Выживут сильнейшие
Шрифт:
Фамильяр — нет
Себастиан Ви Сент — 12-й сын
Фамильяр — дикообраз
маузер
Алессандра Ви Сент— 13-я дочь
Фамильяр — пауки
Илона Ви Сент — 14-я дочь
Фамильяр — лиса
Артуро Ви Сент — 15-й сын
Фамильяр — феникс
Тито Ви Сент — 16-й сын
Фамильяр — Нет
Райко
Фамильяр — нет
Маринетта — 18-я дочь
Фамильяр — нет
12. Валериана
Старшая дочь семьи Де Лот мужественно держала оборону. Дон Де Лот, только что женивший сына, вдруг озаботился счастьем дочери:
— Младший виконт Ди Ланмар — отличная партия для тебя! — отец не рассуждал. Он явился к ней в комнату с утра пораньше и приказывал.
Валериана смерила Гильермо Де Лота скептическим взглядом:
— Он моложе меня на пять лет!
— Никто не виноват, что ты такая старая! — Отец развёл руками, а девушка пару раз беззвучно глотнула воздуха, поражаясь родительской грубости.
— Знаете, отец, я лучше старой девой останусь!
— Думаешь, я не знаю? — мужчина обличительно пригрозил пальцем.
— Про что? — с вызовом спросила, но осеклась.
— Про… про… — Гильермо Де Лот лихорадочно пытался подобрать слова, чтобы высказать своё мнение на столь деликатную тему.
“Пора спасать ситуацию”, — мелькнуло в голове у Валерианы.
— Отец, я рассмотрю кандидатуру Ди Ланмара при условии, что это первый и последний мой жених, — она улыбнулась.
А Гильермо Де Лот облегченно вздохнул: какая разница, с кем спит его дочь, если она повинуется своему отцу?
Несмотря на привычку всё контролировать, несмотря на жестокость, детей своих Гильермо Де Лот очень любил.
Но это была фанатичная слепая любовь. Дети были для отца идеалом. И обязаны были оправдать все его надежды. Фабрицио пока справлялся. Валериана сломалась в далеком детстве.
Она помнила руки матери, когда та наливала ей ту самую чашку с ядом. Селестиния любила светлые платья, летящие ткани и длинные ленты. Тонкое запястье в манжете с шестью пуговицами осторожно откупорило флакон и смешало отраву с соком.
— Я не хочу больше пить эту гадость! Она горькая! — выкрикнула девочка одиннадцати лет, отворачиваясь от протянутого стакана. Ещё и язык высунула, показывая, насколько это мерзотная штука.
Нежная и прекрасная, словно ангел, мама улыбнулась:
— Мы будем пить вместе. Ты и я. Пока не выработается иммунитет.
Она наполнила второй стакан для себя.
— Ма, это уже третий вид яда за месяц! Я скоро плеваться смогу зелёной гадостью изо рта! И жить в вулкане! — девочка даже отбежала от матери, крутанулась на носках, подпрыгнула и повисла на двери.
— Лери, что за поведение?! Ты же воспитанная дама!
Девочка передразнила мать, гримасничая ещё больше.
— Можно, я лучше пострелять пойду?
— Сразу после яда. Это новый вид отравляющий
— Ма, ты б лучше вышиванием занялась.
— Пей, или я лишу тебя ежедневкой охоты на белок в центральном парке!
— За тебя, ма! — зло выкрикнула девушка, хватая стакан и выпивая залпом.
Селестиния вздохнула, покачала головой. Вот уж непокорная дочь!
— Можешь взять мою беретту, дорогая, и пострелять на заднем дворе, — она пригубила свою порцию отравы, обдумывая что бы сделать в первую очередь: посетить шляпный салон мадам Трианити или пойти выбрать подарки к дню Богини Бестий. В этом году обещали замечательный праздник с фейерверком и угощениями.
Но крик дочери заставил Селестинию подскочить и броситься к ней на помощь. И только увидев Лери на полу, женщина поняла, что перепутала стаканы.
С тех пор Валериана не могла ходить. А её мать, после годовой депрессии и нескольких сотен попыток исправить ситуацию, покончила с собой. Отравила себя тем же ядом, что лишил Валериану ног.
Надо ли говорить, что в гибели жены Старший Де Лот винил дочь?
Сам того не осознавая, Гильермо отдалился от дочери, стал резок и в то же время удивительно восприимчив к словам и влиянию Валерианы. У старшей дочери были синие глаза матери и та же прекрасная улыбка. Кожа намного бледнее, а характер жестче. Но в сумраке комнаты женщин легко можно было перепутать.
Отец последний раз вздохнул и обнял дочь.
Когда он ушел, Валериана заперла дверь на ключ и набрала телефонный номер.
— Я соскучилась.
Ей ответили тихо и недовольно.
— Да, знаю, что только для чрезвычайных ситуаций. Но я соскучилась.
Мягкий мужской голос заговорил быстрее и громче:
— Валериана, я всегда рад тебя слышать, но это линия лишь для Дона.
Девушка прикусила губу, намотала провод на указательный палец:
— Найди место, где тебя никто не увидит… Да, с телефоном… — свободная рука подтянула юбку и коснулась кружевных оборок нижнего белья. Девушка прикрыла глаза и слегка улыбнулась. Её безумно возбуждал голос Де Энцо. Это томление уже перенеслось из груди к пульсирующей точке между её ног. Телефонная трубка была очень приятной на ощупь: гладкая и блестящая, новенькая, с запахом краски и лака. Валериана рвано выдохнула: — Расскажи мне, во что ты одет…
Возражения посыпались градом.
— Это приказ.
Треск и шорохи делали баритон Де Энца ещё мужественнее. Валериана ярко представляла всё, что говорил её любовник:
— Рубашка, штаны, туфли.
— Опять без жилета?
— Ненавижу безрукавки, — фыркнул Дэ Энц.
Вал чуть усмехнулась:
— Потрогай себя.
— Зачем? — недомение выпорхнуло из трубки, заставив Вал улыбнутся.
— Ты не возбужден?
— Нет. Я на работе. В соседней комнате ждут ребята. Мы идём за товаром через десять минут, — Де Энцо старался всегда говорить по делу. На первом месте у него стоял Дон Де Лот. И уже потом все остальные.