Я - Спартак

Рыжебородый Эрик

«Вот как же некстати Спартак дал мне это поручение! Ведь всё было просто и понятно, – думал про себя Игорь, утонувший в словоизлияниях Вики, – выживание, дом, война, убей сам, чтобы не быть убитым! А теперь. Обездоленные женщины, какие-то дети. Голова кругом!»

Утром отряд Суркова отправился в обратный путь. Супруга Спартака осталась на попечении хозяйки виллы, пообещавшей приглядывать за ней и помочь с покупкой небольшого дома в посёлке или фермы поблизости. Все трое сабинов, включая племянника хозяйки, ведомые чувством долга, предпочли вернуться в армию восставших, а не раствориться на просторах Галлии, спасая свои жизни. Вику Игорь не стал выкупать, хотя его так и подмывало взять несколько сестерциев из мешочков, которые Спартак дал на

содержание своей супруги. Никто бы не заметил небольшой недостачи, но Сурков принял не самое простое решение, вернее, уместно вспомнил, что всё определил для себя уже давно: он любит Лукрецию, именно её возьмёт с собой в будущее, Вика останется здесь, как бы больно ей не было. Девушка до последнего надеялась на чудо, даже когда Игорь вскочил на коня, стояла рядом, преданно глядя на мужчину, ожидая, что вот-вот прозвучит: «Хозяйка, я покупаю эту рабыню! Она пойдёт с нами!» Но вместо этого Сурков произнёс: «Я тебя прощаю, но наши пути расходятся навсегда. Я люблю Лукрецию, а ты остаёшься здесь». Он вдарил коня по бокам, лошадь рванулась с места. Девушка бросилась за Игорем, но другие рабы схватили Вику, не позволив совершить побег, как им показалось со стороны.

– Стой! Ты ошибаешься! Вернись! – неслось вдогонку, но Сурков не слушал, – Она не любит тебя! Не может любить! Ведь…

Отчаянные крики девушки потонули в стуке копыт и потоке ветра, от которого закладывало уши. Игорь изо всех сил стремился туда, где всё ясно и прозрачно, где идёт война, где ждёт любимая.

Глава 11. Два посла (вычитка)

– Капитан, смени курс, – отдал приказ UCU528, глядя в казавшуюся безбрежной даль.

– Господин, – пожилой моряк, один из жителей города Луни, соблазнившихся солидным денежным вознаграждением мятежников и согласившийся доставить посланников Спартака в Испанию, вопросительно посмотрел на Туллия, – куда?

– Бери чуть правее, в сторону берега, вон к тем кораблям, – киборг указал на едва различимую тёмную точку на фоне голубого моря.

– Я ничего не вижу, – старик напряг глаза, – что там такое?

– Римляне берут на абордаж пиратское судно, уже перекидывают ворона, сейчас начнётся высадка. Всех гребцов на вёсла! Полный ход!

– Осмелюсь заметить, господин, у них боевая трирема, там должно быть не менее пятидесяти легионеров, у вас же только два десятка солдат, а мои гребцы – не воины. Да, и зачем нам помогать римлянам, или, упаси Юпитер, пиратам?

– Мы воюем с Римом. Всякий, кто сражается с нашим врагом является потенциальным союзником. Киликийское судно ненамного меньше. Рискну предположить: людей там хватает. Нам не помешают новые друзья.

– Как прикажете, господин.

Капитан крикнул помощника. Вскоре гулко ударил барабан и гребцы, быстро заполнившие скамьи у всех трёх рядов вёсел, дружно налегли на них. Под методичные звуки трирема заметно ускорилась, стремительно набирая ход. Сопровождавшие Тулия сабины облачились в доспехи и, взяв оружие, постепенно собрались на верхней палубе.

Вёсла несли судно к разгоревшейся впереди морской баталии. UCU528 мало знал об особенностях кораблей этой эпохи, их оснастке, управлении, тактике сражения. Хорошо капитан оказался старым волком и хоть не стал отговаривать от сомнительной затеи атаковать римлян, но по крайней мере, убедил не использовать таран, поскольку сокрушительный удар отправил бы на дно моря заодно и судно пиратов, фактически намертво скреплённое с вражеским кораблём посредством ворона. Убрав в последний момент вёсла, трирема легко ударилась о борт римского судна, остановившись. Мятежники спрыгнули на палубу вражеского корабля. Зажатые с двух сторон пиратами и восставшими, легионеры недолго сопротивлялись и довольно быстро сложили оружие, сдавшись на милость победителей. Пираты редко убивали пленников, предпочитая или отпускать за выкуп, или обращать в рабов. Учитывая, что корабль морских разбойников промышлял возле Италии, вдалеке от рынков, где можно безопасно продать свободных римлян, вероятность выкупа была велика.

– Ты кто? – бесцеремонно спросил у UCU528 пират, весь увешанный золотыми украшениями в дорогой тоге, забрызганной кровью. По одеянию и наглости в нём легко угадывался вожак шайки, хотя многие его люди глядели не особо беднее: те же роскошные украшения и дорогие одеяния, скорее подходящие для знати, а не для морских разбойников. Впрочем, и сам пиратский корабль разительно отличался от аскетичного римского судна: позолоченные паруса, пурпурные навесы на верхней палубе, посеребрённые вёсла. Профессиональные грабители ни чуточки не скрывали богатства, а наоборот, кичились им, выставляя напоказ.

– Тит Тулий, посланник Спартака, – коротко ответил киборг, убрав гладий в ножны и приказав своим людям проделать подобную манипуляцию, дабы наглядно засвидетельствовать мирные намерения.

– Ты смелый, Тит, – заметил атаман разбойников, – наслышан про твоего хозяина. Правда вы всю добычу делите поровну?

– Истинно так.

– Дикари! – рассмеялся в лицо UCU528 главарь, а за ним и все остальные пираты. – Очевидно, вождь должен получать львиную часть! Чей вклад значительнее, того и доля больше. Я – Менодор. Пойдём, выпьем. Отметим победу и заодно обговорим делёж добычи.

Пират придерживался своеобразного кодекса чести, принятого у его народа – киликийцев, потому как не отпирался киборг, полностью отказаться от ненужного римского имущества не смог. В итоге восставшие стали обладателями двадцати пленных, включая мальчика примерно десяти лет от роду, небольшого запаса провизии, нескольких неповреждённых кольчуг, прочего воинского снаряжения, четырёх золотых браслетов и увесистого мешочка с серебряными монетами, полученного в качестве компенсации стоимости римского судна, которое пират забирал себе. Командиры вдарили по рукам и вышли вместе на палубу, дабы огласить совместное решение, но тут произошёл неожиданный казус.

Большую часть экипажа практически любого судна того времени составляли невольники-гребцы. Пираты нередко отпускали их на свободу, поскольку среди них имелось не мало отчаянных парней, готовых присоединиться к морским разбойникам. К тому же среди рабов попадались и бывшие пираты. Впрочем, большая часть невольников не меняла своей участи, продолжая мытарства в качестве гребцов уже на пиратских кораблях или будучи перепроданной новым хозяевам.

Узнав из разговоров сабинов на палубе, что судно захвачено кораблём, принадлежавшим Спартаку, рабы, только завидев Туллия начали громко кричать и умолять принять их в армию восставших, заверяя в готовности биться с римлянами и в безусловной преданности своему освободителю. UCU528 попал в непростую ситуацию. С одной стороны, он договорился Менодором и неизвестно как поведёт себя пират, если киборг затребует ещё и гребцов, с другой – если не помочь, то уже у Спартака возникнут вопросы к Туллию и существует риск потерять доверие вождя восставших, без которого достижение цели операции «Корректива истории №2» станет сложнее.

Неожиданно выход подсказал сам капитан пиратского судна. Прикинув в уме стоимость выкупа и ценность имущества, Менодор предложил:

– Забирай всех рабов себе. Можешь их отпустить, наградить, утопить. Мне всё равно. Но вся остальная добыча – моя!

– Идёт, – поспешно согласился UCU528 под восторженные крики гребцов.

Сделка очевидно оказалась неравной. Одна только доля Туллия за римскую трирему заметно превосходила стоимость всех рабов вместе взятых.

Примерно две недели корабли шли одним курсом. Киборг большую часть времени пребывал на пиратском судне в компании Менодора. UCU528 старался вести себя в сложившейся ситуации естественно, как когда-то в колледже и университете, искусно подражая манерам и обычаям местных. Пират в его лице обрёл закадычного друга, которого, впрочем, был не прочь облапошить, учитывая житейскую наивность, продемонстрированную Титом своим согласием обмена добычи на пленников.