ВСЕ включено
Шрифт:
Все трое зажмурились, напряженно вспоминая мечту. В их вновь открывшихся глазах поселилась радуга.
– Ну смотрите, кулемы, если завтра любимый не подарит мне кольцо, я вас обеих за волосы оттаскаю, – за ширмой суровости Седжиль затаились новорожденные ростки подснежников.
– Ты можешь лишь попросить Аллаха, а последнее слово остается за ним, – Ада вновь наполнила стаканы искрящейся багряной жидкостью. – Он обязательно подведет тебя к имаму, но кто оттуда обернется на тебя влюбленными глазами – известно лишь ему.
– Ты на что намекаешь, деревенская?
– На то, что все будет в свое время. Сейчас самое время выпить. Давайте посвятим этот стакан тому, чтобы мы как можно чаще смотрели на звезды улыбающимися глазами.
– Здрасьте, баба Настя! Еще не хватало за звезды пить.
– Не за звезды, дуреха. Ада красиво и тонко сказала. Кто чаще остальных смотрит на звезды? Влюбленные и те, у кого в душе мир и покой. Наблюдать за чем-то – это значит не взглянуть машинально, не обратив внимания на детали, а, полюбовавшись, обогатиться увиденной красотой, заметить чудо творения даже в увядающем листке. И последнее: улыбающиеся глаза. У кого они бывают, ответь сама.
– Уймитесь вы со своей философией, кулемы. Давайте просто выпьем.
Глоток за глотком, смакуя, девушки расслабились игривой жидкостью, вновь на время забыв о реальности. Лишь Ада, за годы замужества привыкшая к муштре и стальной самодисциплине, не утратила нить беседы.
– Мы здесь, потому что бежим от чего-то. Я – позора и голодной смерти своих малышей. Седа – от одиночества. А ты, Лиза? От чего бежишь ты?
– Я? – Лиза помолчала, формулируя внятный ответ на никогда не интересовавший ее с такого ракурса вопрос. – Я приехала сюда из любопытства, а осталась потому что в Кемере есть то, что нужно мне как воздух. Девочки, здесь же каждый камень на мостовой, каждый цветок, каждая капля в море и пылинка в воздухе пропитаны свободой и легкостью. Я согласилась с устоями, порядками и правилами, которые диктует город, потому что взамен он дает так много. Здесь любовь царит во всем, не замечали? Уже днем, например, едва отдохнув от ночной смены, луна спешит на небосклон, чтобы встретиться с солнцем, своим возлюбленным.
– Не пускаешь ты в себя, Лиза. Хочешь, я расскажу, почему ты здесь? – Ада прикрыла глаза. – Никакого государственного садика с его инфекциями. Далее – частный колледж. Потом оплаченная родителями учеба в престижном университете. Никаких гулянок, только зубрежка. Никаких ярких увлечений, так, парочка банальных симпатий, хоть и сильных, к университетскому рок-музыканту, главе стройотряда и журналисту университетской газеты. Тогда ты называла эти чувства любовью. Все как у всех в твоем мире. Стандарт. Однажды тебе надоело смотреть на мир сквозь запыленный шаблонами тюль. Вроде все видно, но расплывчато, тускло. Ты захотела отдохнуть от этого. Вырваться из навязанной системы, вздохнуть полной грудью. Узнать, какая ты без паранджи 20 условностей. Эта потребность и привела тебя в Кемер, и заставила вернуться сюда снова. Ты прожила что-то в прошлом году здесь, и эта история до сих пор держит тебя в тисках страха. Ты вернулась, чтобы стать свободной. Права я?
20
Женская одежда, соответствующая нормам шариата. Она должна закрывать все тело и волосы женщины. Непокрытыми можно оставить лишь лицо, кисти рук и ноги ниже щиколоток.
Лиза замерла, собирая услышанное в единый пазл. Допустим, про колледж и университет Ада могла догадаться, кое-что про это Лиза и сама ей рассказывала. Но как подруга могла узнать про Валерку, гитариста и прошлогоднюю историю?
– Ты непростая, – наконец вымолвила Лиза. – Психолог?
– Бабушка научила, – впервые с момента знакомства подруги увидели улыбку Ады. Робкую, словно едва распустившийся одуванчик. – Ее – ее бабушка. Эта способность передается у нас через поколение.
– Здрасьте, баба Настя! – взвилась Седа. – Так ты, деревенская, значит, у нас ясновидящая? А в трезвом состоянии ты тоже предсказывать умеешь или твои способности просыпаются только после литра вина?
– Умею.
– Ну-ка, ну-ка, про меня расскажи. Только не надо копаться в грязном белье прошлого, это я и без тебя пережила. Скажи лучше, когда мой ненаглядный руку и сердце мне предложит?
– Позже расскажу. Как ты попала в Турцию, Лиз?
– Как многие, – пожала плечами. – В позапрошлом году, зимой, в университете, где я училась, выступали представители рекрутингового агентства, сотрудничающего с турецкими отелями. Заманивали студентов отдыхом, за который платят. Меня соблазнить на приключения проще простого, Седжиль уже знает. Ответила на парочку простых вопросов типа «Умеете ли вы варить кофе?» и «Любите ли создавать проблемы?». Улыбнулась получезарнее для фото – и вуаля. В апреле прислали рабочую визу и билет Новосибирск-Анталия, встретили в аэропорту, привезли в пятизвездочный отель эконом-класса, засадили за стойку гэст-релэйшена 21 .
21
Сотрудник, оказывающий помощь гостям отелей в решении различных вопросов.
– Нашла яркость-то свою, кулема?
– А то. Девчонки, жизнь в Кемере это даже не 3D, это 50D фильм. Скоро сами прочувствуете. В каждом лете словно целая эпоха, – Лиза задумалась, подбирая слова для описания наркотика курортной жизни. – Как же вам объяснить… Вы в пионерлагере когда-нибудь отдыхали?
Подруги дружно покачали головой.
– Туда приезжаешь со слезами, до того сильно хочется домой, к подругам, маминым пирожкам и привычному образу жизни. Но проходит всего несколько дней и атмосфера праздника и сплоченности затягивает в свой вихрь. В Кемере – та же история, это пионерлагерь для выросших детей. Да, здесь дикий для меня менталитет в отношениях с мужчинами, например. Здесь работа с людьми, наизнос. Когда ко мне в сто пятнадцатый раз за сезон подошли туристы с нытьем «Почему на завтраке подают не пятьсот видов выпечки???», я хотела впечатать их в мраморную колонну, наплевать на договор с отелем и прочие обязательства, собрать свои вещи и первым же рейсом улететь в Новосибирск.
Но потом приходили другие туристы, которые анекдотами и мудрыми историями вновь убеждали меня: люди прекрасны. А потом наступал вечер. Вечера здесь не такие как в России, девочки. Жарко-морские, волнующие, адреналиновые, с весельем вместе с коллегами до коликов в животе. Турки, русские, поляки, молдаване, украинцы и еще стопитсот национальностей, все вместе, словно нет между нами границ и различий. Вдоволь накупавшись и надурачившись под звездами, мы устраивали танцы на гальке. Иногда дикие, африканские, иногда страстные, испанские, иногда белые, романтичные… это было лето позитива в городе волшебных небес, – мечтательно протянула Лиза, улыбаясь мелькавшим в сердце, ставшими родными лицам из прошлого сезона.
Задорный Али, носатый аниматор, не расстававшийся с ярко-малиновым париком даже после работы. Хрупкая Венера, лишь парой слов умудрявшаяся успокоить даже самого капризного нетрезвого клиента. Бармен Убрус, которого за массивность фигуры прозвали «Советским шифоньером» и который мог без остановки выпить 16 стаканов текилы и ни капли не окосеть. Танцовщица белли-данса Олеся, мечта всех гарсонов и не только.
Ни один из них не вернулся в Кемер, все рассредоточились по побережью в поисках новых впечатлений, новых приключений, новых друзей.
– Как будто у тебя в России друзей не было, придумала же тащиться ради них за тридевять земель.
– Дело не только в друзьях, Седжиль. В Кемере атмосфера другая. Расслабленная, дерзкая, пропитанная обманчивой вседозволенностью. И я здесь другая. Жизнь на курорте юна при всей своей тяжести. Здесь нет завтра, есть только беспечное сегодня. Все торопятся жить, любить, смеяться, радоваться. Чувства фальшивы, но максимально интенсивны. Шесть месяцев буйного веселья – и жизнь здесь замирает, чтобы через несколько месяцев грянуть вновь со свежими силами. И ты, в середине сезона от усталости зарекавшаяся возвращаться сюда, в апреле как миленькая вновь бронируешь билет до Анталии. Билет в лето фейерверков.