Обжили ад: котлы для отопленья,для освещенья угли.Присматривай теперь без утомленья,чтоб не потухли.Зола и шлак пошли на шлакоблокии выстроили дом.Итак, дела теперь совсем не плохи,хоть верится с трудом.
Из «А» в «Б»
До чего довели Плутарха,как уделали Карамзинапролетарии и пролетаркии вся поднятая целина?До стоического коварства,раскрываемого нелегко,и до малороссийского фарса,и до песенки «Сулико».До гиньоля, до детектива,расцветающих столь пестро,довели
областные активыи расширенные бюро.Впрочем, это было и будет,и истории нету иной.Тот, кто это теперь забудет,тот, наверно, давно больной.Если брезгуете и гребуетеи чего-то другого требуете,призадумавшись хоть на миг,жалуйтесь! На себя самих.
«Запах лжи, почти неуследимый…»
Запах лжи, почти неуследимый,сладкой и святой, необходимой,может быть, спасительной, но лжи,может быть, пользительной, но лжи,может быть, и нужной, неизбежной,может быть, хранящей рубежии способствующей росту ржи,все едино — тошный и кромешныйзапах лжи.
«Ими пренебрегали их личные кучера…»
Ими пренебрегали их личные кучера,и неохотно брили их личные брадобреи,и личные лакеи лениво носили ливреи.Но это не означало, что наступила пора.История застряла в болоте, как самосвал,и никому неохота было ее вытаскивать,и в зимней медвежьей спячке весь мир тогда пребывал,и никому неохота было его выталкивать.И было время лакеев и подтянуть и сменить,и кучеров одернуть, направить их на попятныйи даже нить оборванную снова соединить.Куда же все повернется, было еще непонятно.
Высокое чувство
Зло, что преданно так и тщательношло за каждым шагом добраи фиксировало старательновсе описки его пера, —равнодушно к своим носителям,к честным труженикам, чья судьба,упревая под тесным кителем,зло носить на мозоли горба.Их, кто мучит и убивает,челядь вернуюглупая знатьи оплачивает и забывает,не желает при встрече признать.У глядящих по службе в оба,у давно уставших глядетьназревает глухая злоба,кулаки начинают зудеть.Их тяжелые, словно дыни,кулаки-пудовикиот обиды и от гордыни,от печали и от тоски,от высокого чувства чешутся.Между прочим — очень давно.И ребята угрюмо тешатся,разбивая о стол домино.
«Которые занимал посты…»
Которые занимал постыя те, где сидел, местадрожали под ним, словно мосты,когда идут поезда.Вставал, и кресла вставали с ним,и должности шли за ним.А как это в книгах мы объясним?Тот ровный, мерцающий нимб?Ведь было свечение над головой,какая-то светлость шла.Он умер давно, а будто живойвлезает в наши дела.Влезает — и кулачком по столу!Сухим своим костяным!И нимб распространяет мглу —как это мы объясним?
Павел-продолжатель
История. А в ней был свой Христос.И свой жестокий продолжатель Павел,который все устроил и исправил,сломавши миллионы папирос,и высыпавши в трубочку табак,и надымивши столько, что доселев сознании, в томах, в домахтак до конца те кольца не осели.Он думал: что Христос? Пришел, ушел.Расхлебывать труднее, чем заваривать.Он знал необходимость пут и шори действовать любил, не разговаривать.Недаром разгонял набор он вширьи увеличивал поля, печатаясвои евангелия. Этот богатырькраюху доедал уже початую.Все было сказано уже давнои среди сказанного было много лишнего.Кроме того,
по должности даноему было добавить много личного.Завидуя инициаторам,он подо всеми инициативамиподписывался, притворяясь авторомс идеями счастливыми, ретивыми.Переселив двунадесять язык,претендовал на роль в языкознании.Доныне этот грозный окрик, зыкв домах, в томах, особенно в сознании.Прошло ли то светило свой зенит?Еще дают побеги эти корни.Доныне вскакиваем, когда он звонитнам с того светапо вертушке горней.
«Хорошо подготовленный случай…»
Хорошо подготовленный случай —в древней, стало быть, самой лучшей,в той традиции, что Неронподготовил со всех сторон:с виду этот случай случаен,мы не ждем его и не чаем,но его уже репетировали,и на картах его проигрывали,в лицах несколько раз имитировалии из многих варьянтов выбрали.Сколько важных лиц в отставку уйдет,а неважных — по шапке получит,если он случайно не произойдет,этот самый случайный случай.Сила воли ратует за него,сила мозга его исследует.Ну, а если я не жду ничего,это — правильно. Мне и не следует.
«Жили — скоро, в хорошем темпе…»
Жили — скоро, в хорошем темпе,не желая считаться с теми,кто по слабости душ и телосторожнее жить хотел.Что нам будущее и прошлое,если мы молодые и дошлые?Что нам завтра,что нам вчера,если выкупались с утра?Не оглядываясь, не планируя,жили мы, как будто фланируякак по набережной по вечерам,и устраивали тарарам.Как на самом переднем крае,день бежал все быстрей и шумнейи засчитывался, невзираяни на что,за двенадцать дней.Израсходовали лимиты,исчерпали боезапас,и не действуют витамины,не влияют больше на нас.Как ни перебеляй, ни черкай,ни на солнце, ни под дождем,даже в очереди за «Вечеркой»больше мы новостей — не ждем.
«Конечно, обозвать народ…»
Конечно, обозвать народтолпой и чернью —легко. Позвать его вперед,призвать к ученью —легко. Кто ни практиковал —имел успехи.Кто из народа не ковалсвои доспехи?Но, кажется, уже при мнесломалось что-то в приводном ремне.
Разные судьбы
Кто дает.Кто берет.Кто проходит вперед,зазевавшихся братьев толкая.Но у многих судьба не такая:их расталкивает тот, кто прет.Их расталкивают,их отталкивают,их заталкивают в углы,а они изо мглы помалкиваюти поддакивают изо мглы.Поразмыслив,все же примкнулне к берущим —к дающим,монотонную песню поющим,влился в общий хор,общий гул,влился в общий стон,общий шепот.Персонально же — глотки не драли проделал свой жизненный опытс теми, кто давал,а не брал.
«Всем было жалко всех, но кой-кому…»
Всем было жалко всех, но кой-кому —особенно себя, а большинствувсех —вместе всехи всех по одному.И я делю, покудова живу,все человечество на большинство,жалеющее всех,и меньшинство,свой, личный предпочевшее успех,а сверх тогоне знающее ничего.А как же классовая рознь? Онаделеньем этим обогащена:на жадных и на жалостливых, наломоть последний раздающих всеми тех, кто между темсебе берет поболее, чем всем.