Все ради любви
Шрифт:
Он помолчал, размышляя, и продолжил:
— К тому же, иметь травмированного игрока невыгодно для команды, потому что пользы от него никакой, а жалованье платить приходится. Если он обходится слишком дорого, у хозяев и руководителей появляется соблазн найти кого-нибудь подешевле и поздоровее. Мне приходилось играть на залитых водой полях — мяч становится таким скользким, что никакого мастерства не хватит управляться с ним на таком холоде, что пальцы не согнутся, даже если бы от этого зависела твоя жизнь, под таким густым снегопадом, что на поле ничего не видно, в такие жаркие дни, что ты еле дышишь, весь обливаешься потом и от обезвоживания чуть ли не теряешь сознание. Трудно показать себя, когда ты не первый, если тебе приходилось играть вслед за кем-то из великих, а они здоровы и не выходят из игры. Трой Айкман возглавлял рейтинг НФЛ в 1993 году, он будет нашим первым, а за ним — Джейсон Гаррет. (Теперь есть еще и Родни Пит, так где же место для меня? Четыре квотербека в команде не нужны.)
Он нахмурился. Рэчел молчала и внимательно ждала продолжения.
— Одним из лучших периодов моей карьеры был тот, когда я тренировался у Тома Лэндри, теперь я возвращаюсь к Швитцеру. Проблема в том, что список команды надо сократить до пятидесяти трех игроков, а травмированные не представляют ценности. Мне не хочется уходить сейчас, когда у нас появились льготы и прогрессивная оплата: в этом году установлен свободный найм, новые правила игры, прекрасно защищающие квотербеков. Если бы такое случилось раньше, когда я получал удары и травмы! Соперников, естественно, штрафовали, но мне-то это обходилось намного дороже! (Слишком дорого! Смотри, не покажись ей нытиком!)
— Что за новые правила? — спросила Рэчел. Ей хотелось заставить его продолжать рассказ.
— Они стали строже, игроки теперь лучше защищены. Мало кто старается специально нанести тебе травму, но, когда ты стремишься вперед и рвешься к победе, возможны столкновения. Твои эмоции на пределе, и иногда ты действуешь не думая. Почти обязательной стала проверка на допинг, потому что случалось много неприятностей из-за кокаина, стероидов и тому подобного. Для меня здесь нет проблемы, я ими никогда не пользовался, это неразумно и опасно. Кроме того, футболисты могут подать дурной пример молодежи.
— Я рада слышать, что ты понимаешь свою ответственность в таком серьезном деле. Надеюсь, ты сможешь играть в футбол так долго, как захочешь.
— Спасибо. Я хотел бы присутствовать при том моменте, когда Эммит Смит войдет в историю: он один из самых лучших игроков за все время существования игры. Больше всего я хочу сыграть еще один сезон, великий сезон, и уйти достойно и со славой. — Он насмешливо улыбнулся. — Я не могу представить себя сидящим в офисе в костюме и галстуке. Если меня не отчислят, мне опять придется самоутверждаться, доказывать, что я чего-то стою. Возвращаться после серьезных травм — почти то же самое, что начинать сначала, а все внимательно наблюдают, и некоторые только и ждут, что ты не справишься. Мне снова и снова придется доказывать, что у меня есть мужество, упорство, хитрость и ловкость. (Если только я не уйду, прежде чем меня отчислят или продадут. Я предпочел бы убраться сам, чем вынуждать Швитцера принимать это нелегкое решение.)
Рэчел, случалось, брала напрокат и покупала видеозаписи спортивных программ, чтобы посмотреть, как он играет, и узнать побольше о нем и о футболе. Картинки вспыхнули в памяти: броски, перехваты, удары, травмы. Ему часто не везло, и она чувствовала к нему симпатию.
— Тебе надо беречься, чтобы снова не получить травму.
— Да, но опасность всегда угрожает тем, кто делает что-то стоящее. (Скоро мы оба увидим это.) Нас называют мишенью для всех. Я уже говорил тебе, что травмированный игрок обременяет команду, где есть свободное место, а денег нет и замены ему тоже нет. У меня есть одно преимущество: опытный задний квотербек очень важен, потому что переднего всегда могут выбить. Это может мне помочь, если я сумею устроиться и блеснуть в предварительных играх. (Если меня пропустит комиссия, я получу возможность играть и буду играть хорошо.) Я играл как квотербек лучше всех и дольше всех, когда Монтана повредил локоть, я был тогда в Сан-Франциско.
— У тебя есть какие-нибудь планы на будущее? Что ты собираешься делать после ухода в отставку? — Рэчел заметила, что он колеблется, прежде чем ответить.
— Я еще не решил. Может быть, буду работать на ранчо или еще чем-нибудь займусь.
(Смени тему. Ты и так уже достаточно вытянула из него.)
— Тебе повезло, что у тебя есть брат, сестра, племянник, племянница, и родители еще живы. Мне очень не хватает моих, и я скучаю по дочкам и внукам.
— Понимаю, семья — это очень важно. Кстати, а почему ты не варишь брокколи и не разогреваешь булочки? У меня все будет готово, как раз когда ты закончишь.
Рэчел поспешила заняться этим. Потом она выглянула в окно и увидела, что Квентин разглядывает двор, бассейн, беседку. Интересно, какое у него ранчо, как он живет в Техасе? Возможно, он похож на нее, в том смысле, что она одинока и не реализована в плане эмоциональной связи с противоположным полом. Может быть, в этой сложной ситуации ему просто нужен человек, с которым можно доверительно поговорить и расслабиться. Квентин тем временем сложил отбивные на блюдо и направился к дому.
— Пахнет восхитительно, — сказала она, когда они садились за стол.
— Это рецепт моей матушки: она отлично готовит, и моя сестра тоже.
За едой они продолжали разговор. Квентин расспрашивал Рэчел о благотворительной работе, о церкви, о занятиях в клубе.
— Когда я вышла замуж и приехала сюда, Гейнсы заставили меня заняться всем этим, потому что они были одной из самых влиятельных семей в городе, со множеством деловых и общественных связей. Но мне нравится помогать обездоленным, и я делаю, что могу. Я обнаружила, что большинство людей готовы пожертвовать деньги и вещи для распродажи ради благой цели, но очень немногие соглашаются тратить время и силы на настоящую работу. Я понимаю, что для тех, у кого семья, это трудно, все время занято. У меня свободного времени больше, так что мне проще. Самая главная трудность в том, чтобы научиться иногда говорить «нет». Некоторым кажется, что, раз я одинока и без маленьких детей, у меня полно времени и сил, поэтому они считают мой отказ равносильным преступлению. Думаю, у тебя бывает то же самое с выступлениями на публике и интервью. — Он кивнул с полным ртом. — Закончив свои проекты, я намереваюсь немного замедлить темп, сосредоточиться на ином, начать другое дело. Например, завтра у Меня бридж-клуб, приглашение на ленч, встреча в женском клубе и еще одна. Затем я должна уделить некоторое время проекту, который пора заканчивать.
Отхлебнув вина, Квентин сказал:
— Наверное, на этой неделе ты потратила на меня много времени.
— Да, но это было приятно и… очень нужно, — добавила она со смехом. Я специально ищу себе дела с тех пор, как уехали дочери, чтобы все время уставать и не скучать.
— Если твое расписание не слишком забито и тебе нужен еще один вечер отдыха после трудного завтрашнего дня, не хочешь ли поужинать со мной в пятницу?
— Отлично, я согласна. В семь часов годится?
— Вполне. Мы съедим хороший десерт, раз уж сегодня я ничего не принес. Я не ем много сладостей, поэтому мне и в голову не пришло купить что-нибудь.
(Если я и хочу чего-нибудь сладкого, так это тебя, Квентин Ролс. Стоит ли мне упоминать о том, что произошло много лет назад, рискуя испортить вечер, или избегать этой темы, как делаешь ты? Может быть, ты ждешь, что я заговорю первой, и удивляешься, почему я молчу? Я не знаю, как быть, и это стоит между нами, но как же мне объяснить, почему я тогда бежала, как кролик? Еще рано, Рэчел.) Она выбрала менее опасную тему.