ВСЕ включено
Шрифт:
– От главных потрясений в жизни они тебя уберечь не в силах, как бы не старались, – в меланхолию голоса Ады виноградной лозой вплелись ростки смирения. Будто она знала больше, чем могла рассказать. – Хватит о сложном. Сегодня особенный вечер, девочки. Вечер празднования начала нашей дружбы.
– Забыла совсем, у меня для вас есть сюрприз, видимо, в честь нашего праздника, – пухлая ладошка Седжиль с унизанными массивным золотом пальцами утонула в складках мешкообразного платья, покопалась там и извлекла пакетик с сушеными анчоусами. – Угощайтесь, пока я добрая. И пожелайте здоровья Жорику из Минска. Может, знаете его, он на весь отель прославился. Купил жене в отельной ювелирке кольцо с шестнадцатью бриллиантами, самое дорогое из тех какие были, около 40 000 долларов за него отдал. А женушка его на следующий день случайно в море утопила. Ты, косматая, наверняка с ним знакома, этот красавчик у тебя пар десять носков купил. Тех, что с запахом.
– Откуда именно ты это достала? – с подозрением поинтересовалась Лиза, проигнорировав язвительный рассказ подруги о приключениях щедрого туриста. – Не отвечай. Я слишком скучаю по рыбке, чтобы знать правду. Деликатеееес!
– Чего не сделаешь ради любимых подруг. У меня еще и семечки есть, настоящие, черные.
– Седа, я тебя обожаю! – горы удивленно обернулись, услышав оглушающий счастливый визг. – По человеческим семечкам я скучаю еще больше, чем по сгущенке и пельменям. От турецких белесых монстров у меня мозоли на пальцах.
Тихая Ада наблюдала за добродушной суетой подруг, едва сдерживая слезы. Шутки, забота, щедрость… Это были слова из другого мира. Перед глазами девушки, разрывая едва сформированные рубцы, кровоточащими стрелами проносились картинки прошлого.
Провонявшая потом, заляпанная кровью тельняшка. Муж рубил голову курице. А тем же вечером с тем же топором носился по деревне за ней, Адой, пугая встречных соседей бешеным блеском в глазах. В блюде с куриным мясом, редком госте на их столе, оказалось слишком много лука. Вот и вся причина.
Храп мужа в разлившемся алкогольном смраде. Утроенный детский плач. Неуемный, животный. Ее шепот: «Завтра, милые, завтра будет нам хлеб».
Погоны на гостях в форме. Казенная бумага на покрытом дырявой клеенкой столе. Неуверенные подписи свидетелей. Наручники на ненавистных запястьях.
Презрение в голосе матери и братьев. «Твое дело – терпеть!».
Надежда в звонке из Турции от дальней родственницы. «Займи на билет. Есть работа».
Чья-то рука на ее плече. От нее исходит тепло и поддержка. Стоп. Это не может быть кадром из прошлого. Встряхнув головой, Ада огляделась. Так и есть. Заметив ее состояние, Лиза подсела поближе, обняла ободряюще. «Все будет хорошо. Теперь ты не одна», – шептали ее глаза. Тепло, отразившись в звездах, робким лучом прокралось в душу. Потопталось в коридоре, уселось у порога, не решаясь войти в гостиную. Всему свое время.
– …дители погибли в автокатастрофе пару лет назад, мне тогда было всего 17, – донесся до них начавший терять связность голос Седжиль. Увлеченная своим переживанием, она совершенно утратила связь с внешним миром и не обратила внимание на произошедшую в подругах перемену. – А недавно я потеряла последнего родного мне человека – бабушку. Девочки, это так страшно – пустота в жизни. Старое разрушено, новое не построено. У меня есть родственники по материнской линии в Стамбуле, но им нет до меня никакого дела. Они мне чужие, как и я им. Формально выполнили свой долг, после похорон бабушки выделили койку в своей лачуге, а через пару недель, ликуя, спихнули меня Ахмету. Он-то тоже мне семисотая вода на киселе. «Тебе надо отвлечься, дорогая», – кряхтящее-дрожаще передразнила Седжиль свою тетку. – Тоже мне, добродетельная матрона. Знаете, что мне нужно на самом деле, кулемы? Ощущать, что я нужна. Что есть рядом человек, который останется со мной, чтобы ни случилось. Который извинится первым и подарит мне шикарный букет роз, даже если скандал по моей вине. Который вопреки всем культурным рамкам принесет мне обед в кровать, когда я буду больна.
– Твое желание уже исполнилось, Седжиль. Аллах послал тебе меня и Лизу. У тебя есть мы, а у нас – ты. Мы нужны друг другу.
– Что ты несешь, деревенская? У меня никого нет. Ни-ко-го. Как бы я хотела, чтобы и меня тоже не было. Но увы. Знаете, как проходит моя жизнь сейчас? Я из последних сил пытаюсь найти опору. Сижу, сжавшись в точку, наблюдаю за происходящим. А еще за тем, как где-то вдалеке в моей жизни разгорается огонек, который единственный будет давать мне силы. Сейчас он – крохотная точка. Но с каждым днем он все ближе и ближе. С его приближением оживаю и я. Понимаете теперь, почему меня так тянет в кафе к моему любимому? Он лишь взглянет на меня, и я снова верю в то, что счастье существует, и понимаю, зачем стоит жить.
Вторая рука Лизы нашла сочувствующее пристанище на плече Седжиль. Туркменка, русская, турецкая казашка. Шанс на их встречу был один из миллиарда, но они не только встретились, но и несмотря на несовместимые различия умудрились стать друг другу ближе, чем просто знакомые.
Вы все еще верите в невозможное?
Плечо к плечу, сердце к сердцу, судьба к судьбе, девушки сидели на обрыве мира. Перед ними бескрайняя темнота моря слилась с небесами в томном вальсе. Едва слышный плеск воды словно подыгрывал на инструменте, звуки которого касались души. Свежесть ночи дарила покой.
– Смотрите, девочки, мы на краю земли, – шепнула Лиза. – Если не оборачиваться и не глазеть по сторонам, то кажется, будто есть лишь мы, Вселенная с сотнями галактик и мириады падающих звезд. Хоть каждую секунду можно загадывать желание. Давайте сделаем это. Вспомним о самой сильной мечте и запустим ее прямиком к звездам. Пусть ее доставит воображаемый курьер типа китайского фонарика. Звезды – это лучшие феи и джинны, а китайский фонарик – лучший курьер желаний, не знали?
– Совсем ты спятила, косматая. Хотя с таким начальничком как у тебя это не сложно.
– Почему бы и не попробовать, – Ада умиротворением погасила начавшее разгораться пламя раздора. – Мир гораздо интереснее и многомернее, чем нам об этом рассказывает культура, Седжиль. Аллах не просто так познакомил тебя с Лизой, но только от тебя зависит возьмешь ты те идеи и представления, что она предлагает тебе, или останешься жить в своем темном, заколоченном условностями мирке.
– Здрасьте, баба Настя! Было бы все так плохо, как ты описываешь, нищенка, жила бы я сейчас в деревне, как еще недавно ты, и, замотанная, доила бы по утрам коров. Днем и пикнуть не смела бы при муже, а ночью ублажала бы так, словно передо мной правитель мира. Я же хочу свободы и в первую очередь в выборе того, с кем пойду по жизни рука об руку. Я не ты, деревенская, и не вздумай равнять нас.
Глаза Ады сузились, напряженные пальцы сжали полосатую ткань матраса. Но голос не выдал ее обиды.
– Ты права, Седжиль. Ты мне не ровня. У нас разные национальности, разное воспитание, разный опыт. Спасибо маме, мне она привила вежливость и деликатность. Но желания у нас с тобой одинаковые, поверь. Все женщины в любой точке планеты в глубине души мечтают об одном и том же.
– Еще одна кулема развела философию. Ладно, будь по-вашему, сделаю, как вы хотите, хотя мои желания и без глупых фонарей исполнятся. Что делать надо?