Время падать, время летать
Шрифт:
Они, пленники Бездны, были шокированы открывшейся правдой. Но знаете что? Проходила минута за минутой, час за часом… Бледная до синевы мисс Булочка накрыла на стол — уже почти традиция. А ребята говорили все только об одном. О мистере Моррисе. И… о еще одной жертве Бездны. Нейда почти не называли по имени. Говорили именно так: «еще одна жертва» и «как же это жестоко».
Я уважала мистера Морриса. Всегда. И для меня его смерть стала сильным ударом. Но то, что происходило, было несправедливо по отношению к Нейду. Даже после смерти он так и остался безликой тенью. Призраком, невидимкой — одним из многих, кого предпочитают не замечать, пока для этого не появится серьезная
Так не должно быть.
Я не могла молчать. Как бы ни было тяжело ощущать на себе чужие взгляды, от которых хотелось спрятаться и убежать… убегать я не имела права.
— Я знаю, вы тоскуете по мистеру Моррису. — Говорить я начала с прикрытыми глазами. Так было немного легче. — Он был… хорошим человеком. Но я… — Пришлось откашляться — голос стал сиплым и едва слышным. — Я должна сказать, что, если бы не Нейд… Я знаю, что многие находящиеся здесь его не любили. Поэтому вы почти о нем не вспоминаете. Поэтому вам не жаль. И это не справедливо.
Я поразилась тому, какая тишина повисла в библиотеке. К концу моей тирады на меня смотрели абсолютно все. Но, наверное, впервые за всю мою жизнь мне было на это наплевать. Слишком важным сказать то, что сидело внутри меня этим подросткам, которые даже сейчас, став свидетелями чужой смерти, не могли преодолеть свое высокомерие и свои дурацкие предубеждения. Не говорили о Нейде, будто бы его смерть для них была облегчением. Будто бы он не ходил с ними в одну школу или класс, будто бы не они каждую пятницу читали новый выпуск его газеты.
— Он — герой, слышите? — Никогда прежде не слышала, чтобы мой голос звенел. Или никогда прежде не осмеливалась говорить так громко и твердо. — Нейд не показывал страха, когда мы боялись — знал, что хотя бы один из нас должен быть спокоен и хладнокровен. Он спас нас. Не дал нам заблудиться, не дал умереть. Он отогнал того зверя от Шани. Если бы не Нейд… Мы бы умерли там. Мы лишь немного опоздали. Но если бы он вовремя не вывел нас из леса… звери растерзали бы на части каждого из нас. Вас должна ужасать его смерть так же, как смерть мистера Морриса. Потому что Нейд… он достоин, чтобы о нем вспоминали.
Будь я достаточно сильной, я бы не расплакалась. Но я уже ощущала на щеках соленые дорожки. Договорив, я вышла из библиотеки, с трудом удерживаясь от того, чтобы не бежать. Еще долго стояла в пустом кабинете, прислонившись пылающим лбом к прохладному стеклу окна. Слушала, как тишина сменяется приглушенными разговорами.
За моей спиной послышались шаги. Не знаю, почему, но я ожидала увидеть Джоэла — он был единственным из всех в Бездне, кто поддерживал меня. К моему удивлению, это был Мартин — смуглокожий парень, один из лучших баскетболистов школы. Потоптавшись на пороге, он тихо сказал:
— Ты молодец, Лекса. — Развернулся и ушел.
Я смотрела ему вслед. Он всегда называл меня Рыжей.
Глава восьмая
В школе царила странная атмосфера. Все переменилось — раз и навсегда. Смех исчез, больше никто не пытался умирающим без заряда телефоном сфотографировать пейзаж Бездны за окном. Почти никто не читал, будто бы теперь, после смерти двоих из нас, развлекаться и веселить себя мы не имели права.
Берджи заперли в кабинете третьего этажа, рядом с библиотекой. Когда я узнала о том, что он сделал… Мне хотелось, чтобы Метаморфоза закинула его подальше в гущу леса. Одного. Без оружия, воды и пищи. Мне хотелось, чтобы он навсегда исчез с наших глаз. Кажется, никто из ребят и учителей не знал, что с ним делать. Его ненавидели — это очевидно. Блейз и Виктор — главные свидетели произошедшего, в один голос утверждали, что мистера Морриса можно было спасти. То, что сделал Берджи — лишь сведение счетов. Глупое, мерзкое и невероятно жестокое возмездие.
Случилась и новая напасть: рана на ноге Шани, которая сначала показалась мне вполне невинной, сильно воспалилась. Кожа в том месте, где содранного бедра коснулся «странный цветок» — по всей видимости, ядовитый представитель флоры Бездны, будто бы обуглилась и покрылась волдырями. Хорошо, что в каждой аудитории была аптечка. Плохо, что мази, которые мы нашли, Шани почти не помогали.
Мы раскололись на два лагеря: тех, кто убеждал, что только в школе мы можем быть в безопасности, и тех, кто считал, что нет смысла сидеть взаперти и бояться каждого шороха снаружи. Рано или поздно кончится еда. Рано или поздно, нам придется выйти. Так почему бы не сделать этого прямо сейчас? Я относилась к числу последних — раньше никогда бы подобного не могла предположить. Раньше я бы заперлась на три засова и пряталась до тех пор, пока не умерла от голода. Ничто не смогло бы выманить меня из теплого, безопасного места.
Раньше я не видела чужой смерти, не зажимала рану, из которой хлестала кровь. Не сидела на дереве, пока под ним сновал голодный зверь, для которого я была лакомым куском мяса. Была и еще одна причина, которая гнала меня вперед, за пределы школы — магия. Я не верила, что за два века она могла полностью исчезнуть. А значит, я должна найти способ ее призвать. Не знаю, как именно, но… должна.
Но мистер Ронас наотрез отказался отпускать ребят из школы. Даже группу из шести человек, вооруженную ножами. Ронас остался за старшего, так как Джоанна Малкович, которая по возрасту годилась ему в матери, не проявляла к происходящему никакого интереса. Она почти не ела, за эти дни исхудала так, что походила на живой скелет. Постоянно отлучалась в пустой кабинет, чтобы там, в окружении равнодушных стен, помолиться. Иногда с ней ходили и другие ученики — Рози, Ханна, Вероника и остальные. Иногда, проходя мимо, я слышала обрывки их разговоров — все о боге, о рае и аде, о грехах и искуплении… Невольно ежилась и ускоряла шаг.
Мы — я, Виктор, Блейз, Хелена, Джоэл и Мартин — сидели в дальнем углу библиотеки. Не знаю, как я затесалась в эту компанию. Просто разговаривала с Джоэлом, рассказывая ему о Нейде, потом пришла Блейз с новостями о Шани — ей стало хуже, поднялась температура и таблетки не помогали, потом подтянулись остальные. И уже с час мы сидели, тихо переговариваясь друг с другом. Поражаясь тому, как изменилась наша жизнь за неполные четыре дня.
— Так глупо… — вдруг прошептала стоящая у окна Хелена.
Я была так возмущена, что хотела даже выпалить: что именно в этой кошмарной ситуации ты находишь глупым?
— Я ведь и впрямь думала, что это — лишь временно, — глухо роняя слова, продолжила она. — Я заскучала, а тут, как по заказу, такое приключение! Ты сама, Лекса, говорила, что случившееся отличается от обычного Слияния. Я думала, это какой-то сбой. Думала, мы вернемся домой в следующую же ночь, и с нами — конечно же — ничего не случится. И больше такого не повторится, и мы всю жизнь будем гадать, что и почему с нами произошло. Я представляла, как в следующую же ночь закачу вечеринку в честь возвращения. И, стоя в роскошном платье, буду рассказывать всем, как я прожила в Бездне несколько часов… И все будут смотреть на меня, как… как… не знаю, на героиню? На девушку, которая пережила что-то страшное, но сумела спастись. И все мои друзья будут слушать меня и восхищаться. Я была такой дурой…