Я - Спартак
Шрифт:
***
– Это Крикс, господин, - произнёс Квинт Арий, - бросив человеческую голову под ноги лошади консула.
– Молодец, претор, - даже не посмотрев вниз ответил Луций Геллий Публикол, - твой плебейский род уважаем и знаменит многими сильными воинами, можешь забрать себе этот сувенир.
– Немногие галлы убегают. Прикажете преследовать, господин?
– Нет. Там даже не шайка разбойников, а деморализованный сброд, не представляющий никакой угрозы. Как бы мне не хотелось скорее отправиться на помощь Лентулу, но надо признать, за сегодняшний день легионеры устали сверх меры. Передай легатам и префектам пусть разбивают временный лагерь. Ночь переждём здесь, а завтра двинемся дальше.
– Будет исполнено, господин. – ответил Квинт Арий, а затем обратившись к ближайшему солдату, добавил, - легионер, отнесёшь голову в мою палатку, как
Римлянам была нужна пауза, чтобы восстановить силы и перевязать раны. Наутро они двинулись вдоль побережья на север. Можно не сомневаться, если бы консул знал, что Гней Корнелий Лентул уже потерпел поражение и отступает в сторону Рима, то и сам бы приказал легионам идти обратно по Аппиевой дороге, но Луций Геллий Публикола прибывал в блаженном неведении и в эйфории, теперь поразившей его и всех римлян из-за победы над восставшими: ведь до этого мятежники всегда брали верх над посланными против них войсками. К полудню, ехавшие впереди легионов дозорные сообщили, что армия Спартака менее чем в тысяче парных шагов (примерно полтора километра).
Неожиданное появление мятежников, с точки зрения консула могло иметь три объяснения. Первое и наиболее вероятное: Лентул разбил восставших и сейчас перед легионами Геллия, лишь беспорядочно бегущие от преследования рабы. Второе, соответствующее первоначальному плану консулов: Спартак уклонился от сражения и выступил на помощь Криксу, а армия Лентула преследует восставших по пятам. Третье, невероятное: мятежники уничтожили армию второго консула. Первые два сулили победу, причём первый был наиболее желателен, поскольку позволял Луцию Геллию Публиколе целиком присвоить какие-никакие лавры победителя Спартака себе: ведь тогда получалось именно он добил восставших. Во втором пришлось бы делить славу с Гнеем Корнелием Лентулом. Ну, а третий… грозил поражением. Впрочем, выбора у консула не было.
Третья битва за последние дни оказалась не менее кровавой: потери обеих сторон исчислялись тысячами. Римляне были разбиты наголову, лишь немногим, в том числе консулу, удалось бежать. Спартак вновь наглядно показал, что с ним надо считаться и полумерами в подавлении восстания не обойтись.
Вечером гладиаторы праздновали победу и отмщение Крикса. Несмотря на потерю друзей и соратников у мятежников нашлись поводы для веселья. Люди радовались, что сами остались живы, что разгромили врага и их жизням в настоящий момент ничего не угрожает, они сыты, а зрелище обеспечил Спартак, вновь устроивший гладиаторские бои с участием захваченных в плен легионеров. Тех, кто отказывался сражаться друг против друга, тут же убивали на месте. В итоге набралось примерно сто пятьдесят пар.
– Пирамида Маслоу во всём великолепии, - мрачно заметил вслух Сурков, сидя на склоне и наблюдая за происходящим внизу смертоубийством и веселящимися мятежниками, - удовлетворили базовые потребности в безопасности и физиологии, теперь развлекаются.
– Не суди их строго, это нормальное поведение в состоянии постоянного стресса, в котором они пребывают, - произнёс за его спиной UCU528, неслышно подошедший к Игорю.
– Тит, какой-то пир во время чумы выходит.
– Нет. Такое время и таковы их нравы. Нельзя подходить к людям и событиям прошлого с современными мерками. То, что тебе кажется диким, здесь норма. Мы не можем их изменить.
– А события изменить можно? Сомневаюсь. Пока я не видел ни одного отклонения от того, что рассказывали мне на уроках истории.
– Конечно. Ведь ты же ничего не знаешь о Македонской империи после смерти Александра III Великого.
– Не знаю, - пробормотал Сурков, - она развалилась.
– Вот видишь. На самом же деле изначально империя существовала сотни лет и лишь наше вмешательство, то бишь, устранение первого императора уничтожило огромное государство. Так, что историю можно изменить. Я это точно знаю.
Киборг дружески похлопал человека по плечу и снова ушёл во тьму, оставив Игоря один на один с сомнениями и раздумьями.
Глава 10. Новые планы, старые грехи
Холодный ветер безжалостно пронизывал с головы до ног, ледяной поток без труда находил мельчайшие отверстия в одежде, обжигая плоть. Единственное тепло, хоть как-то согревавшее человека, шло от лошади. «В отсутствии седла есть определённый смысл, – невольно думал Сурков, тщетно стараясь на ходу плотнее завернуться в видавшую виды хламиду, – зато задница и причиндалы не на морозе». Он бросил короткий взгляд на своих немногочисленных путников. Проводник по-прежнему бодро ехал впереди на муле, его словно не беспокоила вьюга: пушистые снежинки застыли на бровях, а борода заледенела. Трое сабинян, замыкавших группу, явно мёрзли, кутаясь в солдатские плащи. Они хоть и обитатели предгорий Апеннин, то есть, по сути, горцы, но климат на их родине всё же намного мягче, чем в Альпах. Последний и самый важный участник отряда – женщина верхом на муле, которого постоянно держал за поводья Игорь. Продрогшее животное не стремилось убежать, тем более на узкой горной тропинке это довольно непросто. А вот человек вполне мог попытаться развернуть скотину в обратном направлении. Жена Спартака не горела желанием покидать армию мятежников и любимого супруга.
После унизительного разгрома консулов практически ничто не мешало восставшим продолжить путь на север Италии. Хотя многие мятежники настоятельно требовали идти на Рим, предвкушая лёгкую победу и богатую добычу, Спартак решительно не согласился изменить план. Его армия заметно сократилась в численности, а враг мог выставить на оборону города, по крайней мере, пять-шесть полнокровных легионов, включая уцелевших солдат Гнея Корнелия Лентула, милицию, ополчение и прочие формирующиеся подразделения. Цизальпинская Галлия представляла Спартаку хорошую возможность существенно пополнить ряды добровольцами. Здесь, как и на родине вождя восставших, местным предоставили римское гражданство, но с той же особенностью включения жителей в трибы, не позволявшей избирать в сенат достаточного числа представителей и тем самым влиять на принимаемые высшим органом республики решения. В итоге недовольных римской властью хватало как среди бедноты, так и среди богатейших слоёв общества.
Наместник Цизальпинской Галлии Гай Кассий Лонгин во главе десятитысячной армии пытался преградить дорогу мятежникам, но был разбит. Одержав победу, восставшие стали лагерем возле Мутины. Узнав о поражении правительственных войск, галлы осмелели, охотно вступая в армию Спартака, которая росла как на дрожжах, увеличившись в несколько раз и достигнув рекордной численности. Абсолютное большинство в ней составляли италики, то есть коренные жители Апеннинского полуострова, половину из которых римляне ранее обратили в рабство, а другая – свободные люди, имевшие римское гражданство. Тем не менее, как это часто бывает, далеко не все встали на сторону мятежников, часть италиков сохранила верность Риму и, более того, охотно вступала в легионы, стремясь служить «законной» власти. Сурков имел уникальную возможность воочию увидеть, насколько заблуждались историки, традиционно считая выступление Спартака восстанием рабов. В республике бушевала настоящая гражданская война!
Конечно, к аналогичным заключениям намного раньше пришёл UCU528. Стройная версия ВИИВ, в рамках которой Спартак погиб в предгорьях Альп, из-за чего восставшие повернули на юг, а не пошли через горы, не выдерживала никакой критики. Италикам нечего делать в Галлии, они находятся на родине, покидать Апеннинский полуостров незачем. Если намерение пройти обратной дорогой Ганнибала и покинуть Рим имело место, то лишь у Крикса и его сородичей галло-германцев, но они в большинстве своём героически пали в битве у горы Гарган. Тем не менее Спартак пошёл на север. Киборг не мог найти адекватного объяснения: почему? Машинная логика подсказывала более «правильные» решения. Первое – благополучно вернуться на юг в Кампанию или Великую Грецию. Мобилизационный ресурс там не исчерпан, содействие местных имеется. Второй – временно остаться неподалёку от Рима в Сабинах, на родине Спартака. Опять-таки поддержка соплеменников, да и до юга Италии рукой подать, поток новобранцев и ресурсов обеспечен. Правда, Рим рядом, а значит, маячит постоянная угроза нападения. Север же выглядел наиболее плохим вариантом. Сложилось, безусловно, удачно: армия быстро пополняется, продовольствие регулярно подвозят. Но ведь не мог же Спартак после разгрома консулов быть абсолютно уверен в столь благоприятном развитии событий? А если бы местные галлы не поддержали, не приняли мятежников, сохранив верность Риму? Вождь восставших каждый раз убедительно показывал себя грамотным стратегом, потому UCU528 не сомневался есть какой-то факт не известный ему, но крайне важный, повлиявший на решение Спартака, поскольку иного логичного объяснения похода к предгорьям Альп машина найти не могла. Сомнения вскоре разрешились сами собой: вождь вызвал киборга, поручив тому секретную миссию.