Война меча и сковородки
Шрифт:
Глава 24
Перед прощальным ночным пиром дамы уединились в женских комнатах, чтобы отдохнуть от шумного пира и празднующих мужчин.
Уютно потрескивал огонь в камине, куда бросали кусочки сандалового дерева, чтобы дым шел ароматный. В бокалы разливалось только легкое белое вино, и вместо жареного мяса подавали сладости, орешки и полупрозрачные ломтики хлеба с маслом и кусочками соленой рыбы.
– Завтра королева уезжает, - сказала леди Фледа за общим дамским столом.
Невинная фраза прозвучала для Эмер, как гром гремящий. Перед отъездом королева захочет узнать у Годрика, что решили с разводом, и все будет кончено. Навсегда.
Эмер сидела возле леди Фледы, показывая хозяйственное рвение - пряла. На этом настояла свекровь, которая была уверена, что все дамы пожелают убедиться, что новобрачная предпочитает работу на благо замку всем развлечениям, и женские работы ей не чужды. Это особенно важно после кое-какой выходки на турнире, намекнула леди Фледа, и Эмер пришлось согласиться.
Она нетерпеливо пристукивала прялкой, но больше путала нитки, чем пряла. Потому что мысли ее были заняты последним разговором с Годриком.
Зато Острюд смотрела безмятежно и старалась вовсю. «Не замечала у тебя такой прыти, когда мы жили при королеве в столице», - желчно подумала Эмер, наблюдая, как золовка откладывает в сторону уже второе пузатое веретёнышко.
Конечно же, дамы сразу обратили внимание брошь-розу и хвалили наперебой красоту и мастерство, намекая, что сами не прочь бы получить подобное украшение и готовы заплатить любые деньги, но Эмер отделывалась вежливыми фразами.
«Откуда это он знает Кютерейю? Развлекался с ней? Благородный и правильный - проводил время со шлюхами Нижнего города?» - и вопреки всему, ревность так и всколыхнулась в душе.
Не было ли волнение Годрика связано с потерей возлюбленной? Нет, так не переживают смерть близкого человека. Эмер снова и снова воскрешала в памяти события той ночи, когда после выигрыша на тараканьих бегах ей пришлось прятаться от грабителей возле дома с фонтаном. Кютерейя как раз ворковала с любовником. Мог ли Годрик оказаться им? Скрепя сердце, Эмер признала, что вполне мог. Тогда она была так взволнована бегством и перепугалась при появлении пса, что совсем не запомнила голоса мужчины. Но что-то не давало покоя, что-то нужно было припомнить.
От размышлений ее отвлек переливчатый смех Острюд. Эмер с раздражением крутанула веретенце, спустив нитки. Она поспешно сделала поверх несколько витков, чтобы свекровь не заметила и не заставила распутывать нить.
– Миледи Острюд смеется, как будто звенит хрустальный колокольчик, - сказала с умилением одна из дам.
Хрустальный колокольчик!..
И Эмер с пугающей ясностью услышала: «Ты говоришь, как будто звенит хрустальный колокольчик, милая Кютерейя... Меня интересует все, что связано с этим...» А женский голос - и вправду такой звонкий и нежный - ответил: «Тисовая ветвь? О, это так опасно, милорд...»
Тисовая ветвь. И лорд Саби в королевском замке упоминал Кютерейю и Тисовую ветвь. Не случайно, совсем не случайно. Не была ли Кютерейя тоже шпионом? И пострадала вовсе не от болтовни ее, Эмер, а от того, что слишком много знала...
– Королева уезжает, - повторила леди Фледа, касаясь колена невестки, чтобы привлечь внимание.
– Надо устроить такой прощальный пир, чтобы о нем вспоминали десять лет.
Эмер кивнула, благоразумно промолчав, но Острюд не преминула отпустить шпильку:
– Ты намеренно не обращаешь внимания на слова матушки? Что за неуважение!
– Просто увлеклась работой и не услышала, милая Острюдочка, - ответила Эмер, улыбаясь так сладко, что даже самой стало приторно.
– Ничуть не сомневаюсь в вашем усердии, - сказала леди Фледа.
– Вы организовали все наилучшим образом. Тем более важно не совершить ошибок в конце.
– Не беспокойтесь, никаких ошибок не будет, - заверила ее Эмер.
– И этот пир запомнят на десять... нет, на двадцать лет.
– Так же, как и Даремский турнир, - в тон ей пропела Острюд, но мать бросила на нее строгий взгляд, и продолжения острот не последовало.
– Мне надо выйти, - сказала Эмер, откладывая веретено.
– Только возвращайтесь поскорее, - попросила леди Фледа.
– Да, мы заскучаем без вас, леди Фламбар, - сказала леди Изабелла.
– Но еще больше мы скучаем по нашим тренировкам, - поддержала леди Кас.
– Когда Её Величество уедет, мы сразу же начнем занятия, правда? Я мечтаю выступить на следующем турнире!
Дамы заговорили о турнирах, и Острюд поджала губы.
«После того, как королева уедет, вряд ли я останусь в Дареме», - про себя посетовала Эмер, продвигаясь к выходу между стульчиков, кресел и скамеек, на которых сидели гостьи.
Оказавшись за дверями, она первым делом стянула с головы сетку и взъерошила волосы. Ей с детства так думалось лучше.
«Найти Годрика и спросить, не он ли расспрашивал Кютерейю о мятежниках, - размышляла она, медленно шагая вдоль замковой стены.
– Но тогда он узнает, что я слышала разговор и была в Нижнем городе... Что же? Как же?..»
От размышлений ее отвлек Тилвин, появившийся из сумерек бесшумно, как призрак.
– Эмер? Почему ты не в покоях леди Фледы?
– Там душно, - ответила девушка первое, что пришло в голову.
– Хотела подышать.
– Пройтись с тобой? Или хочешь побыть одна?
Она не смогла ему отказать.
– Я волновался, - сказал Тилвин.
– Годрик тебя не обидел?
– Цела, что со мной сделается?
– Это моя вина, что так получилось.
– Нет, вовсе не твоя, - Эмер смотрела на Даремскую равнину, с жадностью вдыхая свежий горный ветер. Как же хорошо здесь, в этом краю. Она чувствовала, что за столь короткое время прикипела к здешним местам всем сердцем. Даже Вудшир, по которому она скучала в Тансталле, помнился уже не таким манящим.