Встречи на Сретенке
Шрифт:
– Мне что-то ничего не хочется доказывать, - вяло произнес Володька, завертывая самокрутку.
Сергей внимательно посмотрел на него.
– Мда... Прости, у тебя все сложнее. Ушел архитектурный... и с ним многое, о чем мечтал...
– Ни о чем я особо не мечтал, - протянул Володька безразлично.
– Как же?! А твои проекты загородного ресторана? Я помню.
– Это было мальчишество, Сергей.
– Но тебе же хотелось создать что-то оригинальное? Мы же с тобой не ординарные люди, Володька!
– Ну, хотелось... Когда это только было? А насчет неординарности не знаю... Я в армии стремился как раз быть как все, так было лучше.
– Слушай, Володька, а как твои дела с Тоней?
– в глазах Сергея мелькнула догадка.
– Она в Германии... С отцом...
– Понятно... Из наших видел кого-нибудь?
– Майку... И Лелю, помнишь?
– Ну как тебе Майка?
– живо спросил Сергей.
– Правда шикарная женщина?
– Да... Она красивая.
– Обязательно позвонить надо. Я говорил тебе, что у нас в сорок втором была мимолетная, так сказать, встреча. Очень приятная, кстати.
– Приятная?
– переспросил Володька, и что-то кольнуло, он вспомнил Майкин вопрос: не говорил ли чего Сергей про нее?
– Очень. Чему ты удивляешься? У нее старый муж, и вообще она человек свободных взглядов.
– У тебя же Люба, - сказал Володька.
– Ну, ты действительно увяз в девятнадцатом веке, - он засмеялся, хлопнул Володьку по плечу.
– Проснитесь, сэр!
– Ладно, пойду я...
– поднялся Володька, ему неприятен был этот разговор, и он холодно глянул на Сергея.
Что это, ревность, думал он, возвращаясь домой. Нет, конечно, просто какое-то разочарование в Майке. Ведь то, что было у них, Володька объяснял ее прошлой влюбленностью в него. Он вообще думал, что у женщин все может быть только по любви. Мужчина - дело другое... Правда, в Иванове чуть пошатнулась в нем эта наивная вера, но он отмахнулся - шла еще война.
– Мама, - начал он разговор в один из вечеров, - тебе не кажется, что все то, чем мы с тобой жили, - одно, а настоящая действительность - совсем другое?
– С чего это у тебя вдруг?
– спросила мать, кинув внимательный взгляд на Володьку.
– Начал размышлять... Знаешь, вроде бы шесть лет армии, из них три года войны, должны были что-то значить, а оказалось, что у меня нет никакого жизненного опыта. Я научился лишь воевать, понимать и дружить с теми, кто рядом, ну а в остальном остался, наверное, таким же мальчишкой.
– Меня это не очень огорчает, Володя, - улыбнулась мать.
– Но я же ни черта не смыслю в том, что вокруг меня!
– Что именно?
– спросила она спокойно.
– Ничего не понимаю!
– Володя, после войны жизнь всегда сложна. После окончания гражданской и военного коммунизма для многих был непонятен нэп. Жизнь сразу наладилась, откуда-то появилась масса товаров, но появились огромные деньги у одних и весьма скромный заработок у других... Сейчас, конечно, все иначе, но какие-то нечестные люди умудрились нажиться на трудностях и несчастьях других. И что из этого? При чем здесь "придуманные мифы"? Порядочность всегда останется порядочностью, а не...
– Опять ты за свое, - перебил Володька.
– Порядочность, непорядочность. Это чересчур прямолинейно. Жизнь не укладывается в эти два понятия.
– Ты так решил?
– она посмотрела на него.
– Объясни тогда.
– Чего объяснять? Жизнь каждый день подчеркивает относительность всего этого, - махнул рукой он.
– Нет, дорогой, человечество дорого заплатило и еще дорого заплатит за то, что сочло абсолютные истины за относительные, - сказала мать убежденно.
– Ты веришь в абсолютные истины?
– Без них нельзя жить, Володя.
– А "не убий"?! И война? Нет, мама, ты не права.
– Он поднялся и стал ходить по комнате, громыхая сапогами, потом остановился.
– Понимаешь, мама, во время войны у каждого был смысл жизни - победить. А сейчас?
– Жить честно, - спокойно сказала мать.
– Опять - честно, нечестно! Честно я не мог сходить даже в ресторан, чтобы отпраздновать возвращение. Ходил на чужой счет - то угощал Деев, то Гошка...
– Кто этот Гошка?
– Мой бывший разведчик. Разве я не говорил тебе о нем?
– Нет... Володя...
– Она помолчала, словно колеблясь.
– Ты что, действительно взял взаймы у Сережи, и на эти деньги мы так шикуем?
– Спроси у него, - стараясь придать уверенность голосу, ответил Володька.
– Я и спрошу, - не сразу сказала она.
– Хотя, конечно, вы уже сговорились.
Володька ушел в свою комнату с неприятным ощущением, какое всегда бывает после вынужденного вранья. Кроме того, слова матери если не убедили его окончательно, то дали толчок к мыслям тоже нелегким. И тут позвонила Майя.
– Как поживаешь, Володька?
– спросила она небрежно.
– Так себе, - пробурчал он.
– Смотрю, у тебя неважное настроение?
– Вроде... Знаешь, Майка, я, как вернулся в Москву, начал делать что-то не то...
– К этому "не то" отношусь и я?
– шутливо осведомилась Майка.
– В какой-то мере, - ляпнул он прямо.
– Потому что это один из целого ряда непорядочных поступков, мною совершенных.
– Боже, как длинно и непонятно!
– воскликнула она.
– Неужели ты надеешься прожить, всегда поступая порядочно! Это смешно, Володька! Господи, насколько же я старше тебя! Надо ведь вернуться с войны таким невинным агнцем, - она рассмеялась.