Все изменит поцелуй
Шрифт:
— Ах, если бы можно было забыть ту ужасную ночь, — прошептала Оливия. — Знаешь, я до сих пор все еще слышу его.
— Слышишь? Что ты слышишь?
— Выстрел.
Роберту не нужно было объяснять, о каком именно выстреле идет речь. Он поцеловал Оливию, и она еще крепче прижалась к нему.
— Знаешь, почему я поцеловала тебя, когда ты болел?
— Нет, не знаю. Почему? Оливия со вздохом проговорила:
— Мне казалось, ты умираешь. Я не хотела, чтобы у меня на руках опять умер человек.
И тут Роберт почувствовал, как по ее
— Ты имела в виду Ландо? Она кивнула и сказала:
— Я даже не знала его имени. В газетах его называли «французским шпионом», но я не верила, хотя и Брэдстоун в ту ночь пытался убедить меня в том, что твой брат — шпион Наполеона. А ведь Ландо был еще так молод! Он не заслуживал той участи, которую ему уготовила судьба!
«Так молод!» — эти слова Оливии болью отозвались в его сердце. Да, Орландо был еще слишком молод, чтобы поручать ему такое опасное задание. Но он был настойчив. К тому же выглядел старше своих лет.
— Тогда, на корабле, ты думала о нем и вспоминала ту ночь, да? — спросил Роберт.
Оливия вздрогнула.
— Да. Его лицо все эти годы стоит у меня перед глазами. Я до сих пор слышу этот выстрел и вижу его взгляд… Нет, ты не можешь этого представить!
Но он мог. Он и сам видел такую картину несчетное количество раз. И похоже, у них с Оливией Саттон было гораздо больше общего, чем им казалось.
И все же он хотел знать еще больше.
Собравшись с духом, Роберт задал вопрос, терзавший его все эти семь лет.
— Ландо очень страдал? Оливия покачала головой:
— Не думаю. Умирая, он казался… умиротворенным.
В глазах ее заблестели слезы и покатились по щекам. Роберт утер их, надеясь, что вместе с ними уйдут и его страдания.
— Я обязана ему жизнью, — прошептала Оливия. — Он спас меня, заслонив от пули. Ведь Брэдстоун тогда стрелял в меня. Получив перевод, твой кузен собирался покончить со мной, а Орландо спас меня, но сам погиб.
«Все такой же герой», — подумал Роберт. Это было так похоже на его брата — пытаться в одиночку разрушить коварные замыслы врагов! Только сам дьявол смог воздать Брэдстоуну по заслугам и отправить его на дно Атлантики!
— Поверь мне, Роберт, я не виновата в его смерти! Если бы только я могла умереть…
— Тихо, — прошептал он. — Все уже в прошлом.
— Ты мне веришь?
Верил ли он ей? Весь последний месяц он только и делал, что малейший свой гнев обращал на нее, — и вот теперь она просит у него прощения!
— Конечно, верю, верю всем сердцем.
Роберт склонился к ней и поцеловал в губы. Оливия вздохнула с облегчением и ответила на его поцелуй. Теперь, когда тучи рассеялись, она не сомневалась: впереди их ждет то же наслаждение, которое они уже испытали на борту «Сибариса».
Только на этот раз оно будет длиться всю жизнь.
Их губы снова слились в страстном поцелуе. Оливия тихонько застонала, а Роберт прижал ее к стене, и лишь благодаря этому она устояла на ногах — у нее подгибались колени. Он принялся ласкать ее грудь через тонкую ткань платья, и ей показалось, что она стоит перед ним обнаженная.
Роберт расстегнул застежку корсажа у нее на груди и стал поглаживать ее соски. Оливия снова застонала — на сей раз громче.
О, как же приятны были его прикосновения!
— Чего тебе хочется? — прошептал он, по-прежнему лаская ее груди и покусывая мочку уха. — О чем ты сейчас думаешь?
Она напряглась и почувствовала, что истекает влагой, предвкушая наслаждение. Ей хотелось, чтобы он ласкал ее, целовал, чтобы наполнил ее собой — и чтобы это повторялось снова и снова, всю ночь.
— Мне так нравилось, когда ты целовал мою грудь, — прошептала Оливия.
И он, тотчас же склонившись к ее груди, принялся покрывать ее поцелуями. У Оливии перехватило дыхание.
Потом она направила его руку к своему лону и прошептала:
— И здесь поласкай.
Задрав подол ее платья до самых бедер, Роберт выполнил просьбу, и Оливия снова застонала.
— Так ты хотела? — спросил он.
Не в силах произнести ни слова, она молча кивнула и еще крепче к нему прижалась. Роберт же вдруг улыбнулся и сказал:
— Я, кажется, знаю, чего ты хочешь.
В следующее мгновение он опустился перед ней на колени, и Оливия, громко вскрикнув, едва не рухнула на пол — она почувствовала, как его язык проник в нее. Прижавшись спиной к стене и упершись ладонями в плечи Роберта, она тихонько стонала, наслаждаясь этими новыми для нее ласками. Потом вдруг затрепетала и наверняка не удержалась бы на ногах, если бы Роберт вовремя не поддержал ее.
Он подхватил ее на руки и отнес в дальний угол, где лежали походные тюки со спальными принадлежностями.
— Невероятно! — прошептала Оливия, проводя пальцем по его губам. — Как ты это сделал?
— Тебе понравилось? Она кивнула.
— Что ж, запомню, — сказал он с улыбкой.
Оливия поцеловала его, а потом, чуть отстранившись, принялась расстегивать рубаху Роберта. Вскоре рубаха была отброшена в сторону, и Оливия, улыбнувшись, стала снимать с себя платье. Бросив платье на рубаху, она на несколько мгновений крепко прижалась к Роберту, а затем начала расстегивать пуговицы на его бриджах. Управившись с последней пуговицей, она принялась поглаживать пальчиками возбужденную мужскую плоть. Потом снова прильнула к Роберту, и губы их слились в долгом поцелуе.
Наконец, прервав поцелуй, он высвободился из объятий Оливии и повалился на спину, увлекая ее за собой — так, чтобы она оседлала его. Оливия, приподняв бровь, изобразила удивление.
— Ну, что же ты медлишь? — пробормотал Роберт. Она с улыбкой приподнялась, затем снова опустилась, и тут же из горла ее вырвался тихий стон.
— Так хорошо? — спрашивала она.
— Да… — прошептал он. — Не останавливайся.
— А я и не собираюсь.
Оливия двигалась все быстрее и быстрее, и вскоре дыхание Роберта сделалось прерывистым.