Время Лиха
Шрифт:
– Кто, пап?
– весело поинтересовался Паша, которого по причине возраста ещё не впечатляли подобные истории.
– Кто, кто... Своё же начальство... Какие-нибудь сынки мэров...
Иван встал, в сердцах махнул рукой и, взяв кочергу, принялся ворошить в печке, чтобы побыстрее закипел чайник. Дарья, хотя и сама рассказывала с горечью, не ожидала, что так расстроит мужа, выплеснувшего на ужин столько раздражения.
– Ладно, - сказала она через несколько минут, стараясь придать своему тону весёлость.
– Я тебе лучше расскажу, как ко
90
хотела говорить, а то ещё побьёшь свата. Он тут, поблизости, через стенку.
– Колька?.. А жених кто?
– Его собутыльник. Башкатов, кажется. Возле брошенного магазина живёт.
– Башкатов. Башка...
– Пришли просить что-нибудь на закуску, - Дарья начала помогать мужу разливать чай.
– На две бутылки самогона деньги нашли, а чем закусить - не могут найти... Стали трепаться о всякой ерунде и забыли...о цели визита. Шушера говорит: я сват, а это жених. Хозяйка, мол, ты хорошая... А я как раз тесто ставила на эти вот пирожки... Тут Паша с улицы пришёл и начал их гнать...
– Пашка?!
– Иван глянул на самодовольно ухмылявшегося сына.
– Да. Кольке говорит: дома, наверное, всё сожрали, теперь по людям ходите. Копайте те две грядки картошки, которые такой толпой не смогли осенью выкопать...
– Ого!
– Что ты! Паша-то полушутя, а Башкатов обиделся, давай его за ухо ловить. А этот каратиста из себя изображает, грозится им. Отец, мол, вернётся, накостыляем вам вдвоём. Сосед наш тоже кулаки вытянул: давай, говорит, драться один на один. Тут уж и я не выдержала: прогнала "женихов"...
– Видишь: я только на два дня, а к тебе уже свататься. Так что, если со мной что-то случится, одна не останешься.
– Что с тобой случится? Опять болит что-то?
– Дарья пристально посмотрела на мужа, в глазах её появилась тревога, а на губах ещё не растаяла улыбка, сопровождавшая весёлый рассказ.
– Я, Даш, в областную прокуратуру заезжал.
– Так я и думала!..
– Дарья всплеснула руками, хлопнув себя по ноге посудным полотенцем.
– Как начал ты говорить, что в Морске выгоднее продавать, я сразу поняла, что ты всё ещё хочешь добивать своего...
– И добьюсь. Там не помогут - в Москву поеду. Грязь не должна плавать наверху. Это противоестественно. Её место - на дне...
91
– И чем закончилось твоё обращение?
– Обещали помочь. Всё написал, как сказали. Самого областного прокурора Горина видел. Контора там серьёзная. Подавляет.
– Все они серьёзные делать вид. Толку-то...
– Зря ты так. Это не у нас в райцентре: папка с одним моим заявлением. А там обо всех подробностях расспросили, не отмахнулись...
– А ты фамилии называл?.. Тех, кого подозреваешь в краже?
– "Подозреваешь"?.. Я знаю, кто украл. И фамилии их написал... Спросили только, не ошибаюсь ли. Обвинение, мол, - вещь серьёзная...
– Небось, знают их.
– Думаешь, в областной прокуратуре водят знакомство с уголовниками районного масштаба?
– Голов у чудища
– Значит, сосед. Они с нашим псом друзья.
Как джинн из старого глиняного сосуда, в тумане морозного воздуха появился дед Степан.
– Здравствуйте хозяевам!
– громко заговорил он, притянув дверь.
– Злыдню вашему что ли зеньки инеем залепило: едва ногу не оттяпал!
– Здравствуй, Степан Игнатьич! Садись с нами за стол!
– Вы вот вечеряете - приятного аппетиту, - а я зараз к тебе, Иван, по делу, как к свидетелю события, - старик оперся на плечо, подставленное Юрой, и стянул с себя валенки.
– За стол не сяду: уже сыт. Даже пирожков ваших пахнущих на всё село не предлагайте, а вот чаю дайте, чтоб вам неудобств не было на меня смотреть. Юрий! А ну, глянь: катанок целый?!. Не узнала меня дура. Говорю: не рычи на своих... Ну, как съездил, Иван? Можно в области торговать-то?
– дед Степан примостился ближе к печи.
Иван выждал, когда дети уйдут в свою комнату, потом ответил:
– Можно, конечно. Кабана почти продал. Орлов тоже.
92
– Вот, цельного кабана сбыл. Год растил. Сколько кормов ушло, ежели по три ведра в день. Сколько навозу перекидал вонючего. Это ж не корова. А много ли купишь за свой годичный труд?
– На эти деньги можно купить телевизор. Простенький. Или диван. Подешевле.
– А тот ячмень да картошку, что хряку скормил, считаешь? Полтелевизора минус.
– Да и продать непросто. Пока торговать начнёшь - всю голову заморочат. Ветеринары филе и полпечени себе срежут - на анализы...
– Жрут анализы-то?.. Вроде ж пост.
– Жрут... Да за место, да за рубку. Сам разделывать не имеешь права, только рубщик...
– Это что ж получается? Ты вырастил, никто тебе не помогал, а три раза поделись?.. Вот тебе и сапоги из шкурки блохи...
– Три?.. Не три, Игнатьич, а тридцать три.
– Как это?
– А вот считай. Здесь, у нас, - клеймение и ветеринарная справка. Почти сто рублей. Орлову на бензин дал на двести километров. То есть горючка пополам. По дороге четыре раза гаишники останавливали: один взял пятнадцать рублей, двое - по шестьдесят, а возле Дубков вообще наглые попались, целую свинячью ляжку требовали. Еле деньгами отделались...
– Так за что вас штрафовали?
– изумился старик.
– Орлов что ли правила не соблюдал дорожные?
Дарья тоже удивлённо посмотрела на мужа: ей он таких подробностей не поведал.
– Нарушил он один раз правила, только гаишников тогда рядом не было. А штрафуют они не за что, а почему. Потому что кушать хоца. И желательно, не хлеб и картошку, а что-нибудь повкуснее. Ещё когда выезжали, Орёл сказал: "Вот смотри, Иван, машина в идеальном состоянии, документы в порядке, но менты будут не ментами, если не оштрафуют нас хотя бы раза два. Я их называю пираньями. Это такие хищные рыбы. Водятся в Америке,