Яма
Шрифт:
— Не родилась еще та несчастная, да?
— Не знаю… А вдруг… — расплылась в коротких бессмысленных фразах мать. — Мы ужинать собирались. Останешься? Зинаида Викторовна приготовила лосося с оливками и каперсами.
— Останусь. Ненадолго.
— Все так серьезно теперь, начальник подразделения уголовного розыска, да? — подразнивала Сергея сестра. — Почему ты не по форме?
— Потому что не обязан.
— Галстук классный! — дернула за стальной хомут. — Умею я выбирать, однако.
— А то. Давайте уже вашу рыбу.
Отстраненно проследил за тем, как Айдын "вызволил" Катьку из батутного плена. Она тут же бросилась к Алесе.
— Мамаська, — подобное мазанье вырывалось у девочки только на эмоциях. — Папа меня спас!
— Да ты что! — подхватила раскрасневшуюся дочурку на руки. — От чего?
— Не от чего, а откуда! Из космического корабля инопланетян!
— Ого!
— Пистолет, — выдохнула с жаром малышка, резко перебрасывая внимание на Сергея. Прищурившись, сложила пальцы, выдвинув указательные, как ствол оружия. Прицелилась в спящую на пороге собаку. — Бэмс! Бэмс! Я убила Пушистика!
— Нельзя убивать Пушистика. Никого нельзя убивать.
— Дядя Сережа закроет меня в клетке? — пронзила мужчину жалостным взглядом.
— Не закрою, если ты больше не будешь стрелять и сдашь мне оружие, — протянул Катюше руку.
Она тут же с готовностью вложила в его ладонь воображаемый пистолет.
— Пушистик не умрет?
Собака, словно по команде, открыла один глаз и подала голос, затягивая воздух звонким противным лаем, который лично Сергею, в прямом смысле, действовал на нервы.
— Ура!!! Пушистик жив!
— Какая радость, — скептически поддержал восторг племянницы.
Леська расхохоталась.
— Ну, все! Мойте руки и за стол, — крикнула с порога Валентина Алексеевна.
После ужина Сергей все же задержался. Сначала сам не понимал, что послужило причиной. Не любил ведь оставаться дольше положенного. А тут вдруг тормознуло что-то, сидел в кухне с чашкой кофе напротив застывшего в той же позе отца.
Потом догнала и прицельно саданула в затылок информация, которую мать, как бы между делом, запутанными путями, не называя имен, выложила во время ужина. Горячо вальнуло. Во всем теле слету сделалось нестерпимо жарко, словно кипятка в горло залили.
Отодвинул парующую крепкими ароматами смешанных разновидностей арабики чашку.
— Мне кажется, ты сейчас от меня чего-то ждешь, — осторожно закинул удочку отец.
Град глубоко вздохнул, ощущая, как распирающие грудные и трапециевидные мышцы сильно натягивают ткань рубашки.
— Это правда? Ты действительно предложил ей работу? — прямо спросил он.
Никаких имен названо так и не было, но отец с сыном поняли друг друга.
— Не совсем. Она сразу после магистратуры поступила в аспирантуру, и в дальнейшем намерена оставаться в университете. Мама как-то обмолвилась, что слышала от ее научного руководителя некую информацию, дескать, Доми… — отрывисто выдохнув, Николай Иванович сам себя оборвал, но Сергей успел отреагировать: глаза загорелись, в лице и плечах проступило еще больше напряжения. — Она не могла определиться с объектом исследования. Тему закрепили в январе, но с выбранной фирмой возникли какие-то разногласия.
— И ты предложил ей "СтройГрад"? — уточнил, хотя уже знал ответ.
— Да.
— Как давно ты подобными вопросами занимаешься лично? — поинтересовался, будто бы между делом.
— Ну, ты тоже скажешь… — отозвался Николай Иванович важным тоном. — Словно я самолично к ней домой заявился.
— А что, нет?
— Нет, — с долей обыкновенного сарказма.
Чтобы избавиться от возникшего в горле першения, сделал большой глоток кофе.
— Леночка раздобыла контакты, позвонила, назначила встречу в офисе. Все чинно, в сугубо деловом режиме.
"Не спрашивай…"
"Не спрашивай!"
"Бл*дь, все равно спрошу!"
— И? Как она? — якобы равнодушным тоном задал Сергей новый вопрос.
А в голове зачастило нетерпеливым затянутым шепотком все еще позорно помешанного на ней зверюги:
"Изменилась?"
"Повзрослела?"
"Как выглядит?"
"Счастливая?"
"Какая она???"
— Выглядит хорошо, — охотно поделился Николай Иванович. Заметив, что сын пытается подавить жгучий интерес, замялся, но все же добавил притихшим тоном:
— Вербально тоже заверила, что все у нее прекрасно, — на мгновение увел взгляд в сторону. Сглотнул и, бездумно двинув чашку по стойке, совсем уж тихо, как болезненную тайну, выдал самое важное: — Замуж вышла.
Эта новость разбила Града на микрочастицы. Разметала по воздуху.
Во рту одномоментно стало сухо, горько и терпко.
— Вот как, — выдавил сиплым полушепотом. — Сама… Сказала сама?
— Я спросил, она ответила, — так же тихо буркнул отец.
— Хорошо… К-хм-м… — растирая переносицу, прочистил забившееся горло. — Поможешь ей, да?
— Помогу.
Удовлетворенно кивнув, Сергей поднялся.
— Доброй ночи, папа.
— Доброй, — разбито бросил вслед сыну Николай Иванович.
25.4
Время выжигало во вселенной непонятные для Градского узоры. Конечная станция по-прежнему находилась где-то очень и очень далеко. Он следовал выработанному режиму, но, порой, как сегодня, не знал, в какую сторону двигаться дальше.
Разбивая желтоватый уличный свет, медленно прошел освещенный участок и, не оглядываясь, снова скользнул в ночную дрему. Курил на ходу. Одной рукой удерживал сигарету, а вторую по привычке сжимал в кулак.
После разговора с отцом тело налилось непосильной тяжестью. Внутри него, безусловно, на полном обеспечении содержалась мощная внутренняя эскадра, которая помогала справиться со всем, что было и есть. Но… Можно забыть лица и голоса, мелкие детали, череду событий прошлого. Свои же ощущения забыть невозможно. Теперь он знал точно, они не отключились, только перешли в автономный режим, выжидая этот дурацкий случай, чтобы сбить с ног такой вот жгучей волной воспоминаний.
Если бы выбор был, он хотел бы никогда ее не знать.