Время кобольда
Шрифт:
– Опять пялишься, похотливый старец! Тебя можно вместо эпилятора использовать, у меня от твоего взгляда недобритые волосы на ногах дымятся!
– Используй, – покорно согласился я, – лишь бы не для зоны бикини.
– Фу, какой ты всё-таки пошляк и циник! Так чего звал?
– Клюсь, ты общаешься со своей бывшей группой?
– Ну… Кое с кем, кое-когда… А что?
– Хочу первый выпуск собрать. Хотя бы проекциями.
– О! – оживилась Клюся. – Отличная идея для твоего юбилея! Просто супер! Я пробью контакты. Ты, конечно, унылый старый пень, но может быть, они снизойдут к твоим сединам. А если честно, мог бы и раньше как-то пошевелиться на сей счёт. Не чужие тебе люди.
– Думаю, они счастливы, вырвавшись от меня на свободу, – усмехнулся я, – и если и вспоминают Аспида, то в страшных снах.
– А проснувшись, жалеют, что спали не в памперсах… – подхватила Клюся. – Ты ведь такой Ужасный Гадкий Тиран! Тебя все тайно ненавидят! Только и мечтают от тебя избавиться!
Она слезла со стола, подошла к моему креслу сзади и обняла меня за плечи, положив подбородок на макушку. Сегодня от неё, к моему удивлению, пахло теми же приторными детскими духами с корицей, что и семь лет назад.
– Дурак ты, Аспид. Дурень старый. Отталкиваешь людей чуть ли не ногами, а потом сам же на них дуешься. Даже меня отпихиваешь, а ведь я тебя так люблю!
Девушка чмокнула меня в затылок.
– Клюся!
– Не клюськай! Я в хорошем смысле. Не лезу я в твою одинокую холодную постель, вдовец ты соломенный, больно надо. Не объявилась, кстати, твоя благоневерная?
– Нет.
– Может, нашла, наконец, своё счастье?
– Может. Не знаю. Вот, думаю, не подать ли официальный запрос на заочный развод?
– И подай. Сколько можно вот так сидеть?
– У нас общий ребенок, забыла? Будут напряги, у неё в основном. И Миха расстроится.
– Миха уже и забыл, небось, как она выглядит. У него вся женская часть интерната – коллективная мамка. Он такой ми-ми-ми! Ни одна девочка не удержится, чтобы не потискать. Избалуют его, будет в бабах как в сору рыться потом. Блин, Аспид, она тебе сначала рога наставляла, потом бросила и на ребенка забила, а ты её оберегаешь. Ты нормальный вообще? И если ты сейчас на меня снова «клюсьнешь», я тебе ухо откушу!
Клюся взялась за мое ухо зубами, вызвав некоторые неоднозначные эмоции. Когда она отстранилась и вернулась сидеть на стол, я даже вздохнул с облегчением, хотя ноги… Ноги и ноги, подумаешь. К ногам я привык. С этим скин-толком все вокруг чуть ли не голышом ходят.
– Клюся, – сказал я, чтобы радикально сменить тему, – есть внезапно важный вопрос.
– Ты меня пугаешь. Я не готова к важным вопросам. Хотя идея стать Настюхиной мачехой имеет определённую привлекательность…
– Клюся!
– Опять «клюськаешь». Думаешь, твои уши уже в безопасности? Ладно, ладно, давай, жги, скучный старик. Посмотрим, чем ты попытаешься удивить девушку.
– Нам надо к Сумерле, – прямо брякнул я.
Воцарилась тишина.
– Надо признать, удивил, – сказала Клюся после долгой паузы. – Умеешь. А кому «нам»?
– Лайсе, в основном, но не только. Джиу ещё. Ну и я, наверное, сходил бы за компанию.
– Лайсе… Ну, её интерес я понимаю. Твой – не понимаю, но ты у нас старый дурак, тебе и не такое маразм в башке нашепчет. А Джиу откуда в этом мудацком раскладе взялась?
– Я ей… Как бы это объяснить… Желание проспорил.
– Вы что, в бутылочку на раздевание играли?
– Клюся!
– И снова это шамкающее «клюсь-клюсь-клюсь»! По-моему, твой друг Альцгеймер обнял тебя слишком крепко.
– Так вышло, в общем, я ей должен. Долго объяснять. Так ты поможешь?
– Извини, но нет.
– Почему?
– Я к тебе как-то привыкла, знаешь ли. Кого я буду дразнить, когда нейка тебя сожрёт? И Настасью жалко, она без тебя совсем в психологию провалится. И Миху очень жалко – у него уже мамы нет, а если и папы не будет… Мне даже Лайсу жалко, хотя она и жопа, конечно, вредная. А ещё я тупо ссу, извини.
– Чего?
– Кого. Сумерлу. У неё на меня с давних пор во-о-от такенный зуб наточен! – Клюся развела руки, как показывающий улов рыбак. Я тогда без башки была, не понимала, на кого наезжаю. Точнее, мне было насрать. Мне тогда на всех насрать было, ну, ты в курсе.
– Помню. Не настаиваю, не уговариваю, не прошу даже. Я спросил, ты ответила, проехали и забыли. Может, хоть план набросаешь? Ну, два поворота налево, два направо…
– Ты правда дурной, Аспид? – Ого, как её забрало! Давно не видел, чтобы Клюся так злилась. – Даже не думай, слышишь? Нет никаких планов и никаких поворотов, понятно тебе?
Глава 19. Кэп
Curiouser and curiouser!Lewis Caroll. Alice in Wonderland
_____________________
– Кажется, мы что-то поломали, – сказала Натаха. – Я начинаю вспоминать. Чёрт, у тебя, Кэп, так каждый день было? Как будто медленно выныриваешь на поверхность себя?
– Вроде того.
– Всё изменилось после того, как я перекрыла тот вентиль.
– А причём тут память? – спросил Сэмми.
– Не знаю. Но вряд ли это совпадение. Хотя…
Все задумались.
Я не могу представить, как память связана с вентилем на паровой трубе. Но я вообще не могу себе представить… Практически ничего.
– Не понимаю, – сказала Абуто.
– Никто не понимает, – Сэмми сел рядом и обнял её за плечи. Наверное, вспомнил, как они вчера…
Я, во всяком случае, вспомнил. Память возвращается к середине дня, и терять её ночью очень обидно. Как будто половину жизни у тебя воруют. А главное, это разрушает критичность восприятия. Хрен поймёшь, то ли жизнь такая нелепая, то ли ты такой дурак.