Я - не монстр, но кусаюсь
Шрифт:
— Проедемся? — подбежал Веня и тряхнул темными волосами. И чего он пристал?
— А ты что тут делаешь? — спросил для отвода глаз.
— Вчера Яринку, дочку твоей тети, провожал домой, ну, и засиделись, — он подмигнул. — А ты что такой злой?
— Веня, отстань, а? — проговорил Антон и пошел дальше. Его ковыряло изнутри сомнениями. С одной стороны, оставаться на улице совершенно не хотелось, а с другой — немыслимо то, что эта умалишенная родственница хочет. Даже язык не поворачивается повторить. Ни один миллион этого не стоит. Или стоит?
Шилов замер, и Веня внезапно врезался в
— А-а-а! Ладно! — Антон развернулся на каблуках, и Веня шарахнулся в сторону. — Будь по-твоему, тетя Тая! — и, рыкнув, сорвал листья попавшегося под руку дерева. Хрупкие листья украсили землю зелеными пятнами.
Он знал, что если вернется, переступит через себя. До дома шел быстро, а на пороге ноги стали тяжелыми, словно из свинца. Как он Камиле в глаза будет смотреть? Как потом жить?
— Антон? — в спину ударился раздражающий голос Вени.
— Да отцепись ты! — бросил через плечо Шилов и шагнул в гостиную, оставив парня на улице.
Тетя в облегающем строгом костюме кремового цвета стояла у высокого окна и смотрела вдаль.
— Что скажешь, племянничек? — уточнила она, но не шевельнулась. Будто заранее знала, что он не откажет.
— Я согласен.
Тая медленно повернулась и взглянула прищуренным светлым взглядом. На утонченном лице плавала довольная улыбка. Попался.
— Подпиши, — она не сводила с него серо-голубых глаз.
— Что?
— Договор, конечно. Или думаешь, я тебе на слово поверю? — Тая показала на стол.
— Кровью? — истерично хихикнул Антон и присел. Белый совершенно чистый лист горел под ладонями.
— Конечно, — тихо ответила женщина и, стуча каблуками, подошла ближе.
— Ручку дайте. Что писать? — Антон поднял голову и перевернул ладонь.
— Там все написано, — Тая невозмутимо изучала свой алый маникюр. — И на счет крови, я не пошутила, — протянула ему булавку, что материализовалась на глазах в ее пальцах.
— Дурдом, — скрипнул зубами Шилов и уставился на лист бумаги, где черными по белому зазмеились буквы документа. Слово в слово, как и договаривались. — Надеюсь, я скоро проснусь…
— Одной капли хватит, — прыснула издевательски тетя Тая.
Боль пронзила палец, и красная клякса прыгнула на белое полотно.
Глава 20. Возвращение
Камила металась по дому и не находила себе места. Мама ушла час назад, и оставаться одной было непривычно.
А если он не придет? А если испугается? Да и как мама заставит его снова переступить порог дома, где живет монстр?
Присев за стол, она долго смотрела в одну точку и не знала, что делать дальше. Понимала, что Антона удержит в ее особняке только магия. Противно становилось и хотелось просто на все плюнуть и отказаться от авантюры. Не выйдет ничего путного из обмана.
Еще какое-то время она бродила по кухне туда-сюда. Провела пальцами по столу, передвинула стул: словно Антон мог материализоваться, словно частичка его осталась на этих предметах. Заглянула в холодильник, но, увидев там остатки вчерашней пиццы, захлопнула и смоталась в гостиную. Все напоминало о вчерашнем дне: раскрытая гардеробная отца, рубашка, что все еще пахла прикосновениям Антона, даже волосы впитали сладковатый аромат его поцелуев. Камила резко сорвала с плеч одежду и, зафутболив ее в угол, набросила бесформенную толстовку.
Подниматься на второй и третий этаж Камила не решилась, слишком болезненно было. Мама подправила спальню и мастерскую, жаль, кукол не получилось спасти, но воспоминания прочно въелись в голову, и рисковать не хотелось.
Ками включила телик и уставилась в экран. Новости, новости, новости. Во, мультик. Красавица и чудовище. Прекрасно! Поклацала дальше и остановилась на разукрашенной тетке, что предлагала супер-удобный матрац за сумасшедшие деньги. Дэй внимательно слушала ее фальшивое бормотание и пыталась вникнуть в суть. И это не помогало! Мысли возвращались к Антону: хлопали его густые ресницы, улыбались светлые, как небо надо особняком в дневной час, глаза, качались завитые пряди на челке, как у малышки Сильвии — внучки тети Вали. И это было мучительно. Будто он под кожей теперь, под ребрами, в каждом стуке сердца.
Затем прошел еще час, а за ним четыре или пять. Каждый, как гвоздь в крышку бокса под названием «обречена быть уродиной и одинокой». Чтобы не запутать свои мысли еще сильней, Ками решила полистать новостную ленту соцсети и послушать музыку. В интернете ей нравилось заводить друзей: там не требовалось показывать лицо, достаточно было рисованной аватарки. Но это общение не приносило всей палитры чувств и эмоций, а их очень не хватало. Ярина — хорошая подруга, но ранимая. Ками чувствовала себя рядом с ней скованно и неуютно. Так: изредка непринужденное общение ни о чем, нескончаемые шутки о погоде, надоедливые прогулки «туда-сюда» по территории особняка, и все. Скучно. И противно. От своего же отношения к Ярине и было противно. Не получалось у Камилы быть искренней до конца, все время что-то блокировало и закрывало ее от всех. Будто она жила под панцирем и срослась с ним намертво.
В группе «Фарфоровые души» развернулись баталии на тему самых популярных материалов для шарнирок. Камила использовала жидкий фарфор, хотя обрабатывать его было сложно и долго. А многие мастера облегчали себе жизнь: брали простую полимерную глину.
Лента новостей улетала вверх, Камила пробежалась по тексту и комментариям и снова уплыла в свои мысли.
Разбитая кукла не давала покоя, особенно слова гостя брошенные небрежно и неосознанно. Ошиблась мама, не вернется Антон, тут и магия не способна переломить отвращение.
А как он целовал, как дышал в шею и касался груди…
Ками прикрыла глаза и откинулась на спинку стула. Под ребрами сдавило сердце, и дышать стало тяжелей. Слезы подступили к горлу. Непрошеные и ненужные. Они ничего не изменят и красивей ее не сделают, и даже если Антон вернется, будущего все равно нет. Потому что, как только Камила забеременеет, его придется освободить от чар и отпустить.
Тиликнуло сообщение: «Пользователь Давид хочет добавить вас в друзья».
Камила клацнула на иконку и раскрыла незнакомую страницу. Симпатичный молодой черноволосый мужчина улыбался белыми зубами с фотографии, а в углу мерцало его новое сообщение: