Война меча и сковородки
Шрифт:
– Ядовитая жаба?
– переспросила Эмер слабым голосом. Ей совсем не хотелось подниматься, но она сползла с колен лорда Бритмара и очень уютно устроилась у стены, привалившись к ней спиной.
– Разве они у нас водятся?
– Нет, - ответил епископ.
– Они водятся в южных лесах. Совсем в южных, таких нет в Эстландии. Интересно, как эта жаба сюда попала. Сдается мне, милорд Годрик недавно ездил на юг? И даже понабрался тамошней мудрости?
– Вы обвиняете милорда Фламбара, что он решил избавиться от жены?
– спросила Эмер насмешливо, хотя ей было вовсе не до смеха.
– От неугодной жены, - поправил ее Ларгель.
– А вдруг кто-то намеревался избавиться от неугодного свидетеля? Того, кто увидел больше, чем следовало?
– Эмер пристально следила за епископом.
– Например, изумрудные глаза...
Епископ понял ее с полфразы.
– Опять ваше кошачье любопытство, - прошипел он.
– Для вас нет ничего святого, леди Проныра.
– Ваше Преосвященство, следите за словами, - осадил его лорд Бритмар.
Ларгель Азо посмотрел на него с наигранным изумлением:
– Вы указываете, что мне говорить, а о чем молчать? Кто уполномочил вас на такую вольность, милорд?
– Справедливость и такт, - ответил тот твердо.
– Перед вами женщина, пострадавшая от нападения, а вы намекаете, что муж хотел отправить ее на тот свет. Да и еще и оскорбляете. Так сейчас поступают милосердные служители яркого пламени?
– Эта женщина сама кого угодно отправит на тот свет, - буркнул Ларгель, но продолжать свои измышления вслух не стал.
– Надо провести службу для очищения. Какая мерзость - устроить погром в соборе, - не глядя благословив герцога и девушку, лежащую на полу, епископ поднял поваленные подсвечники, смахнул невидимые пылинки с саркофага и скрылся за алтарными дверями, куда запрещался вход непосвященным.
– Неприятный человек, - сказал лорд Бритмар и велел гвардейцам: - Чего стоите? Помогите подняться леди Фламбар.
– Проводите меня в комнату золовки, - попросила Эмер, для которой такая помощь оказалась весьма кстати.
– Моя спальня отдана Её Величеству, а мне и вправду хочется полежать. И отправьте лекаря к Тилвину, милорд. Он ранен, о нем надо позаботиться.
Но герцог пропустил ее слова мимо ушей, и по его лицу было видно, что он не считает начальника стражи заслужившим снисхождение.
– Проводите миледи, - приказал он гвардейцам.
– А я доложу о случившемся королеве.
Опираясь на руки гвардейцев, Эмер ковыляла по коридору, снова и снова вспоминая события этого утра. Оказавшись в спальне Острюд на попечение служанок и благородных дам, она позволила уложить себя в постель, согласилась приложить к пяткам камни, разогретые в жаровне, и выпила теплого молока с пряностями, чтобы кровь быстрее очистилась от яда.
Глаза слипались, но до самого последнего борясь с дремотой, Эмер с пугающей ясностью осознала: «Это не меня хотели убить в церкви. Это Годрик должен был оказаться там один, без охраны, по королевскому приглашению. Паж, который принес записку, и сама записка... Их необходимо срочно найти, они не должны пропасть... И сказать Годрику, сказать, что...» - но сон оказался сильнее тревог, и Эмер уснула под взволнованный шепот благородных дам, как под колыбельную.
Проспала она почти до вечера, и пробудилась отдохнувшей и свежей. Щека немного саднила, но руки-ноги и язык двигались, как им и полагается.
Ужин ей подали в постель - прекрасный раковый суп с клецками и белым вином. Эмер съела все до последней капли, после чего пожелала прогуляться, чем вызвала ужас среди благородных сиделок.
– Оставьте ахи-охи для себя, - сказала она резко, самостоятельно натягивая платье и завязывая на талии пояс.
– Сидите здесь и переживайте, если угодно. А моему настроению извольте не мешать.
Она категорично отклонила предложение сопровождать ее на прогулке, и около получаса болталась на замковой стене, а дамы стояли поодаль, боясь подойти ближе, чтобы не рассердить хозяйку Дарема, и боясь уйти, чтобы не рассердить леди Фледу и Её Величество.
Когда перед закатом стражники повернули медные сигнальные щиты в стороны пограничных крепостей, Эмер окликнула одного из рыцарей:
– Где сэр Тюдда, начальник стражи?
Ей ответили, что он еще днем отправился к лекарю, оставив вместо себя замену.
У лекаря Эмер тоже его не застала, ей сказали, что начальнику стражи перевязали рану, и он ушел к себе.
– Встретите доблестного сэра, напомните, чтобы пришел сменить повязку, - сказал лекарь.
– Он все время забывает о времени перевязки.
Прежде чем отправиться в башню возле ворот, Эмер совершила набег на лекарский сундук леди Фледы и запаслась всем, необходимым для перевязки. Заперевшись в своих покоях, она оставила благородных скучать дам у порога, и преспокойно скрылась через запасный выход.
Преодолев на едином дыханье винтовую лестницу, девушка постучала в двери каморки Тилвина.
Он открыл и сразу встревожился, увидев на пороге хозяйку Дарема:
– Что-то случилось?
– Случилось, - сердито сказала Эмер, проходя в комнату и выкладывая на кровать корпию, бинты и бутылочку жгучей настойки.
– Кое-кто решил погеройствовать и оказаться раненым.
– Ты пришла, потому что волновалась за меня?
– спросил он, помолчав.
– Конечно, - Эмер насильно усадила Тилвина, и хрустнула пальцами, разминая кисти.
– Раздевайся, буду тебя лечить. Лекарь сказал, надо поменять повязку. Я принесла целебную мазь, от нее все заживет, как на мне, - она похлопала себя по плечу, когда-то раненому стрелой.
Но Тилвин лишь плотнее запахнул котту.
– Не надо тебе ухаживать за мной, - ответил он, глядя в сторону.
– И много ты сделаешь левой рукой? А ну, изволь подчиняться.
Она потянула котту, и Тилвин нехотя разжал пальцы. Эмер мигом стащила с него одежду, обнажив торс. Тело у рыцаря было загорелым, и мышцы так и бугрились под кожей. Несколько шрамов прочертили грудь, два тянулись по рёбрам, и теперь будет ещё один - от локтя до плеча.
Невольно девушка заговорила тише, чувствуя смущение. Одно дело - любоваться полуголым мужчиной, когда он вертит вокруг себя мечи, прыгая под старым грабом, и совсем другое - оказаться с ним в полумраке комнаты, наедине. Похоже, Тилвин тоже чувствовал нечто подобное, потому что от его обычной приветливости не осталось и следа. Он был похож на натянутую струну и вздрогнул, когда Эмер коснулась его, чтобы ослабить узел на повязке.