ВСЕ включено
Шрифт:
– О, и ты здесь? – поняв, что Лиза не одна, Саша выскочил из туалета, зачем-то расправил алую атласную рубашку на глобусе пузика, пригладил оставшиеся кустики волос. – Как я сразу тебя не заметил, Ахмет, твой нос же и за тремя колоннами не спрятать. Ты посмотри, работники со всем от рук отбились, за начальством следят и где – в святая святых! – он карикатурно возвел руки к небу. – Что-то проголодался я от переживаний, поклянчу-ка шоколадку в маркете. Лизун, за работу.
Лиза и Ахмет переглянулись.
– Вот так у нас день и проходит…
*
Около магазина, как и ожидалось, не было беснующейся в ожидании открытия толпы. Давно позавтракавшие туристы с удовольствием разыгрывали роль курочек-гриль на широком галечном пляже Deniz Luxury Resort&Spa. Море, еще покусываемое ночными ливнями, рассерженно отторгало от себя лучи солнца, но его капризность все чаще брала выходной, и туристы, повизгивая, совершали смелые забеги.
По слухам, сегодня был именно такой, щедрый, день, а это значило, что до обеда Бутиковый рай будет похож на вымершее царство. Поэтому Лиза, бегло осмотрев коридор и убедившись в его клиентской пустынности, продолжила прерванный выходкой Саши ежеутренний ритуал. С сожалением вылив остывший чай в приобретенный специально для этих целей горшок с геранью, заварила чашечку «Пыли дорог» – чай из пакетика турецкого производства, выудила из недр ящика стола припрятанную тарелочку с бисквитом. Зажмурившись, вдохнула его медово-пряный аромат, в предвкушении поднесла чашку к губам и…
– Доброе утро, ашкым! Как спалось?
Лиза вздрогнула, едва не ошпарив колени обжигающим напитком. От наполнившего магазин аромата гортензий бисквит утратил былую прелесть.
На пороге сияла Седжиль.
– Черт тебя побери, Седа! У меня было все хорошо. Я почти ела пироженое и мечтала о пляже. Мир казался раем. И тут, блин, явилась ты.
– Я тоже по тебе скучала, косматая. Мы расстались целых шесть часов назад. Дай-ка я тебя расцелую!
– Уйди! – в притворном ужасе спряталась за наряженный в кокетливо-жеманную пижаму манекен Лиза. – У меня сегодня выходной от тебя!
– Здрасьте, баба Настя. Вот уж нет, рыжая. Зря что ли я примчалась к тебе ни свет, ни заря? Напрасно оставила горячий кофе и магазин без присмотра? Так, ты помнишь, куда мы идем сегодня вечером? В кафе у моря! Любимый заждался, – Сежиль мечтательно зажмурила глаза, выпустив на волю счастливую улыбку. – Хочу Аду с ним познакомить.
– Вот уж нет. Мы пару дней назад там были, и принял тебя твой ненаглядный не очень-то любезно. И вообще, он же с 11 вечера работает? Почему сам не приедет к тебе днем? – неодобрение выбора подруги сквозило в каждом отчетливее обычного произносимом звуке. – Чем он занят, что не может выкроить и пяти минут для встречи с «обожаемой» девушкой?
– Спит. И предпочитает, чтобы приходила я. Любит инициативных, знаешь ли.
– Если ты ему действительно нужна – он тебя из-под земли достанет. Если нет – то и твоя инициатива ни к чему.
– Здрасьте, баба Настя! Он говорил, что я лучшая из всех знакомых ему девушек! Говорил, что любит меня! – если Седжиль хотела во что-то верить, с этой позиции ее не столкнул бы и бульдозер.
– Опыт тесного общения с турецкими мужчинами у меня, конечно, крошечный, зато – в десяточку. И ты бы знала, Седа, свидетелем скольких слез подруг мне пришлось стать, – вздохнула Лиза. Так легко учить других чужими ошибками, и таким глупым это кажется, когда вопрос касается тебя саму. – Запомни, Седа, если турок сказал: «Звезды меркнут перед твоей красотой» в тысячах вариаций – он хочет с тобой переспать и только. Если сказал: «Давай прогуляемся» или «Пойдем вместе на море» – он хочет с тобой переспать и только. Если сказал: «Ты украла мое сердце» – он хочет с тобой переспать и только. Если через одно-два свидания он заявит, что любит тебя, он – что? Верно, хочет с тобой переспать и только. Эта часть главы «О мужчинах» из учебника турецкой жизни проверена десятками русскоговорящих девчонок.
– Фьюю, косматая. Живи одна в своем черно-белом четком мире, а меня из моего разноцветного к себе не перетаскивай. Ты правда не видишь разницу между туристками-однодневками и мной, месхетинкой? Со мной ни один турок так не поступит, кишка тонка.
– У смазливой мордашки, и тем более у… хм…, – Лиза застенчиво скосила взгляд вниз, – национальности нет. – Для многих курортников иностранки – это не люди, а всего лишь очередной пунктик в списке побед. Для многих, не всех, конечно. Но твой гарсон, извини, не похож на страстно влюбленного Ромео. Просто будь осторожна, подруга.
Увы, нельзя уберечь от боли того, кто сам летит на острие ножа.
Самое важное, как часто бывает, осталось неозвученным. «Брось его, скорее встретишь того, кто действительно будет тобой дорожить. Этот не поможет тебе заполнить разрастающуюся с каждой минутой черноту в твоей душе». Хотя как можно бросить того, кто уже, подло, не афишируя, отказался от тебя? Именно так Лиза расценивала вызывающее молчание избранника Седжиль, который после памятного обеда свежевыпотрошенной рыбой, казалось, забыл о существовании своей «невесты». Когда – на сотом пропущенном вызове – иссякало терпение, отделывался сухим «занят, перезвоню».
– Вчера ты нагло намекнула на мой разросшийся зад, рыжая, – в обычно барабанной четкости голоса Седжиль промелькнули надрывные нотки. – Знаешь, почему с ним случилась такая оплошность? В пасмурную погоду я тоскую особенно сильно. Днем клиенты сдерживают, не дают расклеиться, но потом наступает самое тяжелое время – вечера. Одна рука непроизвольно тянется к почти опустевшей вазе с конфетами, вторая – к мобильному. Вдруг как ты его называешь гарсончик что-то написал или позвонил, а я не слышала. Нет. Тишина. Знаешь, как она разрывает барабанные перепонки? Словно долбит молотом с почему-то острым, намазанным ядом наконечником. Бам-бам-бам. Не только в уши, но и в сердце. Оно – его основная мишень. Аллах свидетель, я пытаюсь сопротивляться, включаю телевизор или видео в интернете, громко смеюсь с Адой. Но все равно рано или поздно обнаруживаю себя на балконе с телефоном в руке. Дисплей светится, на нем – знакомый до мурашек номер и сообщение: абонент занят, перезвоните позже. Я не видела его уже шесть дней, Лиза. Он занят уже миллион минут. И ты хочешь, чтобы нынешний, очередной невыносимый вечер прошел так же?
Безцветность голоса Седжиль возымела эффект. Казалось, даже гортензии в ее духах скорбно опустили кудрявые головки.
– Хорошо, мы пойдем сегодня в кафе, – сдалась Лиза. – Начнем знакомить Аду с турецкими вкусняшками. Но сделаем это после вечернего шоу в отеле. Будет концерт какого-то местного красавчика, страсть как посмотреть хочется.
– Фьюююю! Посмотреть или все-таки послушать? – гортензии снова приобрели характерный для них насыщенно-дерзкий аромат. – Глупость ты сморозила, косматая. Не пустят тебя туда, персоналу запрещено участвовать в развлечениях для туристов, это во-первых.
– Ты со знанием дела говоришь.
– Здрасьте, баба Настя! Для меня все двери открыты, – но вспыхнувший при этих словах румянец шепнул об обратном. – Сразу после работы в кафе и точка, потому что во-вторых, на «местного красавчика» ты можешь посмотреть уже сейчас, они к тебе сами стадами ходят, – громко пробурчала по-турецки Седжиль, откровенно кивнув на застывшую в дверях магазина фигуру. – Я ушла. Любуйся на здоровье.
– Стой!
– Покаа, рыжаяяя, – пропела Седжиль и, демонстративно запустив в подругу воздушным поцелуем, скрылась в прохладе коридора.