Я боялся - пока был живой
Шрифт:
А кто не знал замечательного во всех отношениях чудака с таким смешным отчеством - Электронович? Эти имена-отчества давались в те веселые времена, когда люди грезили большими свершениями и мировыми открытиями, мировыми рекордами и мировыми революциями. И с именем, а тем более с отчеством, все могло бы быть и хуже, покруче и позаумнее. Сколько их было в те времена революций и первых пятилеток, безумных аббревиатур, ставших именами? Ким - Коммунистический Интернационал Молодежи. Элем - Энгельс, Ленин, Маркс. Мэлор - Маркс, Энгельс, Ленин, Октябрьская Революция. Были имена и позаковыристее.
Короче, этих милых, чудаковатых старичков, что стояли под моим балконом, знал весь квартал.
Нинель подняла голову и спросила, стараясь рассмотреть, с кем она разговаривает.
– А вы все видели?
Не мог же я ей соврать!
– Такая у меня профессия - все видеть, - скромно развел я руками.
Старички посовещались, и вскоре я услышал шум открывающегося лифта и звонок.
Глава третья
Я услышал шум открывающегося лифта и звонок. С трудом развернув кресло к входу, положил руки под клетчатый плед и дружелюбно крикнул:
– Войдите!
Двери стали медленно открываться. Я выхватил из-под пледа пистолет и всадил всю обойму в дверь.
Пули просвистели почему-то у меня над плечом и гудя, как веселые майские шмели, умчались за окно.
Перепуганные старички стояли, прислонившись к косякам: Арнольдик - к левому, а Нинель - к правому. Я радостно завопил:
– Пардоньте! Вот что пардоньте, то пардоньте! Амнезия, проклятая! Совсем я запамятовал, что это вы ко мне в гости поднимаетесь. Думал враги! Хорошо еще, что пистолет не в ту сторону направил... Да вы проходите, что это вы оробели? Проходите, проходите, только ноги вытирайте. Там ковер лежит персидский, так вы об него ноги трите, об него! Ну и что, что персидский? Не мы служим вещам, а вещи должны служить нам! Проходите скорее, садитесь, стульев в доме нет, табуреток тем более, как показала практика, стульями, а особенно табуретками, очень больно бьют. Вы садитесь прямо на кровать. Можно с ногами, так уютнее. Я вам сейчас подам кофе в кровать. А могу и в чашки, как скажете... Ха-ха-ха! Шутка юмора называется!
Нинель и Арнольдик смущенно сидели на краешке кровати и слушали мою милую болтовню. А я, обрадованный редким гостям, расшалился, как мальчишка, носился на коляске по всей квартире, стукался об стены и хохотал, хохотал, хохотал...
Когда приступ прошел, я виновато развел руками:
– Служба у меня такая была. Вы уж простите старого солдата невидимого фронта. Нервы - ни к черту...
Я говорил, а сам ловко готовил кофе.
Готовил я его по особому рецепту, который назывался "кофе по-чекистски". А готовился он так: ровно до середины стакана насыпался растворимый кофе, потом я плеснул туда буквально капельку кипяточка, понимающе улыбнулся старичкам, дружески подмигнул, и достал из-под половицы бутылку.
– И не спорьте!
– я предостерегающе поднял руку, заметив, что Нинель привстала, собираясь остановить меня.
– У вас сейчас стрессовое состояние, и вам просто необходимо это. Я - старый опер, поверьте мне, только такие коктейли помогли сберечь нервы и спасли меня и многих моих товарищей и сотрудников.
Я задумчиво посмотрел в темное окно.
– Мало их осталось, сотрудников. А нервов - еще меньше.
Махнул рукой и посмотрел стаканы на просвет. Долил в них из бутылки до каемочки, насыпал перца, накапал уксусной эссенции, чтобы до сердца достало, долил все это крутым кипятком до самого краешка.
И только после этого раздал каждому по стакану с этим воистину божественным напитком.
– Ну, будем!
– приподнял я свой стакан и, зажмурившись от предстоящего удовольствия, сделал первый глоток, причмокнув губами.
– А вы лучше залпом, залпом...
– посоветовал я старичкам.
Нинель и Арнольдик переглянулись и влили в себя содержимое...
Часа через полтора они наконец смогли хотя бы шевелить губами и вот-вот должны были начать заговорить, при этом изо рта у них вырывались клубы фиолетового пара.
– Вы поможете нам попасть домой?
– спросила Нинель, с трудом откашлявшись.
– Мы некоторым образом утратили ключи.
– Нет проблем!
– весело ответил я.
– Есть тысяча способов попасть в запертую квартиру: выбить двери, выломать двери, взорвать двери...
– А других, более тихих способов, не существует?
– робко спросил Арнольдик.
– Взрывать уже поздновато, соседи спят. Милые такие люди, знаете ли, интеллигентные, не хотелось бы тревожить, да и не поймут они нас...
– Можно и по-другому!
– охотно согласился я, доставая из-под кровати кочергу.
Прежде чем старички что-то успели спросить, я постучал этой кочергой по батарее парового отопления. Батарея тут же отвалилась. Но из нее не вытекло ни капли воды, все равно зимой не топили. А летом и подавно.
Но главная цель все же была достигнута: меня услышали. В двери без стука входил Петюня.
– Звали, папаня?
– прогудел он, останавливаясь в дверях.
– Да ты проходи, проходи, сынок. Мы сейчас поедем тут в одно место, надо помочь добрым людям домой попасть. Поможем, сынок?
– Ага, - ответил Петюня.
– Тогда - вперед!
– скомандовал я.
Петюня скатил меня вниз по лестницам, даже опередив лифт, в котором спускались Нинель и Арнольдик. Так же быстро он вкатил меня на четвертый этаж дома, в котором жили старички. Мы с Петюней рассматривали наружные замки, когда из лифта вышли хозяева.
– Прошу входить в квартиру!
– радостно сообщил я им, отбрасывая в сторону замки, которые рассматривал, и гостеприимно распахивая двери.
– Вы же все замки вырвали!
– ахнула Нинель.
– Подумаешь!
– я небрежно махнул рукой.
– Наружные замки - это дребедень. Главное - запереться изнутри.
– Да как же мы запремся изнутри, если вы замки с мясом поотрывали? чуть не плача спросила Нинель.
– А вот это что такое по-вашему?
– спросил я, радостно размахивая кочергой.
– Универсальный внутренний замок, вот что это такое! Демонстрирую! Оп-па!
И я всадил кочергу в ручку двери, заперев ее за вошедшим последним в квартиру Арнольдиком, который смущенно закашлялся: