ВСЕ включено
Шрифт:
– Вот еще. Я сегодня шейх. Приводить ко мне наложниц – твоя задача, – развалившись на похожем на трон стуле для гостей, обитом расшитой пайетками и бисером парчой, провозгласил Саша. – Вперед, Лизун, на рыбалку. Ловись рыбка и стройная, и округлая, помнишь, как я тебя учил в начале сезона?
Действительно, в первые дни совместной работы, Саша активно пытался приобщить новую помощницу к ассистированию не только в продажах, но и в не менее важной задаче сезона – пополнению заветного Списка «Полюбленных Девушек». От Лизы требовалось лишь ненавязчиво внушить претендентке, что патрон – мужчина уважаемый, прогуляться с ним безопасно и приятно. «Ты русская, Лизун, к тебе доверия со стороны туристов больше. На небесах тебе эта помощь зачтется, помни об этом».
Но стоило Лизе пару раз «ненарочно», по девичьей глупости, не выказывая возмущения провалить задания, как Саша образумился и нашел себе более сговорчивого партнера – Ибрагима, продавца в центре кожи и меха и по совместительству главного конкурента за содержимое туристических кошельков. С ним же выгуливал туристок, приехавших с подругой.
– У нас крючки закончились, их в кожу завезут, – выходя из магазина, бросила Лиза патрону. – Ра-бо-та-ем, директруня. Леди, добрый день, – улыбка подошедшей к витрине Лизы, после упоминания Саши о рыбалке напоминавшая оскал, тем не менее составила бы конкуренцию стокаратному бриллианту в солнечный день.
– Нам ничего не надо, девушка, мы только смотрим, – вскинулась туристка, та, что побойчее. – Оля, пойдем отсюда, пока нам ничего не втюхали, – дернула подругу за рукав пестрого кардигана из тонкого трикотажа.
– Я вам ничего и не предлагаю, кроме турецкой диковинки.
– Какой же? – проглотили наживку подруги.
– Вам невероятно повезло, сегодня в нашем отеле отдыхает казахский шейх, инкогнито, и именно сейчас он в моем магазине. Хотите взглянуть на заморского красавца? Бред Пит рядом не стоял.
– Пожалуй, не откажемся, – после перестрелки взглядов протянула бойкая.
– Проходите, пожалуйста.
Главное – завести туриста в магазин, а уж Саша переместит его из категории «потенциальный покупатель» в разряд довольных клиентов.
Сохранив на лице достоинство приближенной к шейху, Лиза заскочила вслед за парой в текстильный, где Саша, обмотавший голову ярким полотенцем, как чалма, уже рассказывал первую байку из жизни провинциальных шейхов.
Такой он, стандартный рабочий день на курорте, где собирается самая полная коллекция шутов и сказочников. Ведь «грустной попой весело не пукнешь».
*
Плоские низкие небеса, грозящие вот-вот разразиться рыданиями, сменились мерцающим куполом неба. За зиму привыкшие к отчуждению звезды застенчиво выглядывали из-за темноты кулис, не решаясь на сольные партии. Лишь полнощекая луна, высокомерная аристократка, свободная от предрассудков, разорвав черноту, величественно устроилась на троне небосклона.
Кемер замер в терпеливом ожидании нового курортного дня, в котором, иншалла 17 , появится много солнца, и в котором, иншалла, наконец-то появится шум дискотек. Из-за ливней открытие клубов перенесли сначала на неделю, потом еще на одну, потом еще. Клубы, внутри покрытые полуметровым слоем пыли со стульями на столах ножками вверх, казалось, смирились со своим одиночеством, но в глубине вынашивали мечту об его свержении. Погруженный в дремоту юный Кемер ждал своего часа.
17
Если есть на то воля Аллаха.
Под покровом ночи «бабья банда», как называл недавно образованную девичью компанию Саша, закутавшись в свитера, скорчилась под дрожащими листьями апельсиновых деревьев в саду у дома, где жила Лиза. Неизвестный хитрец-экономист вновь выкрутил лампочку из уличного фонаря, и теперь крыльцо с потупившимся от обилия влаги кактусом освещалось лишь скудными подаяниями остальных граней Жемчужного квадрата. «Сожители» Лизы, пользуясь погодным затишьем, запахнув плотнее ветровки, умчались гулять с очередными недельными возлюбленными, оставив дом вести молчаливые беседы с окружающими его горами и апельсиновым садом. Узнавать тайны мироздания. Соотносить их с увиденными человеческими страстями.
На умело накрашенном лице Седжиль застыла обида.
– Ада не хочет в кафе.
– Я моря никогда не видела, – робко улыбнулась Аделия, и снова от переливов ее голоса по телу Лизы проскакал табун мурашек. В чем его необъяснимый магнетизм? Вновь и вновь задавала себе этот вопрос, но ответ рассеивался в пространстве мыслей.
– Я тоже голосую за море. Сезон едва начался, а я уже устала от постоянного гула и участия в шоу «За стеклом». Хочу сбросить маску вежливой девочки, расслабиться и хоть недолго побыть собой. Отдохнуть, не следя за тем, чтобы ты вновь не наделала глупостей, Седа.
– Здрасьте, баба Настя! Вы спелись, ленивые кулемы, тюлений отдых им подавай. А я жить хочу, любить, смеяться, целоваться. И вообще, мне, между прочим, тоскливо, значит, мне и придумывать план на вечер.
– На пляже отлично посмеемся, мы с Адой можем и зацеловать тебя, если купишь нам вина. Чем дольше не будешь мозолить глаза своему гарсону, тем выше шанс, что он сам начнет названивать тебе, – искры улыбки Лизы были способны смягчить любое сердце, кроме окруженного хмурыми всадниками с копьями наперевес, поэтому вызвать ответную улыбку подруги не удалось.
– Мы с тобой на разных языках говорим, косматая. Ладно, бежим отсюда, не ровен час придет Ахмет или, еще хуже, Саша, и ни моря нам, ни звезд. Беспокоятся они за нас, понимаешь ли… Лишать людей развлечений – таков нынче перевод слова «беспокойство» на турецкий.
– Единственное, о чем беспокоится Саша, так это о моей способности открыть магазин вовремя, чтобы самому с этим не возиться, – пропыхтела Лиза, спеша прочь из Жемчужного квадрата, сшибая кроссовками капли с невысокой травы. – Но с ним всегда можно договориться, я же уже не маленькая.
Покинув территорию Жемчужного квадрата, девушки повернули в сторону моря.
– Лизе сложно понять, что именно ты имеешь ввиду, Седа, – обронила Ада, зачарованно разглядывая отели-гиганты, мимо которых шла вымощенная терракотовыми прямоугольниками дорога на пляж. Детский восторг, сверкающий в глазах девушки, перекликался с блеском звезд. – Ее культура другая, а наши с тобой во многом схожи. Лиз, у нас братья в ответе за жизнь сестры. Не видать им рая, если равнодушно оставят ее погибать. Неважно, будет это моральная смерть от горя или мужа-тирана, либо физическая – от голода или алкоголя. Братья не имеют права позволить тебе и шагу ступить по неверному пути, – Ада сощурилась, отчего разрез ее глаз стал еще резче. На мгновение она замедлила шаг, мысленно перелетев через континенты в родную покосившуюся избушку на севере Туркменистана, вырастившую восьмерых детей. – Я не осуждаю твою культуру, Лиза, но у вас авторитет старших не столь силен. Здесь, в Турции, ты можешь ощутить, как это приятно – быть сестренкой старших братьев.