Война меча и сковородки
Шрифт:
Убил ту, которая не ответила его греховной страсти и спрятал среди мощей? Знал, что здесь никто не станет искать труп?
Лицо красавицы было белым, как первый снег, губы страдальчески приоткрыты, а из-под полуопущенных век поблескивали глаза - совсем как живые. Этот блеск напугал Эмер. Она даже прикоснулась к щеке женщины, проверяя - правда ли деле умерла. Но кожа была холодной и твердой. Свеча в руке Эмер дрогнула, и под ресницами покойницы снова вспыхнули искры, словно она исподтишка наблюдала за происходящим.
– Я не боюсь, совсем не боюсь, - бормотала Эмер, касаясь холодного века, и приподнимая его.
Второй раз она уже не поминала яркое пламя, хотя снова отшатнулась и выронила свечу. Пламя погасло, и стало совсем темно, только еще один огонек теплился в подсвечнике.
Несколько раз глубоко вздохнув, Эмер нашарила на полу оброненную свечу, зажгла ее и опять склонилась над саркофагом. То, что она приняла за блеск глаз, было блеском драгоценных камней. Два изумруда были вставлены в пустые глазницы.
– Так ты и есть Медана, - прошептала Эмер, совсем по-другому вглядываясь в лицо мученицы, жившей сто лет назад.
– Да простят меня небеса, а я ведь заподозрила Его Преосвященство в убийстве. Вот зачем герцог привез ему изумруды...
Теперь она видела, как ошиблась. Женщина в саркофаге просто не могла умереть недавно. От тела ее не исходил запах разложившейся плоти, наоборот, оно пахло приятно и сладко, как восточные благовония, но не так резко. Кожа туго обтягивала кости, но сохранилась на удивление хорошо. Видны были даже морщинки в углах рта.
– Я не хотела тебя тревожить, - покаялась Эмер.
– Не сердись за любопытство.
Надо было поскорее закрыть крышку, пока не застали на месте преступления и не обвинили в осквернении святыни, но Эмер не могла заставить себя сделать это. Лицо Меданы, пришедшее из глубины времен, притягивало взгляд.
– Муж не любит меня, - сказала вдруг Эмер неожиданно для себя самой.
– И никогда не полюбит. Он считает, что я недостаточно утонченна для него. Какая нелепость, верно? Я бы любила его, будь он простым рыцарем, а не лордом. Даже если бы он стал кузнецом, я бы его любила. Говорят, ты помогаешь в любви. Я поставила тебе десять свечи и поклонилась сто раз...
– она поколебалась и исправилась: - Нет, не сто. По-правде, всего пятьдесят. Даже, двадцать, наверное... Но разве это важно? Главное - не поклоны, а вера. Правильно? Вот я попросила от всего сердца, а он меня не полюбил. Может ты и не помогала, а может, просто долго думаешь. Вобщем, не надо помогать. Он все равно меня не хочет. Пусть разводится и выбирает утонченную, нежную, которая играет на тридцати музыкальных инструментах и крутит веретено день и ночь. Если ему так будет лучше - пусть. Не стану препятствовать. Хватит унижений, - она помолчала и пожаловалась: - Но он так хорошо целует!
Тут она вспомнила, кому изливает душу и поспешила исправиться:
– Тебе не понять про поцелуи, ты ведь выбрала целомудрие. Подобное мне не понятно, но каждый выбирает дело по душе.
Обойдя алтарь, она толкнула крышку, чтобы поставить ее на место, и почувствовала легкое прикосновение к щеке - как будто летучая мышь пронеслась мимо, коснувшись крылом. Щеку захолодило, и Эмер утерлась рукавом. Какая странная летучая мышь - мокрая, что ли?
Девушка с подозрением осмотрелась и прислушалась, но в церкви было тихо. Никаких мышей. Неужели показалось? Она снова наклонилась к каменному гробу, занявшись крышкой, и краем глаза заметила движение затаившегося в темноте существа.
В полумраке собора блеснула сталь. Только навыки, полученные на тренировках, спасли Эмер от удара длинным кинжалом в живот. Она успела повернуться на пятках, пропуская оружие мимо. Клинок глухо звякнул, ударившись о каменный саркофаг, а человек, державший кинжал, отскочил, изготовившись для нового нападения. Одет он был во все черное, и лицо скрывала черная маска, а сам он оказался невысокого роста и худощавый, как юноша, только что вышедший из детского возраста. И на руках - перчатки. К чему перчатки, если лето?
Эмер не стала ждать, когда он снова бросится на нее, и пнула человека в маске в голень. Он зашипел от боли, но бежать не собирался, а грозно выставил оружие - тонкий клинок, трехгранный, оружие тайных убийц.
– Неверное место ты выбрал для убийства!
– сказала она, отвлекая нападавшего и тихонько отступая за саркофаг Меданы, прикидывая, что бы схватить вместо оружия.
– Ты такой маленький и слабый, что я скручу тебя за пару секунд, и засуну твой ножичек тебе в...
Человек в маске сорвался с места, перескочив в прыжке алтарь - неслыханное святотатство! Эмер успела перехватить руку с кинжалом и приласкала убийцу ударом кулака в печень. Несостоявшийся убийца упал на колени и отплоз прочь.
– Кто тебя послал сюда, маленький?
– продолжала Эмер, пятясь к выходу. Она была не настолько глупа, чтобы ввязываться в драку безоружной. Один клинок - это полбеды. Но не скрываются ли здесь подельники убийцы?
– Молчишь? А зря, - она сделала еще два шага назад, одновременно прислушиваясь к любому шороху и оглядывая церковь, - заговори ты, я бы еще и пожалела, и заступилась за тебя. Знаешь, что делают с теми, кто нападает на благородных господ? Их четвертуют. Не слишком приятная смерть.
Ее противник поднялся и поправил съехавшую маску. Голова его была перетянута черным платком, скрывая волосы - вот и попробуй, узнай при встрече. Нападать снова он почему-то не собирался, и Эмер бросила быстрый взгляд за спину - нет ли позади ловушки. Но выход из собора никто не преграждал, и девушка продолжала пятиться, не сводя взгляда с убийцы. Не метнет ли он кинжал вдогонку, если она побежит?
– Задумался? Молодец, думай. Лучше тебе поскорее убраться отсюда. Тот, кто послал тебя на верную смерть - он ведь не рассчитывает увидеть тебя живым. И скажи-ка еще...
– но слова вдруг застряли в гортани, и язык онемел.
Эмер сморгнула, потому что перед глазами поплыли радужные пятна, и только сейчас почувствовала, как жжет щеку.
«Яд! Опять яд!
– поняла она.
– И какой сильный - подействовал даже через кожу».
Колени ее подломились, и она споткнулась. Человек в маске заметил это и пошел вперед - неспешно, точно зная, что яд уже начал действовать.
Глава 23 (окончание)
«Надо было сразу звать на помощь! Сразу же!
– Эмер неимоверным усилием переставляла непослушные ноги.
– И смыть скорее это проклятое зелье!»