Взорвать Манхэттен
Шрифт:
Странно, но еврей Марк, безусловно, был русским по своему характеру, и мало чем отличался по абсолютной величине от своего туповатого беспринципного сотоварища. Еврей, в какой бы он ни родился стране, всегда сохраняет черты своей расы разума, и отделен от менталитета окружающей его среды, как масло от воды. Каким же образом впитал он в себя мышление азиата, проникнутое благоговением перед тираном и вертикалью его сановников? Ответ - в бездне российской истории, кровавой и изуверской. Она дремлет в потомках нынешнего населения этой далекой земли, готовая восстать в новой жуткой ипостаси. И может, только сейчас я начал постигать
Алиса вышла из ванной. Долго смотрела в окно, о чем-то раздумывая. Затем произнесла беспечным голосом:
– Я смотрю на Манхэттен, и мне так не хватает наших незабвенных «Близнецов». Какие все-таки были красавцы… Без них наш Нью-Йорк определенно не тот…
– Их не заменишь, - сочувственно откликнулся я, невольно представив себе нежно-голубые столпы, парящие над стеклянной стеной небоскребов делового центра.
– Ответь мне, Генри, - доверительно продолжила она.
– А стоило ли устраивать это страшное шоу во имя ваших политических игр? Неужели нельзя было придумать более скромный сценарий? Или ваши стратеги до последней клетки своих мозгов отравлены кухней Голливуда?
– Я не понимаю тебя…
– Да ладно, я же умная девочка. И слышала кое-какие обрывки бесед ваших с Праттом дружков…
– Что ты мелешь!
– Я невольно привстал с кровати.
Она печально усмехнулась и, будто опережая мои мысли, произнесла:
– Я не собираюсь провоцировать тебя на откровения, не сомневайся. Или промолчи, или скажи «нет». А я пойму, что к чему.
– Честно?
– с горечью спросил я.
– Повторяю: мне достаточно любого ответа.
Это напоминало мне продуманный разговор под запись. Возможно, спровоцированный ей с неведомыми пока целями. Хотя и я записывал разглагольствования Совета, чего уж там…
– Мы просто использовали ситуацию, - сказал я убежденно и печально.
– В этом весь наш цинизм… Но обвинять Америку в подобном кощунстве… - Я поймал себя на мысли, что свято верю в произнесенное.
– О!
– сказала она потолку.
– Какой слог! Прекрати, далее я могу продолжить сама как по писанному. А могу поделиться и собственными соображениями.
– Любопытно послушать.
– Пожалуйста. Никаких существенных мотивов для устройства сентябрьских событий у мусульман не существовало. Здесь налицо наш продуманный ответ на геополитические и экономические вызовы. Время акции, ее стиль, наконец, организация ее трансляции, выбор целей и исполнителей - все это идеально соотносится с глобальной задачей.
– С какой же?
– Отступить от порога гигантского кризиса, на краешке которого мы в тот момент стояли. И мы не только отступили от него, но и блистательно решили свои проблемы в отношении собственного экономического коллапса и положения всех мировых игроков. Мы спутали им карты. Причем в нужный момент, когда они только начинали консолидироваться в своих интересах, и ничего не могли нам противопоставить. Мы разрушили всякого рода коалиции и на Западе, и на Востоке. Мы переломили ситуацию, выдвинув четкое требование: кто не с нами, тот против всего мира. Причем выдвинули его молниеносно, а такая находчивость и выверенная геополитическая реакция абсолютно не в духе и стиле
– Ты… заблуждаешься.
– По-моему, мы все заблуждаемся.
– Она принялась неторопливо одеваться.
– Но, увы, только сбившись с дороги, понимаешь, что был на верном пути… Вы ведете нас не туда, Генри, а я поневоле тащусь вслед, вот в чем дело. Вы строите из страны чудовище. С вашей электронной слежкой, тотальной дактилоскопией, министерством внутренней безопасности…
– Ты хочешь, чтобы бандиты и террористы спокойно гуляли по нашим улицам? Ты вообще представляешь, какой разгул приобрела нелегальная иммиграция? И как ее остановить?
– Вот вы и строите четвертый рейх, - спокойно сказала она.
– И я вместе с вами. Все потому, что у нас не осталось общих целей, надежд и ценностей. А на что-то ведь надо опираться. Почему бы не опереться на кардинальные меры? Не удивлюсь, если скоро нам покажется привлекательной идея создания концлагерей. Мы перекачиваем ресурсы с оккупированных территорий, а граждан стремимся с детства превращать в одномерные существа с вбитыми в голову стереотипами. Дабы они механически находили свое место в общем строю.
– Ты сравниваешь нас с нацистами?
– Вы умнее. Вы, кстати, использовали их для построения наших секретных ведомств. Отличие в одном: в рейхе был персонифицированный лидер, а наш лидер - национальный капитал. Стремящийся к умножению. А расу арийцев подменил тип патриота-американца. Главное не в стандарте кожи и разреза глаз, а в стандарте мышления. В нем перспектива и смысл. И еще: во внедрении подсознательной идеологии. Она - основа всего.
– Этому я тебя не учил…
– Ты учил меня холодному анализу.
– Она, уже одетая, подошла ко мне, нежно, как ребенка поцеловала в щеку.
– Закажи мне билет на вечер. Жду сообщений.
– Так все же каков из всего вывод?
– подтянувшись на локте, спросил я ее удаляющуюся элегантную спину, затянутую в обливной фиолетовый шелк.
– Мы плывем по течению, - произнесла она, обернувшись и смешливо наморщив носик.
– Вырвавшиеся из него тонут сразу, остальные чуть позже.
И - исчезла.
Вот во что превратилась робкая девочка из заснеженной Аляски. Что делать?
– ее жизненный опыт - сплошная хина. Мое создание. Мой шедевр. Моя Галатея. Если она в итоге не уничтожит меня, будет на кого опереться.
Я люблю эту терпеливую стерву. Холодно, отстраненно, с подозрением, но люблю. А ожидание от нее ребенка радует меня. Дети от Бога. Хотя от генетической экспертизы при всем своем благородстве и доверчивости я воздерживаться не стану. И Алиса воспримет ее, не надувая губы, это не моя королева Барбара, с кем после такого предложения случился бы удар от праведного возмущения. Трудно жить между двумя полюсами, но мне удается.
Теперь одна из главных задач - убить Пратта. Подходами к ее решению кропотливо занимаются русские отчаянные наймиты и хладнокровные Тони и Кнопп. Что-нибудь, уверен, придумается.