Я - Спартак
Шрифт:
Глава 12. Смерть рядом
Армия Спартака после относительно длительного бездействия в предгорьях Альп, пришла в движение, направившись на юг. Рим охватила настоящая паника, невиданная со времён Ганнибала, многие полагали: рабы хотят завладеть столицей республики. Сенат ускорил формирование новых легионов, выделив для этой цели все свободные финансы, но их оказалось недостаточно. Тогда римляне прибегли к традиционному способу, поставив во главе войска человека, имевшего не только полководческий опыт, но и баснословное состояние – Марка Лициния Красса, служившего прежде под непосредственным началом Луция Корнелия Суллы, участника последней гражданской войны, ярого противника марианской партии. В период республики легионеры нередко получали большую часть платы за свою службу именно от командиров,
За короткий промежуток времени под орлы Марка Лициния Красса встало более пятидесяти тысяч человек, составивших восемь легионов, из которых два являлись остатками разбитых Спартаком консульских армий Гнея Корнелия Лентула и Луция Геллия Публиколы, отстранённых Сенатом от командования. Численность римлян ненамного уступала восставшим, а учитывая возможное скорое возвращение из Испании Гнея Помпея, заметно превосходила. В сложившихся обстоятельствах Спартак посчитал самоубийственным поход на Рим и двинулся обратно на юг по той же дороге вдоль восточных склонов Апеннин. Весть о гибели Квинта Сертория не оставила вождю восставших выбора: дальнейшее пребывание на севере Италии меж двух огней неминуемо вело к поражению.
Тулий стал вхож в общество киликийских пиратов, потенциально способных переправить войска мятежников на Сицилию, где пропретор Гай Веррес навлёк на себя всеобщее недовольство жестокостью и несправедливостью. Тем более, на острове заметно проще успешно обороняться от Рима и в перспективе реально создание собственного независимого государства. Прибытие посланника Митридата VI Евпатора, дало Спартаку возможность выбора: отойти к Брундизию, крупному порту на Апеннинском полуострове, географически самому ближнему к Понтийскому царству, правитель которого заверил в искренней дружбе и готовности в обозримом будущем прислать многочисленный десант. По вопросу следует армии идти на юго-восток или направится на юго-запад, в палатке Спартака разгорелся спор между Тулием и Пифоном: каждый настаивал на своём.
Сурков, как обычно, не вмешивался, пассивно наблюдая со стороны. Эту привычку он перенял от Спартака. Происходящее заметно контрастировало с прошлыми совещаниями, когда был жив Крикс. Никто огульно не обвинял в измене или трусости, не оскорблял другого. Даже Ганик после преждевременной смерти сородича стал заметно тише, хотя чувства, полыхавшие в груди, явственно отражались на лице галла. Посланники выкладывали по очереди железные, как им вероятно казалось аргументы, почему надо поступить именно так, а не иначе. За взглядом Спартака не читалось, какой точки зрения тот придерживается, но Игорь понимал: вождь принял решение и сейчас просто даёт выговориться ближайшим соратниками, посматривая на их реакцию. Действительно, через некоторое время Спартак встал и объявил: армия идёт к Мессине для переправки на Сицилию. UCU528 одержал в споре победу, хотя даже если бы вождь принял другое решение, принципиально ничего не поменялось. Из Мутины на юг две дороги, одна заведомо нереальная – через Рим, вторая – вдоль побережья Адриатического моря, хорошо знакомая мятежникам, по ней восставшие собственно и пришли к предгорьям Альп. Слова Спартака определяли главное – стратегию дальнейшей борьбы: похода на Рим не будет, мятежники продолжают собирать армию и по возможности громят римские легионы, источая силы республики до тех пор, пока преимущество восставших не станет подавляющим.
Сурков не понимал, почему его друг Тулий, а вместе с ним и Спартак, так слепо верят в пиратов. Игорь представлял их бандитами без чести и совести, готовыми за барыши и звонкую монету продать хоть мать родную, как он часто видел в фильмах о корсарах XVI-XVII веков. Кинематографические образы Чёрной бороды и Моргана, так и стояли перед глазами. Сурков не знал: киликийские пираты, несмотря на разное этническое происхождение, по сути, представляют одно объединение, этакое государство со своей иерархией власти и системой подчинения, возникшее вследствие того, что большую часть морских разбойников составляли бывшие солдаты различных армий, ставшие ненужными после окончания войны и заключения мира. Им не нашлось доходного места на «гражданке», и они активно занялись тем, что делали всю жизнь – продолжили воевать, сохранив определённую дисциплину и порядок. Менодор никогда не пообещал бы помощь от любого пирата, увидевшего секретный знак, если бы не имел на то права. Вероятнее всего, спасённый Тулием триерарх занимал не последнее место в иерархии лихих разбойников, являясь одним из ближайших соратников Гераклиона – главного пирата Тирренского моря.
Хотя положение восставших после убийства Квинта Сертория резко ухудшилось, но шансы на победу оставались неплохие. Киборг не знал ни посланника Понтийского царя, ни тем более самого правителя эллинского государства в Азии. Правда, принимая в расчёт длительное и честное спонсирование Митридатом марианцев, логично было предположить: царь сдержит слово. Тем не менее вероятность получения помощи от триерарха киликийских пиратов Менодора, расценивалась UCU528 выше почти на пятнадцать, а то и на все тридцать процентов, если учитывать, что на Сицилии Спартак, безусловно, останется лидером, а вот по прибытии понтийских войск, не факт, что общее командование сохранится за вождём мятежников.
Пифон потерпел локальную неудачу. Царь чётко указал цель – рабы должны воевать на Апеннинском полуострове, а Спартак вдруг решил убежать на Сицилию. Недопустимое развитие событий. Впрочем, шанс изменить ситуацию у личного посланника Понтийского правителя имелся неплохой: киликийские пираты – старые и верные союзники Митридата VI Евпатора не только нападавшие на врагов правителя – римлян, но и снабжавшие столь необходимой информацией. Пифон принял три решения. Первое: незамедлительно отправить царю исключительно хорошие вести – Спартак идёт на юг и остаётся в Италии. Второе: при первой возможности вступить в контакт с Гераклионом, убедить того не иметь дел с мятежниками. Третье: при первой возможности устранить Тулия, столь некстати появившегося в лагере восставших и, похоже, имевшего влияние на принимаемые Спартаком решения.
***
UCU528 прибыл из Испании с корабля на бал, вернее, с коня, купленного им в Луни, на совет. Не успевший обмолвиться с Сурковым до начала прений в палатке Спартака, после совещания киборг легко поддался уговорам Игоря и по-дружески уселся с ним за одним костром, впитывая уйму по большей части лишней информации о событиях, произошедших после отъезда к Квинту Серторию. Как изначально предполагал UCU528 ничего существенного, то есть влияющего на перспективу выполнения операции «Корректива истории №2» не произошло. Вынужденный отъезд Суркова для сопровождения жены Спартака не в счёт. Он никак не отразился на вожде восставших, в том плане, что тот физически находился в добром здравии. Моральный аспект расставания супругов киборгом не учитывался.
Игорь пребывал не в лучшем настроении. Несмотря на прошедшее время, он никак не мог успокоиться и потому делился с другом, выливая на того ушат личных болезненных переживаний и навязчивых сомнений:
– Представляешь, Тит, Вика заявила, у меня есть сын! Нет, я понимаю, подобное в принципе возможно, но, ё-моё, чего тогда в Капуе молчала, зачем покалечить и даже убить хотела? Не сходится! Завралась вконец!
Общение закадычных «друзей» чем-то напоминало недавнее совещание: один – Сурков – постоянно говорил, не умолкая, то вскакивая, то снова садясь, размахивал руками, сам что-то убедительно доказывал, а затем, аргументировано опровергал; второй – Тулий – упрямо молчал и бесстрастно смотрел со стороны, он уже всё просчитал, определил вероятности, сделал соответствующие выводы, но не спешил «огорошить» Игоря.
В конце концов, Сурков выдохся и плюхнулся на тёплую от костра землю, завершив свой монолог никак не вытекавшей из предыдущей пламенной речи фразой, той, которую Игорь хотел сказать на протяжении почти года, но никак не решался:
– Короче, в будущее берём Лукрецию!
– Неприемлемо, – коротко и спокойно возразил UCU528, так словно забил гвоздь молотком по самую шляпку или поставил жирную точку, не допускающую каких-либо продолжений и обсуждений.
– Послушай, – начал было Игорь, – ты меня, Тит, не понял…