемонно поклонился.
– Больше я не оскорблю твоего слуха грубыми словами.
– Проси прощения у жены!
– У жены?
– он перевел взгляд на Эмер.
«Во взгляде дохлой рыбы больше чувств!» - подумала она, испытывая желание что-нибудь грохнуть об пол.
– Уверяю вас, моя жена знает и более крепкие словечки. Она не так утонченна, как вы, тетушка. И это - одна из причин, почему я отказываюсь от нее. Мне не нужна жена-кузнец. Мне не нужна жена-рыцарь. Мне не нужна жена, с которой всегда чувствуешь себя, как на острие кинжала, гадая, что она выкинет в следующий момент.
– О чем ты?!
– крикнула Эмер.
– Я устал от твоих выходок.
– Каких выходок?!
– Эмер обернулась к королеве, ища поддержки.
– Всего-то трижды расквасила ему нос, ткнула вилкой в ляжку, заставила пробежаться голым по саду, притворилась, что утонула. Разве же это повод, чтобы разводиться?!
– Ткнули вилкой?!
– взвизгнула королева.
– Я не больно, - утешила ее Эмер.
– Вот видите, тетушка, что мне приходилось терпеть?
– спросил Годрик устало.
– А ты помолчи, - осадила его королева.
– Надо было выбирать, с кем обниматься по углам!
Годрик возвел глаза к потолку и отвернулся.
– Ваше Величество!
– Эмер сплела пальцы, словно в молитвенном жесте.
– Пусть я не такая утонченная, как ваш племянник, но я люблю его и не стыжусь в этом признаться. И я не страшусь никаких опасностей рядом с ним.
– Тот, кто пренебрегает опасностью, гоняясь за любовью - дважды дурак, - сказал Годрик резко.
– Остаюсь при своем мнении. Лучше нам развестись, потому что я не смогу отвечать за твою жизнь и не смогу ответить на твои чувства.
– Годрик!
– запоздало воскликнула королева.
Но Эмер уже услышала главное.
– Не сможешь ответить?
– спросила она.
Муж наконец-то соизволил посмотреть на нее. И взгляд был безразличным, как если бы Годрик смотрел на муху, пролетающую мимо.
– Не смогу. Никогда.
– Какие жестокие слова...
– с трудом произнесла девушка.
– Я тоже умею быть прямодушным.
– И жестоким, - Эмер попятилась, глядя на мужа, как будто видела впервые.
– Могу быть и таким.
– Я вижу!
– всхлипнув, она повернулась и выбежала вон из комнаты, не спросив у королевы разрешения удалиться.
– Может, объяснишь, что происходит?
– спросила королева.
– Ты начал со сказок про опасности, а закончил оскорблением. Зачем ты так с бедной девушкой?
– Ее надо убрать отсюда. Но вы видите, какая она упрямая? Мне пришлось проявить жесткость. Зато теперь поплачет, сочтет меня чудовищем, согласится на развод и уедет, - Годрик говорил глухо, открывая и закрывая ставни. Монотонный скрип петель напоминал завывание расстроенной вьели, на которой музыкант не может взять ни одной верной ноты.
– Прекрати скрипеть!
– рассердилась Её Величество, и Годрик тут же оставил ставни в покое.
– Что значит - уедет? Ты понимаешь, чем чреват развод? Мне придется забрать у тебя мастерские и передать... кому передать? Снова твоей мачехе?