Время возмездия
Шрифт:
– Да, я успею. Все успею.
– Тогда до встречи, – он посмотрел по сторонам, ища такси. Увидел свободную машину, поманил рукой. – Садитесь, время дорого. – И галантно раскланялся: – До свидания, дорогая.
– До встречи, милый, – вполне искренне ответила Марина.
На них никто не обратил внимания. Прохожие спешили по своим делам. Дети играли. Старики грелись на солнце. Лишь на противоположной стороне, в ресторане, у окна сидела за столиком одна молодая женщина и все видела. То была Ивонна Ван дер Графт. Она пришла в ресторан на заранее обусловленную встречу с офицером германской службы безопасности. Офицер не отличался аккуратностью, и Ивонна заказала себе уже вторую чашку кофе. Скучая, она разглядывала
– Так-так, очень интересно, – произнесла Ивонна, ни к кому не обращаясь.
Глава двенадцатая
Генерал Ильинков встал из-за письменного стола, заваленного папками, подошел к окну. Первый весенний мартовский день, солнечный и морозный, давно кончился, и синие сумерки опустились на Москву. Генерал открыл форточку и, чуть подавшись вперед, с наслаждением вдыхал морозную свежесть. Только что в его кабинете закончилось совещание. Конечно, как всегда, надымили так, что хоть вешай топор. И сам Семен Васильевич курил. В трудное лето сорок второго не утерпел, когда пришла шифровка, сообщавшая, что передовые немецкие части прорвались к Волге. Несколько затяжек папиросы, и вроде бы стало легче. Потом он не раз корил себя за допущенную слабость. Но с тех пор папиросы всегда лежали на столе.
Генерал стоял у окна, смотрел на ночной город, а пальцы привычно разминали папиросу. «Нет, не закурю, – сказал сам себе Ильинков и, вздохнув, положил папиросу обратно в пачку. – С мая надо бросать». Вспомнил своего старого друга Телеверова, который накануне войны, когда врачи (как тот шутил) произвели ему «полный капитальный ремонт без замены основных агрегатов» и категорически запретили курить, нашел в себе силы бросить. И в блокаду не закурил. А нагрузка у ленинградских чекистов была выше всех допустимых норм, работали буквально на пределе человеческих возможностей. Сегодня утром Семен Васильевич звонил своему другу в Ленинград, поздравлял с наградой, с орденом Красного Знамени.
– Поздравляю, Никола! Указ уже подписан, завтра получите. Там и твои орлы заслужили награды. Только сам знаешь, в газетах публиковать не будут. Поздравь своих ребят.
– Спасибо, дружище Сеня. От всех ленинградцев спасибо! – и добавил: – А тебе, брат, надо бросать курить.
– Ты доктор, что ли? – удивился Ильинков. – Или они тебе это подсказали, чтоб на меня воздействовать?
– Нет, просто по голосу слышу. Хрипишь, Сеня, хрипишь. Нету твоего боевого тембра. А все это от курева, – и бодро закончил: – От души и сердца спасибо за поздравления!
«С мая надо бросать, – повторил про себя Ильинков. – Надо бросать. Николай прав. – Подошел к столу. Свет от настольной лампы падал желтым пятном на стекло, которым покрыт стол, на угол красной папки. – Выпью стакан крепкого чая с лимоном, – подумал он, нажимая на кнопку. – И снова за дела!»
Наступление наших войск заставляло чекистов работать с удвоенной энергией. В победах на фронтах был немалый вклад и советских разведчиков. Летом сорок третьего гитлеровцам не удалось повторить победный рывок сорок второго, когда немецкие танки, прорвав оборону, развили успех и вышли к Сталинграду. Чекисты своевременно предупредили советское командование о готовящемся наступлении, сообщили место и время нанесения главного удара операции «Цитадель». Гитлеровцам не удалось взять реванш за поражение под Сталинградом. Величайшее сражение под Курском закончилось победой Советской Армии. Операция «Цитадель», на которую Гитлер возлагал большие надежды, окончилась провалом, а небо Москвы впервые озарилось артиллерийским праздничным салютом в честь доблестных советских войск, освободивших Орел и Белгород. Окончились провалом и другие операции, тщательно разработанные в германских штабах. Тайная война приобретала все более острый характер.
Ильинков, размяв ложечкой лимон в чайном стакане, с удовольствием сделал несколько глотков. Раскрыл папку, углубился в чтение, делая пометки карандашом. Приглушенно зазвонил телефон. Семен Васильевич знал «голоса» своих шести аппаратов. Генерал взял трубку с черного:
– Слушаю!.. Что?.. Из Бельгии?.. Очень хорошо… Да, да, сейчас же! Жду.
Семен Васильевич улыбнулся, потер ладони. Замысел, который родился в этом кабинете, осуществляется. От Марины Рубцовой пришли радиограммы. Значит, полковник Старков сам вышел на радистку. Очень хорошо! Теперь парижская группа включит ее в свою орбиту. Генерал, придерживая ложечку пальцем, отпил еще несколько глотков чая.
– Разрешите, товарищ генерал?
В дверях стоял высокий подтянутый брюнет с орденскими планками на груди.
– Входите, товарищ подполковник.
Подполковник двинулся к столу, слегка прихрамывая. Три месяца назад, при выполнении задания, он был ранен. Из госпиталя прибыл совсем недавно. Подполковник положил на стол расшифрованные телеграммы.
– Только сейчас получили, товарищ генерал.
Ильинков, отодвинув стакан, раскрыл папку и прочел отпечатанные на машинке короткие расшифрованные донесения:
В секретных подземных лабораториях разрабатывается новая двуступенчатая ракета ФАУ-9. Дальность действия свыше 4 тыс. км. Руководит всеми работами Браун. Экспериментируется новая радиоаппаратура, позволяющая наводить ракету на цель. Готовится операция «Эльстер». Перед началом обстрела Нью-Йорка ракетами немцы заранее объявят, что Эмпайр Стейт Билдинг будет разрушен в определенный день и час. Икар.
Второе донесение:
На танкостроительном заводе «Порше и К о », конструктор Шилленбург разрабатывает новый сверхмощный танк «королевский тигр». Икар.
Третье донесение было коротким:
Машина с шофером выехала по маршруту. Икар-8.
Два первых донесения (а они были от берлинской группы) генерал положил в алую папку, для информации советскому командованию. Последнее – в зеленую папку, для доклада своему непосредственному начальству.
Ильинков вынул папиросу. «Все идет по плану, так что можно и закурить, – нажал зажигалку, поднес огонек к папиросе. – Молодец Старков! «Машина с шофером» – радиопередатчик и радистка. «Выехали по маршруту» – значит, отправились в Париж. А подпись «Икар-8» показывала, что перевоз передатчика согласован с берлинской группой.
Сделав три затяжки, Семен Васильевич утопил папиросу в серой мраморной пепельнице, раздавил окурок пальцами. «Хорошего понемножку», – сказал он сам себе, раскрывая папку, в которой лежали две немецкие газеты и перевод спортивных репортажей, отпечатанный на машинке. Пробежав глазами текст, развернул газету. С небольшой фотографии, обведенной красным карандашом, ему улыбался Игорь Миклашевский. Генерал несколько минут смотрел на боксера, мысленно разговаривая с ним: «Вот ты и нашелся, Игорь! Молодец, дал о себе знать. Главное, жив! И вне подозрений. Тебе трудно, понимаю, связи оборваны. Потерпи немного еще, и все наладится. Андрей Старков включил тебя в парижскую группу. А там ребята опытные. Насчет семьи не волнуйся. Дома все в порядке». Открыв блокнот срочных дел, размашисто записал: