Возрождение
Шрифт:
Я подошел. Без малейшего колебания она положила руку мне на ширинку.
— В тот раз ты был так нежен, — сказала Астрид. – Не все парни вели бы себя так на твоем месте. У тебя не было опыта, но ты умел быть добрым. Для меня ты тоже был всем миром. — Она убрала руку и взглянула мне в глаза, в которых больше не гнездились отчаяние и боль. Теперь они светились жизнью… и беспокойством. — Ты ему что-то пообещал. Я это знаю. Не буду спрашивать, что именно, но если ты когда-то любил меня, будь с ним осторожен. Я обязана ему жизнью, но, как бы ужасно
Значит, не так уж я и преуспел во вранье. Или теперь, после исцеления, она видела больше.
— Астрид, тебе не о чем волноваться.
— Джейми… можно попросить тебя поцеловать меня? Пока мы одни? Знаю, выгляжу я не очень…
Я опустился на колено — снова чувствуя себя героем любовного романа — и поцеловал ее. Да, выглядела она не очень, но по сравнению со вчерашним — великолепно. И все же это было просто соприкосновение губ. Никаких тлеющих углей этот поцелуй не разжег. Во всяком случае, для меня. Но мы все равно были связаны друг с другом. А узлом был Джейкобс.
Она погладила меня по затылку.
— Все те же прекрасные волосы, хоть и седые. Жизнь так мало оставляет нам… а это, глянь-ка, тебе оставила. Прощай, Джейми. И спасибо тебе.
На обратном пути я остановился, чтобы перекинуться парой слов с Дженни. Больше всего мне хотелось знать, далеко ли она живет от Астрид и сможет ли присмотреть за ней, пока та будет восстанавливаться.
Она улыбнулась.
— Мы с Астрид подружки-разведенки. Познакомились, когда я переехала в Портленд и стала работать в местной больнице. А когда Астрид заболела, я переехала к ней.
Я дал ей номер своего мобильного и телефон «Волчьей пасти».
— Могут быть последствия.
Она кивнула.
— Пастор Дэнни говорил. То есть мистер Джейкобс. Я так и не привыкла называть его этим именем. Он сказал, что она может ходить во сне, пока ее мозговые волны не придут в норму. Говорит, это может длиться от четырех до шести месяцев. Я видела такое поведение у своих пациентов — обычно это следствие передозировки снотворного.
— Да, это вероятнее всего. — А еще не исключены поедание земли, синдром Туретта, клептомания и «призматика» Хью Йейтса. Насколько я знал, снотворное таких побочных эффектов не дает. — Но если случится что-нибудь другое… звоните.
— Насколько сильно вы беспокоитесь? — спросила она. — Чего мне ожидать?
— Точно не могу сказать, и, скорее всего, с ней все будет в порядке. — Как с большей частью пациентов Джейкобса, по его собственным словам. И хотя я ему не доверял, мне оставалось лишь надеяться на правоту этих слов. Сделанного не воротишь.
Дженни встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку.
— Ей лучше. Это милость Божья, Джейми, что бы там не думал мистер Джейкобс. Без этого — без него — через шесть недель ее бы уже не было в живых.
По рампе для инвалидов
— Я был рад помочь, — сказал он. — Не забывайте свое обещание. — Он высвободил руку и приложил палец к ее губам. — Никому ни слова.
Я наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Ешь, — сказал я. — Отдыхай. Лечись. Радуйся жизни.
— Вас понял, капитан, — ответила она. Потом взглянула мне за спину, увидела, как Джейкобс медленно поднимается по ступенькам крыльца, посмотрела мне в глаза и еще раз повторила: — Будь осторожен.
— Не волнуйся.
— Все равно буду. — В ее глазах стояла смертельная тревога. Она, как и я, постарела, но теперь, когда болезнь ее покинула, я снова видел перед собой девчонку, танцующую вместе с Хэтти, Кэрол и Сюзанной перед сценой под музыку «Хромовых роз». Девчонку, которую я целовал под пожарной лестницей. — Буду волноваться.
Я поднялся на крыльцо к Чарли Джейкобсу, и мы вместе наблюдали за тем, как маленький аккуратный «Аутбэк» Дженни Ноултон катит к воротам по подъездной дороге. Стояла приятная теплая погода. Снег сошел, обнажив зеленеющую траву. Удобрение для бедных, так мы его когда-то называли.
— Они не проболтаются? — спросил Джейкобс.
— Нет. — Во всяком случае, не раньше, чем он закончит свои дела — если он действительно так близок к завершению, как мне рассказывал. — Они же пообещали.
— А ты, Джейми? Ты сдержишь свое обещание?
— Да.
Это, похоже, его успокоило.
— Может, переночуешь тут?
Я покачал головой.
— Я уже заказал номер в гостинице. Надо успеть на утренний рейс.
А еще мне не терпелось убраться отсюда, как не терпелось убраться из «Латчес».
Этого я вслух не произнес, но, уверен, он и сам это прекрасно знал.
— Хорошо. В таком случае, жди звонка.
— Что вам нужно, Чарли? Письменное заверение? Я сказал, что приеду — значит, приеду.
— Здорово. Большую часть жизни мы отталкивались друг от друга, как пара биллиардных шаров, но все когда-то заканчивается. К концу июля — самое позднее, к середине августа — наши отношения прекратятся.
И в этом он был прав. В этом он был прав, помоги ему Господь.
Если, конечно, Он существует.
Даже с пересадкой в Цинциннати я прилетел в Денвер еще до часу дня: ничто так не способствует путешествию во времени, как полет на запад на реактивном самолете. Включив телефон, я обнаружил два сообщения. Первое было от Дженни. Она сказала, что перед сном заперла комнату Астрид, но за всю ночь «радионяня» даже не пикнула, а когда в полседьмого Дженни проснулась, Астрид все еще спала как сурок.
«На завтрак она съела вареное яйцо и два тоста. А как она выглядит… мне по-прежнему приходится убеждать себя, что все это не иллюзия».