Ярлыки
Шрифт:
Зайдя на 4-ю попытку, и отдернув кисть как ошпаренный, Рэм решил прибегнуть к помощи стимуляторов. Экспериментировать с химией после недавней охоты и перенасыщения организма токсинами было опасно, но чем дольше он сомневался, тем меньше был уверен в правильности своих решений.
Положив под язык красную пилюлю, и выждав несколько минут, пилот встал и встряхнулся. Сделав несколько кругов по каюте, он размялся, 10 раз присел и немного похлопал в ладоши. Потерев глаза и поморгав, беглец вернулся в кресло и на этот раз без особых колебаний положил обе ладони на приборную панель. Маленький тревожный звоночек жалко пискнул где-то очень-очень глубоко, и тут же погас, поглощенный ядовитой тиной разжиженной нервной системы.
Довольно улыбнувшись, Рэм принялся за дело и движения его были холодны и сдержаны. Это не он тайком смотрел за жителем Тверди, не он сокрыл правду от старейшин, не он похитил глайдер и не он собирался совершить рывок к планете. Все это сделал кто-то другой, когда-то давно и по совершенно непонятным причинам. А он – охотник за космическими объектами 3-го ранга, вновь вел свой корабль на опасную вылазку за льдом и жизненно необходимыми ресурсами…
Покрутив верньер мощности, пилот дал «малый вперед». Маневрировать вблизи станции было опасно, поэтому пришлось подождать пока корабль отойдет на достаточное расстояние, и только после этого принимать полноценное управление.
До точки входа в смоделированный Хилом «коридор» оставалось около 1500км когда вокруг начали встречаться первые дрейфующие камни. Впервые Рэм был рад этому, испытав сильный прилив возбуждения. Он понимал, что вряд ли когда-то еще сядет в кабину космического корабля, и наслаждался своей последней возможностью с головой окунуться в любимое дело.
Максимально концентрируясь на управлении, беглец уклонялся, облетал, проныривал, и демонстрировал чудеса реагирования, без которых в сущности можно было бы и обойтись. И если бы кто-то из коллег по цеху случайно увидел бы все эти пируэты, он бы неодобрительно покачал головой – «Лихач! Такие долго не живут!». Но Рэму было плевать. Он выжимал из себя и своей машины максимум, радуясь как малое дитя.
Поле преград закончилось так же быстро, как и само детство, и через 30 минут шального пилотирования угнанный корабль подошел к точке входа – трем огромным валунам, выстроившимся в равносторонний треугольник. Подстроившись под один из камней, и синхронизировав с ним движение корабля, Рэм перевел дыхание и еще раз открыл модель полета на своем браслете. Машинально пробежав по ней глазами, он сделал несколько пассов, чтобы перенести маршрут в корабельный навигатор. Проверив телеметрию, бортовой компьютер положительно мигнул зеленым индикатором – теперь корабль знал, куда и как лететь. Вплоть до самого вхождения в атмосферу от пилота в кабине больше не было никакого толку, и даже наоборот – взяв штурвал в свои руки, он обязательно разбил бы корабль о какой-то крошечный обломок, пытаясь увернуться от более серьезной опасности. В таком плотном скоплении мусора и на таких скоростях только компьютер мог за доли секунды определять каких объектов стоит избегать, а какие можно встретить корпусом. Конечно, до опытной команды гравера машине было далеко, но за неимением лучшего…
Глядя на обратный отсчет, спроектированный на экран глайдера, Рэм ликовал. Ощущение «эмоционального взрыва» в крайне негативной ситуации было для него чем-то новым – коктейлем, который прежде не доводилось испить. И ему нравился его терпкий, незнакомый вкус…
Нарастающий рев двигателей отвлек угонщика, беглеца, бунтаря и теперь уж точно декласифицированного элемента от самокопания. Серая поверхность исполинского булыжника, приводимая в действие могущественными законами физики, начала медленно отдаляться и уменьшаться в размерах. На мгновение из-за нее выступил освещенный солнцем камень Базы. Внешне он ничем не отличался от соседних астероидов – такой же пустой и безжизненный. Но Рэм знал, что там, под толщей коренной породы кипит титаническая работа по наблюдению за человечеством и записи результатов этого наблюдения на незримые Ярлыки, навешенные на всех и каждого.
Помахав дому, Рэм, еще долго не мог отвести взгляда от иллюминатора, ощущая, как вместе с Базой отдаляется и сжимается в безразмерное «ничего» его привычная жизнь – проблемы, стремления, цели… Он больше не был деталью отлаженного и хорошо настроенного механизма, и стал винтиком, который расшатавшись, выпал из своего посадочного гнезда, норовя заклинить какую-нибудь важную шестерню…
Когда База совсем пропала из поля зрения, а в иллюминаторах стали с ужасающей скоростью проноситься астероиды, Рэм решил закрыть смотровую щель. Благодаря многолетнему опыту полетов и силе принятых стимуляторов он не чувствовал страха перед возможной гибелью, но визуализация нависшей угрозы порядочно мешала сконцентрироваться. А собраться было необходимо хотя бы потому, что большую часть своего путешествия пилот не успел спланировать – было банально некогда, за крушением стереотипов, правил, норм и законов.
Первым делом беглец вывел на экран глубокую диагностику корабля и потратил несколько часов на поиски любой «лишней» детали на борту, говорящей о том, что за его судном могут следить. К счастью результат оказался отрицательным – сторонних модулей и программ не обнаружилось. Это несколько приободрило Рэма и укрепило его надежду в успешный исход. Еще больше уверенности придавала вера в эффект неожиданности – еще никто и никогда не совершал побега с синтетического рая, и процедуры поимки такого нарушителя вряд ли были прописаны во внутренних инструкциях комплекса.
– Я первый! Первый среди беглецов! – сказал сам себе пилот с иронией в голосе. Но почему-то эта фраза прозвучала гораздо бодрее и веселее, чем предполагалось. Рэм с удивлением обнаружил, что рад своей новой роли. Эмоции, которые нахлынули на него, можно было сравнить с восторгом от прохождения «на отлично» первого экзамена по профпригодности и получения карты к собственным апартаментам. Едва ли не впервые в жизни Рэму показалось, что он смог понять жителей Тверди. Весь этот бунт, бегство, протест… Эти деструктивные порывы были фантастичными в своей бесконечности и всепоглощающей глубине, кружили голову и опасно дурманили сознание…
По пути своего следования, машина несколько раз протаранила какой-то космический мусор. Пилот знал, что подобных инцидентов не избежать, но знать, что ты можешь столкнуться с астероидом и столкнуться с ним – две принципиально разные вещи. Поэтому получив первый сильный удар «в крыло», от неожиданности Рэм подпрыгнул в кресле и моментально вспотел. Его рефлексы тут же заставили руку лечь на консоль катапульты, а другую отстегнуть от сидения гермошлем. Но порыв беглеца был напрасным – защита глайдера отразила удар и обшивка уцелела.
За первым столкновением вскоре последовало второе, а за ним третье. А затем начался настоящий ужас. Несколько минут корпус звездолета плотно бомбардировали маленькие куски космического мусора – части давно разбитых космических станций, детали спутников, другие фрагменты былого человеческого величия. Рэм второпях натянул шлем и герметизировал все сочленения костюма. Он был готов разбиться, и ждал, пока корабль развалится на части с сухим отрешенным терпением. «В конце концов, это было бы справедливо, если бы космос сам решил наказать беглеца» – твердил он себе. Но ничего подобного не произошло – периодически попискивая сенсорами, глайдер преодолевал одну преграду за другой, и наконец, вышел в более спокойную плоскость. Скорость корабля существенно снизилась – он больше не брал на таран мелкие преграды, а спокойно маневрировал между осколками побольше.