Время кобольда
Шрифт:
– Как тут вообще всё устроено? – внезапно озадачилась негритянка. – Нет же никакой логики, смысла, цели… Может, это действительно… Ну, не ад, ладно. Чистилище?
– Это порная ерунда.
– А что не ерунда? – раздраженно спросила Натаха. – Вот вечно ты умную корчишь…
– Ни сказу. Вот тут, – она ткнула себя пальцем посреди лба, – крутиса, а не могу уловить. Как будто я дорзна знать, но… Низнаю.
– Не знаешь – не лезь!
– Сто ты такая зрая, Натаса?
– Отстань, узкоглазая.
Натаха встала, отошла в угол и уставилась на стену. Ровно ничем не отличающуюся от других стен. Я успокаивающе похлопал по плечу Сэкиль и пошёл за ней.
– Какая интересная стена, да?
– Не подъёбывай, Кэп. И так херово.
– Тут никому не хорошо, Натах. Давай хоть друг к другу цепляться не будем.
– Знаешь, Кэп, если мы ещё и память терять начнём, то вообще сотрёмся. Станем как те, снаружи. Ты заметил, что там только Стасик кое-как живой, наверное, потому что говнюк. Остальные уже ни о чём. Я всё вспомнила уже, а их – нет. Просто какие-то люди. Серая масса. Жрут, ебутся и по коридорам слоняются. Одно чувство на всех – нас ненавидят. Потому что мы не такие. Но станем, Кэп, станем…
– Не станем. До сих пор держались, и дальше продержимся. Будем писать себе записки, друг другу помогать – справимся.
– Хороший ты мужик, Кэп, правильный. Но, блин, этого мало.
– Не бзди, Натах. Прорвёмся. Эй, народ, а не сходить ли нам на ужин?
Есть особо не хочется, но сидеть и мучиться мрачными мыслями ещё хуже. Хоть какой-то движняк.
***
В столовой люди тупо топчутся вокруг раздаточной стойки и производят ещё более удручающее впечатление, чем утром. Действительно, сливаются с фоном. Вроде все разные – лица, причёски, пол, раса. Но отвёл взгляд – и забыл. То, что в них общее, перебивает то, что в них разное. Понять бы, что именно…
– А я что вам сделаю? – бубнил Васятка. – Такое приехало. Я ж как всегда – пустые сгрузил, дверцу закрыл, звякнуло – достал. А оно там вот…
Я протолкнулся к раздаче – стальные лотки-контейнеры на месте. Пюре, капуста, котлеты, компот. Вот только пар от них идёт не горячий, а как от сухого льда. Потому что заморожены они так, что вилку не воткнёшь. Компот – и тот вздулся ледяной горкой, которая на глазах покрывается инеем.
– Да не трогай ты, – прикрикнул на кого-то Васятка, – я взялся, так кожи клок оставил.
Он посасывает пострадавший палец.
– И что вы скажете на это, Кэп? – Стасик произнёс это с такой интонацией, как будто нашёл виноватого, осталось получить чистосердечное признание.
Не дождётся.
– Надеюсь, все соскучились по мороженому.
– Эй, а жрать-то как?
– Разморозится.
– И как долго? – спросил кто-то.
– Теплоёмкость воды четыре и два килоджоуля, – внезапно сказала Натаха. – Компота тут литров двадцать, если принять его за воду и считать, что он имеет температуру ноль градусов, то разность температур… Коэффициент конвективной теплоотдачи на поверхности… Площадь… Число Нуссельта… Таким образом, мощность теплового потока составит…
– Ну, сколько ждать-то? – переспросил Васятка.
– Дохрена, – коротко ответила Натаха. – Десятки часов. Но если контейнеры поставить в горячую воду, то можно будет поесть сегодня. Особенно, если её запустить потоком. Потащили в душевую! Да тряпкой беритесь, пожжёте руки холодом!
В душевой разочарование – вода из горячего крана течёт холодная. Очень холодная, мыться такой – надо совсем по гигиене соскучиться.
– Всё равно быстрее, чем на воздухе, – сказала Натаха, – но совсем не то.
Контейнеры поставили в большие тазы для стирки, пустили воду из кранов – они моментально покрылись коркой льда.
– Тут не ноль, они гораздо сильнее заморожены. Так мы их несколько дней согревать будем. Мне нужно два лезвия, нитки и спички. Провод я знаю где взять. Да, пластырь ещё, вместо изоленты. И солонку притащите кто-нибудь из столовой.
– Стасик, – сказал я твёрдо, – у тебя точно есть.
Через небольшое время Натаха уже прикручивала «на живую» без отключения этот «солдатский кипятильник» к проводам от лампы, куда раньше был так же прикручен старый облезлый фен.
Свет ламп дневного света потускнел и замерцал, они заныли тонким неприятным гулом.
– Фаза еле тянет, – сказала она. – Неладно что-то тут с сетями.
– И долго это? Жрать уже охота… – уныло пробубнил Васятка, глядя на бурление воды в тазу над смотанными лезвиями.
– Долго, – отрезала Натаха. – Тут всего-то киловатт примерно. Да и то, если…
Она не договорила – свет мигнул и погас.
– Да васу мать! – с чувством сказала Сэкиль.
Натаха тут же оторвала провода, но вокруг всё так же темно. Сэкиль зажгла фонарик и обвела его лучом растерянные лица.
– Доломали, – мрачно буркнул Сэмми.
– Пробки где-то выбило, – прокомментировала Натаха. – Знать бы где.
– От вас и ваших людей всегда проблемы, Кэп, – заявил Стасик, – но на этот раз вы сами себя превзошли! И что вы теперь предлагаете делать?
Я уже хотел предложить ему пойти и повеситься, но тут свет зажёгся обратно. Если раньше горела одна лампа через три, то теперь две на весь коридор, да и те как-то нехорошо мерцают и потрескивают.
– Остыли автоматы, – заметила философски Натаха, – но не все. Тут не хватает нормального электрика.
– И сантехника, – добавил Сэмми, показывая на кран, напор воды в котором падает на глазах, превращаясь в тоненькую струйку, потом в капель, а потом пересыхая окончательно.
– Насосы, похоже, тоже встали…
– Да, Натаса! И кто виноват, сказы мне?
– Тот, кто хоть что-то делает, да? А не тот, у кого тонкие лапки из красивой жопки?
– Мозет, этот «кто-то» луцсе посидер бы на попе ровно? Дазе если она у него не такая красивая?
– Никто не виноват, – я придержал их руками. – Говно случается. У меня есть идея – мы с вами знаем место, где много пара и горячих труб. Там наверняка можно согреть еду.