Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты

Теккерей Уильям Мейкпис

At six weeks old, he had received from John Sedley a present of a silver cup; at six months old, a coral with gold whistle and bells; from his youth upwards he was "tipped" regularly by the old gentleman at Christmas: and on going back to school, he remembered perfectly well being thrashed by Joseph Sedley, when the latter was a big, swaggering hobbadyhoy, and George an impudent urchin of ten years old.	Когда ему было полтора месяца, он получил от Седли в подарок серебряный стаканчик, а шести месяцев - коралловую погремушку с золотым свистком. С самой ранней юности и до последнего времени он регулярно получал от старика к Рождеству деньги на гостинцы. Он до сих пор помнил, как однажды при его отъезде в школу Джозеф Седли, тогда ужо рослый, заносчивый и нескладный парень, основательно вздул его, дерзкого десятилетнего мальчишку.
In a word, George was as familiar with the family as such daily acts of kindness and intercourse could make him.	Одним словом, Джордж был настолько близок к этой семье, насколько его могли сблизить с нею подобные повседневные знаки внимания и участия.
"Do you remember, Sedley, what a fury you were in, when I cut off the tassels of your Hessian boots, and how Miss--hem!--how Amelia rescued me from a beating, by falling down on her knees and crying out to her brother Jos, not to beat little George?"	– Помнишь, Седли, как ты полез на стену, когда я отрезал кисточки у твоих гессенских сапог, и как мисс... гм!.. как Эмилия спасла меня от трепки, упала на колени и умолила братца Джоза не бить маленького Джорджа?
Jos remembered this remarkable circumstance perfectly well, but vowed that he had totally forgotten it.	Джоз отлично помнил это замечательное происшествие, но клялся, что совершенно позабыл его.
"Well, do you remember coming down in a gig to Dr. Swishtail's to see me, before you went to India, and giving me half a guinea and a pat on the head?	– А помнишь, как ты приезжал на шарабане к нам, в школу доктора Порки, повидаться со мной перед отъездом в Индию, подарил мне полгинеи и потрепал меня по щеке?
I always had an idea that you were at least seven feet high, and was quite astonished at your return from India to find you no taller than myself."	У меня тогда осталось впечатление, будто ты не меньше семи футов ростом, и я очень удивился, когда при твоем возвращении из Индии оказалось, что ты не выше меня.
"How good of Mr. Sedley to go to your school and give you the money!" exclaimed Rebecca, in accents of extreme delight.	– Как мило было со стороны мистера Седли поехать в школу и дать вам денег! – воскликнула с увлечением Ребекка.
"Yes, and after I had cut the tassels of his boots too.	– Особенно после того, как я отрезал ему кисточки от сапог.
Boys never forget those tips at school, nor the givers."	Школьники никогда не забывают ни самые дары, ни дающих.
"I delight in Hessian boots," said Rebecca.	– Какая прелесть эти гессенские сапоги, - заметила Ребекка.
Jos Sedley, who admired his own legs prodigiously, and always wore this ornamental chaussure, was extremely pleased at this remark, though he drew his legs under his chair as it was made.	Джоз Седли, бывший весьма высокого мнения о своих ногах и всегда носивший эту изысканную обувь, был чрезвычайно польщен сделанным замечанием, хотя, услышав его, и спрятал ноги под кресло.
"Miss Sharp!" said George Osborne, "you who are so clever an artist, you must make a grand historical picture of the scene of the boots.	– Мисс Шарп! – сказал Джордж Осборн. – Вы, как искусная художница, должны были бы написать большое историческое полотно на тему о сапогах.

Sedley shall be represented in buckskins, and holding one of the injured boots in one hand; by the other he shall have hold of my shirt-frill.	Седли надо будет изобразить в кожаных штанах, в одной руке у него пострадавший сапог, другою он держит меня за шиворот.
Amelia shall be kneeling near him, with her little hands up; and the picture shall have a grand allegorical title, as the frontispieces have in the Medulla and the spelling-book."	Эмилия стоит около него на коленях, воздевая к нему ручонки. Картина должна быть снабжена пышной аллегорической надписью, вроде тех, какие бывают на заглавных страницах букварей и катехизиса.
"I shan't have time to do it here," said Rebecca.	– К сожалению, я не успею, - ответила Ребекка.
'I'll do it when--when I'm gone."	– Обещаю вам написать потом, когда... когда я уеду.
And she dropped her voice, and looked so sad and piteous, that everybody felt how cruel her lot was, and how sorry they would be to part with her.	– И голос ее упал, а сама она приняла такой печальный и жалостный вид, что каждый почувствовал, как жестока к ней судьба и как грустно будет им всем расстаться с Ребеккой.
"O that you could stay longer, dear Rebecca," said Amelia.	– Ах, если бы ты могла еще пожить у нас, милочка Ребекка! – воскликнула Эмилия.
"Why?" answered the other, still more sadly.	– Зачем? – промолвила та еще печальнее.
"That I may be only the more unhap--unwilling to lose you?"	– Для того чтобы потом я была еще несча... чтобы мне еще труднее было расстаться с тобою?
And she turned away her head.	– И она отвернулась.
Amelia began to give way to that natural infirmity of tears which, we have said, was one of the defects of this silly little thing.	Эмилия была готова дать волю своей врожденной слабости к слезам, которая, как мы уже говорили, была одним из недостатков этого глупенького созданья.
George Osborne looked at the two young women with a touched curiosity; and Joseph Sedley heaved something very like a sigh out of his big chest, as he cast his eyes down towards his favourite Hessian boots.	Джордж Осборн глядел на обеих девушек с сочувствием и любопытством, а Джозеф Седли извлекал из своей широкой груди нечто очень похожее на вздох, не сводя, однако, глаз со своих нежно любимых гессенских сапог.
"Let us have some music, Miss Sedley--Amelia," said George, who felt at that moment an extraordinary, almost irresistible impulse to seize the above-mentioned young woman in his arms, and to kiss her in the face of the company; and she looked at him for a moment, and if I should say that they fell in love with each other at that single instant of time, I should perhaps be telling an untruth, for the fact is that these two young people had been bred up by their parents for this very purpose, and their banns had, as it were, been read in their respective families any time these ten years.	– Сыграйте-ка нам что-нибудь, мисс Седли... Эмилия, - попросил Джордж, почувствовавший в эту минуту необычайное, почти непреодолимое желание схватить в свои объятия упомянутую молодую особу и расцеловать ее при всех. Эмилия подняла на него глаза... Но если бы я заявил, что они влюбились друг в друга в эту самую минуту, то, пожалуй, ввел бы вас в заблуждение. Дело в том, что эти двое молодых людей были с детства предназначены друг другу и последние десять лет об их помолвке говорилось в обоих семействах как о деле решенном.

They went off to the piano, which was situated, as pianos usually are, in the back drawing-room; and as it was rather dark, Miss Amelia, in the most unaffected way in the world, put her hand into Mr. Osborne's, who, of course, could see the way among the chairs and ottomans a great deal better than she could.	Они отошли к фортепьяно, находившемуся, как это обычно бывает, в малой гости-пой, и, так как было уже довольно темно, мисс Эмилия, естественно, взяла под руку мистера Осборна, которому, разумеется, было легче, чем ей, проложить себе путь между кресел и оттоманок.
But this arrangement left Mr. Joseph Sedley tete-a-tete with Rebecca, at the drawing-room table, where the latter was occupied in knitting a green silk purse.	Но мистер Джозеф Седли остался таким образом с глазу на глаз с Ребеккой у стола в гостиной, где та была занята вязанием зеленого шелкового кошелька.
"There is no need to ask family secrets," said Miss Sharp.	– Едва ли нужно задавать вопрос о ваших семейных тайнах, - сказала мисс Шарп.
"Those two have told theirs."	– Эти двое сами выдают себя.
"As soon as he gets his company," said Joseph, "I believe the affair is settled.	– Как только он получит роту, - отвечал Джозеф, -я думаю, дело будет слажено.
George Osborne is a capital fellow."	Джордж Осборн - чудесный малый.
"And your sister the dearest creature in the world," said Rebecca.	– А ваша сестра - прелестнейшее в мире созданье,- добавила Ребекка.
"Happy the man who wins her!"	– Счастлив тот, кто завоюет ее сердце!
With this, Miss Sharp gave a great sigh.	– С этими словами мисс Ребекка Шарп тяжело вздохнула.
When two unmarried persons get together, and talk upon such delicate subjects as the present, a great deal of confidence and intimacy is presently established between them.	Когда молодой человек и девушка сойдутся и начнут толковать на такие деликатные темы, между ними устанавливается известная откровенность и короткость.
There is no need of giving a special report of the conversation which now took place between Mr. Sedley and the young lady; for the conversation, as may be judged from the foregoing specimen, was not especially witty or eloquent; it seldom is in private societies, or anywhere except in very high-flown and ingenious novels.	Нет нужды дословно приводить здесь разговор, который завязался между мистером Седли и Ребеккой; беседа их, как можно судить по приведенному выше образчику, не отличалась ни особенным остроумием, ни красноречием; она редко и бывает такой в частном кругу, да и вообще где бы то ни было, за исключением разве высокопарных и надуманных романов.
As there was music in the next room, the talk was carried on, of course, in a low and becoming tone, though, for the matter of that, the couple in the next apartment would not have been disturbed had the talking been ever so loud, so occupied were they with their own pursuits.	И так как в соседней комнате занимались музыкой, то беседа, разумеется, велась в тихом и задушевном тоне, хотя, если говорить правду, нашу парочку у фортепьяно не мог бы потревожить и более громкий разговор, настолько она была поглощена своими собственными делами.
Almost for the first time in his life, Mr. Sedley found himself talking, without the least timidity or hesitation, to a person of the other sex.	Чуть ли не в первый раз за всю свою жизнь Джозеф Седли беседовал без малейшей робости и стеснения с особой другого пола.
Miss Rebecca asked him a great number of questions about India, which gave him an opportunity of narrating many interesting anecdotes about that country and himself.	Мисс Ребекка засыпала его вопросами об Индии, что дало ему случай рассказать много интересных анекдотов об этой стране и о самом себе.

He described the balls at Government House, and the manner in which they kept themselves cool in the hot weather, with punkahs, tatties, and other contrivances; and he was very witty regarding the number of Scotchmen whom Lord Minto, the Governor-General, patronised; and then he described a tiger-hunt; and the manner in which the mahout of his elephant had been pulled off his seat by one of the infuriated animals.

Он описал балы в губернаторском дворце и как в Индии спасаются от зноя в жаркую пору, прибегая к опахалам, циновкам и тому

подобному; очень остроумно прошелся насчет шотландцев, которым покровительствовал

генерал-губернатор, лорд Минто; описал охоту на тигра и упомянул о том, как вожак его слона был стащен со своего сиденья разъяренным животным.

How delighted Miss Rebecca was at the Government balls, and how she laughed at the stories of the Scotch aides-de-camp, and called Mr. Sedley a sad wicked satirical creature; and how frightened she was Joseph Sedley tete-a-tete with Rebecca, at the drawing-room table, where the latter was occupied in knitting a green silk purse. "There is no need to ask family secrets," said Miss Sharp. "Those two have told theirs." "As soon as he gets his company," said Joseph, "I believe the affair is settled. George Osborne is a capital fellow." "And your sister the dearest creature in the world," said Rebecca. "Happy the man who wins her!" With this, Miss Sharp gave a great sigh. When two unmarried persons get together, and talk upon such delicate subjects as the present, a great deal of confidence and intimacy is presently established between them. There is no need of giving a special report of the conversation which now took place between Mr. Sedley and the young lady; for the conversation, as may be judged from the foregoing specimen, was not especially witty or eloquent; it seldom is in private societies, or anywhere except in very high-flown and ingenious novels. As there was music in the next room, the talk was carried on, of course, in a low and becoming tone, though, for the matter of that, the couple in the next apartment would not have been disturbed had the talking been ever so loud, so occupied were they with their own pursuits. Almost for the first time in his life, Mr. Sedley found himself talking, without the least timidity or hesitation, to a person of the other sex. Miss Rebecca asked him a great number of questions about India, which gave him an opportunity of narrating many interesting anecdotes about that country and himself. He described the balls at Government House, and the manner in which they kept themselves cool in the hot weather, with punkahs, tatties, and other contrivances; and he was very witty regarding the number of Scotchmen whom Lord Minto, the Governor-General, patronised; and then he described a tiger-hunt; and the manner in which the mahout of his elephant had been pulled off his seat by one of the infuriated animals. How delighted Miss Rebecca was at the Government balls, and how she laughed at the stories of the Scotch aides-de-camp, and called Mr. Sedley a sad wicked satirical creature; and how frightened she was at the story of the elephant!	Как восхищалась мисс Ребекка губернаторскими балами, как она хохотала над рассказами о шотландцах-адъютантах, называя мистера Седли гадким, злым насмешником, и как испугалась, слушая рассказ о слоне!
"For your mother's sake, dear Mr. Sedley," she said, "for the sake of all your friends, promise NEVER to go on one of those horrid expeditions."	– Ради вашей матушки, дорогой мистер Седли, -воскликнула она, - ради всех ваших друзей, обещайте никогда больше не принимать участия в таких ужасных экспедициях!
"Pooh, pooh, Miss Sharp," said he, pulling up his shirt- collars; "the danger makes the sport only the pleasanter."	– Пустяки, вздор, мисс Шарп, - промолвил он, поправляя свои воротнички, - опасность придает охоте только большую прелесть!

He had never been but once at a tiger-hunt, when the accident in question occurred, and when he was half killed--not by the tiger, but by the fright.	Джозеф никогда не участвовал в охоте на тигра, за исключением единственного случая, когда произошел рассказанный им эпизод и когда он чуть не был убит, - если не тигром, то страхом.
And as he talked on, he grew quite bold, and actually had the audacity to ask Miss Rebecca for whom she was knitting the green silk purse?	Разговорившись, Джозеф совсем осмелел и наконец до того расхрабрился, что спросил мисс Ребекку, для кого она вяжет зеленый шелковый кошелек.
He was quite surprised and delighted at his own graceful familiar manner.	Он сам удивлялся себе и восхищался своей грациозной фамильярностью.
"For any one who wants a purse," replied Miss Rebecca, looking at him in the most gentle winning way.	– Для того, кто у меня его попросит, - отвечала мисс Ребекка, бросив на Джозефа пленительный взгляд.
Sedley was going to make one of the most eloquent speeches possible, and had begun--"O Miss Sharp, how--" when some song which was performed in the other room came to an end, and caused him to hear his own voice so distinctly that he stopped, blushed, and blew his nose in great agitation.	Седли уже собирался произнести одну из самых красноречивых своих речей и начал было: "О мисс Шарп, вы...", как вдруг романс, исполнявшийся в соседней комнате, оборвался и Джозеф так отчетливо услышал звук собственного голоса, что умолк, покраснел и в сильном волнении высморкался.
"Did you ever hear anything like your brother's eloquence?" whispered Mr. Osborne to Amelia.	– Приходилось ли вам видеть вашего брата в таком ударе? – шепнул Эмилии мистер Осборн.
"Why, your friend has worked miracles."	– Ваша подруга просто творит чудеса!
"The more the better," said Miss Amelia; who, like almost all women who are worth a pin, was a matchmaker in her heart, and would have been delighted that Joseph should carry back a wife to India.	– Тем лучше, - сказала мисс Эмилия. Подобно всем женщинам, достойным этого имени, она питала слабость к сватовству и была бы в восхищении, если бы Джозеф увез с собой в Индию жену.
She had, too, in the course of this few days' constant intercourse, warmed into a most tender friendship for Rebecca, and discovered a million of virtues and amiable qualities in her which she had not perceived when they were at Chiswick together.	Кроме того, эти несколько дней постоянного пребывания вместе разожгли в Эмилии чувство нежнейшей дружбы к Ребекке и открыли ей в подруге миллион добродетелей и приятных качеств, которых она не замечала в Чизике.
For the affection of young ladies is of as rapid growth as Jack's bean-stalk, and reaches up to the sky in a night.	Ведь привязанность молодых девиц растет так же быстро, как боб Джека в известной сказке, и достигает до небес в одну ночь.
It is no blame to them that after marriage this Sehnsucht nach der Liebe subsides.	Нельзя осуждать их за то, что после замужества эта Selmsucht nach der Liebe {Жажда любви (нем.).} ослабевает.
It is what sentimentalists, who deal in very big words, call a yearning after the Ideal, and simply means that women are commonly not satisfied until they have husbands and children on whom they may centre affections, which are spent elsewhere, as it were, in small change.	Люди сентиментальные, любящие выражаться пышно, называют это "тоской по идеалу", но на самом деле это просто значит, что женщина чувствует себя неудовлетворенной, пока не обзаведется мужем и детьми, на которых и может излить всю свою нежность, растрачиваемую дотоле по мелочам.

Having expended her little store of songs, or having stayed long enough in the back drawing-room, it now appeared proper to Miss Amelia to ask her friend to sing.	Истощив весь свой небольшой запас романсов или же достаточно пробыв в малой гостиной, мисс Эмилия сочла своим долгом попросить подругу спеть.
"You would not have listened to me," she said to Mr. Osborne (though she knew she was telling a fib), "had you heard Rebecca first."	– Вы не стали бы меня слушать, - заявила она мистеру Осборну (хотя знала, что говорит неправду), - если бы до этого услыхали Ребекку.
"I give Miss Sharp warning, though," said Osborne, "that, right or wrong, I consider Miss Amelia Sedley the first singer in the world."	– А я предупреждаю мисс Шарп, - ответил Осборн, - что считаю мисс Эмилию Седли первой певицей в мире, правильно это или неправильно!
"You shall hear," said Amelia; and Joseph Sedley was actually polite enough to carry the candles to the piano.	– Вот увидите, - возразила Эмилия. Джозеф Седли был настолько любезен, что перенес свечи к фортепьяно.
Osborne hinted that he should like quite as well to sit in the dark; but Miss Sedley, laughing, declined to bear him company any farther, and the two accordingly followed Mr. Joseph.	Осборн заикнулся было, что прекрасно можно посидеть и в потемках, но мисс Седли, рассмеявшись, отказалась составить ему компанию, и наша парочка последовала за мистером Джозефом.
Rebecca sang far better than her friend (though of course Osborne was free to keep his opinion), and exerted herself to the utmost, and, indeed, to the wonder of Amelia, who had never known her perform so well.	Ребекка пела гораздо лучше подруги (хотя никто, конечно, не мешал Осборну оставаться при своем мнении), а на этот раз она превзошла самое себя и, по правде сказать, изумила Эмилию, которая не знала за ней таких талантов.
She sang a French song, which Joseph did not understand in the least, and which George confessed he did not understand, and then a number of those simple ballads which were the fashion forty years ago, and in which British tars, our King, poor Susan, blue-eyed Mary, and the like, were the principal themes.	Она спела какой-то французский романс, из которого Джозеф не понял ни единого слова, а Осборн даже сказал, что ничего не понял, а затем исполнила множество популярных песенок - из тех, что были в моде лет сорок тому назад, -где воспеваются британские моряки, наш король, бедная Сьюзен, синеокая Мэри и тому подобное.
They are not, it is said, very brilliant, in a musical point of view, but contain numberless good-natured, simple appeals to the affections, which people understood better than the milk-and-water lagrime, sospiri, and felicita of the eternal Donizettian music with which we are favoured now-a-days.	Как известно, они не блещут музыкальными достоинствами, но зато больше говорят сердцу и принимаются публикой лучше, чем приторно-слащавые lagrime, sospiri и felicita {Слезы, вздохи и восторги (итал.).} бессменной Доницеттиевой музыки, которою нас угощают теперь.
Conversation of a sentimental sort, befitting the subject, was carried on between the songs, to which Sambo, after he had brought the tea, the delighted cook, and even Mrs. Blenkinsop, the housekeeper, condescended to listen on the landing-place.	В антрактах между пением, которое соблаговолили прослушать также Самбо, подававший чай, восхищенная кухарка и даже экономка миссис Бленкинсон, собравшиеся на лестничной площадке, велась подобающая случаю сентиментальная беседа.
Among these ditties was one, the last of the concert, and to the following effect:	Среди песенок была одна такого содержания (ею и завершился концерт):

Ah! bleak and barren was the moor, Ah! loud and piercing was the storm, The cottage roof was shelter'd sure, The cottage hearth was bright and warm-- An orphan boy the lattice pass'd, And, as he mark'd its cheerful glow, Felt doubly keen the midnight blast, And doubly cold the fallen snow.	Над топями нависла мгла, Уныло ветер выл, А горница была тепла, В камине жарок пыл. Малютка сирота прошел, Заметил в окнах свет, Почувствовал, как ветер зол, Как снег крутится вслед.
They mark'd him as he onward prest, With fainting heart and weary limb; Kind voices bade him turn and rest, And gentle faces welcomed him.	И он замечен из окна, Усталый, чуть живой, Он слышит: чьи-то голоса Зовут к себе домой.
The dawn is up--the guest is gone, The cottage hearth is blazing still; Heaven pity all poor wanderers lone!	Рассвет придет, и гость уйдет. (В камине жарок пыл...) Пусть небо охранит сирот!
Hark to the wind upon the hill!	(Уныло ветер выл...)
It was the sentiment of the before-mentioned words,	Здесь звучало то же чувство, что и в ранее упомянутых словах:
"When I'm gone," over again.	"Когда я уеду".
As she came to the last words, Miss Sharp's "deep-toned voice faltered."	Едва мисс Шарп дошла до последних слов, как "звучный голос ее задрожал".
Everybody felt the allusion to her departure, and to her hapless orphan state.	Все почувствовали, что тут кроется намек на ее отъезд и на ее злополучное сиротство.
Joseph Sedley, who was fond of music, and soft-hearted, was in a state of ravishment during the performance of the song, and profoundly touched at its conclusion.	Джозеф Седли, любивший музыку и притом человек мягкосердечный, был очарован пением и сильно расчувствовался при заключительных словах романса.
If he had had the courage; if George and Miss Sedley had remained, according to the former's proposal, in the farther room, Joseph Sedley's bachelorhood would have been at an end, and this work would never have been written.	Если бы он был посмелее и если бы Джордж и мисс Седли остались в соседней комнате, как предлагал Осборн, то холостяцкой жизни Джозефа Седли пришел бы конец и эта повесть так и осталась бы ненаписанной.
But at the close of the ditty, Rebecca quitted the piano, and giving her hand to Amelia, walked away into the front drawing-room twilight; and, at this moment, Mr. Sambo made his appearance with a tray, containing sandwiches, jellies, and some glittering glasses and decanters, on which Joseph Sedley's attention was immediately fixed.	Но, закончив романс, Ребекка встала из-за фортепьяно и, подав руку Эмилии, прошла с ней в полумрак большой гостиной; тут появился мистер Самбо с подносом, на котором были сандвичи, варенье и несколько сверкающих бокалов и графинов, немедленно обративших на себя внимание Джозефа Седли.
When the parents of the house of Sedley returned from their dinner-party, they found the young people so busy in talking, that they had not heard the arrival of the carriage, and Mr. Joseph was in the act of saying,	Когда родители вернулись из гостей, они нашли молодежь настолько погруженной в беседу, что никто из них не слышал, как подъехала карета; мистер Джозеф был застигнут на словах:
"My dear Miss Sharp, one little teaspoonful of jelly to recruit you after your immense--your--your delightful exertions."	– Дорогая мисс Шарп, возьмите ложечку варенья -вам надо подкрепиться после вашего замечательного... вашего... вашего восхитительного пения!
"Bravo, Jos!" said Mr. Sedley; on hearing the bantering of which well-known voice, Jos instantly relapsed into an alarmed silence, and quickly took his departure.	– Браво, Джоз! – сказал мистер Седли. Услышав насмешку в хорошо знакомом отцовском голосе, Джоз тотчас же впал в тревожное молчание и вскоре распрощался.

He did not lie awake all night thinking whether or not he was in love with Miss Sharp; the passion of love never interfered with the appetite or the slumber of Mr. Joseph Sedley; but he thought to himself how delightful it would be to hear such songs as those after Cutcherry--what a distinguee girl she was--how she could speak French better than the Governor-General's lady herself--and what a sensation she would make at the Calcutta balls.	Он не провел бессонной ночи в размышлениях, влюблен он в мисс Шарп или нет; любовная страсть никогда не служила помехой ни аппетиту, ни сну мистера Джозефа Седли; он подумал только, как было бы чудесно слушать такие романсы, возвратившись домой после службы, какая distinguee {Хорошо воспитанная (франц.).} эта девица и как говорит по-французски, лучше самой генерал-губернаторши, а уж какую сенсацию она произвела бы на калькуттских балах!
"It's evident the poor devil's in love with me," thought he.	"Несомненно, бедняжка влюбилась в меня! – думал он.
"She is just as rich as most of the girls who come out to India.	– В сущности, она не беднее большинства девушек, уезжающих в Индию.
I might go farther, and fare worse, egad!"	Право же, она не хуже других!"
And in these meditations he fell asleep.	И среди таких размышлений он заснул.
How Miss Sharp lay awake, thinking, will he come or not to-morrow? need not be told here.	Нужно ли говорить, что мисс Шарп долго томилась бессонницей, все думая, приедет он завтра или нет.
To-morrow came, and, as sure as fate, Mr. Joseph Sedley made his appearance before luncheon.	Ночь прошла, и мистер Джозеф Седли самым исправным образом явился в отчий дом - и когда же? – до второго завтрака!
He had never been known before to confer such an honour on Russell Square.	Подобной чести он еще не оказывал Рассел-сквер.
George Osborne was somehow there already (sadly "putting out" Amelia, who was writing to her twelve dearest friends at Chiswick Mall), and Rebecca was employed upon her yesterday's work.	Джордж Осборн каким-то образом тоже оказался уже здесь, расстроив все планы Эмилии, которая села писать письма своим двенадцати любимейшим подругам на Чизикской аллее, в то время как Ребекка занималась вчерашним рукоделием.
As Joe's buggy drove up, and while, after his usual thundering knock and pompous bustle at the door, the ex-Collector of Boggley Wollah laboured up stairs to the drawing-room, knowing glances were telegraphed between Osborne and Miss Sedley, and the pair, smiling archly, looked at Rebecca, who actually blushed as she bent her fair ringlets over her knitting.	Когда подкатила коляска Джо и в то время как, после обычного громоподобного стука в дверь и торжественной суеты в передней, совершалось трудное восхождение богли-уолахского экс-коллектора по лестнице в гостиную, между Осборном и мисс Седли произошел телеграфный обмен многозначительными взглядами, и наша парочка с лукавой улыбкой воззрилась на Ребекку, которая, представьте, даже заалелась и поникла головкой, свесив свои рыжеватые локончики до самого вязанья.
How her heart beat as Joseph appeared--Joseph, puffing from the staircase in shining creaking boots--Joseph, in a new waistcoat, red with heat and nervousness, and blushing behind his wadded neckcloth.	Как забилось ее сердце при появлении Джозефа -Джозофа в сияющих скрипучих сапогах, пыхтевшего от подъема по лестнице, Джозефа в новом жилете, красного от жары и волнения, с румянцем, пылавшим из-за его стеганой косынки!

It was a nervous moment for all; and as for Amelia, I think she was more frightened than even the people most concerned.	Это был волнующий миг для всех; а что касается Эмилии, то, мне кажется, сердечко у нее билось даже сильнее, чем у непосредственно заинтересованных лиц.
Sambo, who flung open the door and announced Mr. Joseph, followed grinning, in the Collector's rear, and bearing two handsome nosegays of flowers, which the monster had actually had the gallantry to purchase in Covent Garden Market that morning--they were not as big as the haystacks which ladies carry about with them now-a-days, in cones of filigree paper; but the young women were delighted with the gift, as Joseph presented one to each, with an exceedingly solemn bow.	Самбо, широко распахнув двери и доложив о прибытии мистера Джозефа, вошел следом за коллектором, скаля зубы и неся два красивых букета, которые наш галантный волокита приобрел на Ковент-Гарденском рынке. Они не были так объемисты, как те копны сена, которые нынешние дамы носят с собой в конусах из кружевной бумаги, но девицы пришли в восторг от подарка, поднесенного Джозефом каждой с чрезвычайно церемонным поклоном.
"Bravo, Jos!" cried Osborne.	– Браво. Джо! – воскликнул Осборн.
"Thank you, dear Joseph," said Amelia, quite ready to kiss her brother, if he were so minded. (And I think for a kiss from such a dear creature as Amelia, I would purchase all Mr. Lee's conservatories out of hand.)	– Спасибо, Джозеф, голубчик, - сказала Эмилия, готовая расцеловать брата, если бы он только пожелал, (А за поцелуй такой милой девушки, как Эмилия, я, не задумываясь, скупил бы все оранжереи мистера Ли!)
"O heavenly, heavenly flowers!" exclaimed Miss Sharp, and smelt them delicately, and held them to her bosom, and cast up her eyes to the ceiling, in an ecstasy of admiration.	– О божественные, божественные цветы! – воскликнула мисс Шарп, изящно нюхая и прижимая их к груди и возводя в экстазе взоры к потолку.
Perhaps she just looked first into the bouquet, to see whether there was a billet-doux hidden among the flowers; but there was no letter.	Очень может быть, что она прежде всего освидетельствовала букет, чтобы узнать, нет ли там какого-нибудь billet doux {Любовная записка (франц.).}, спрятанного среди цветов; по письма не было.
"Do they talk the language of flowers at Boggley Wollah, Sedley?" asked Osborne, laughing.	– А что, Седли, у вас в Богли-Уолахе умеют разговаривать на языке цветов? – спросил, смеясь, Осборн,
"Pooh, nonsense!" replied the sentimental youth.	– Чепуха, вздор! – отвечал этот нежный воздыхатель.
"Bought 'em at Nathan's; very glad you like 'em; and eh, Amelia, my dear, I bought a pine-apple at the same time, which I gave to Sambo.	– Купил букеты у Натана. Очень рад, если они вам нравятся. Ах да, Эмилия! Я заодно купил еще ананас и отдал Самбо.
Let's have it for tiffin; very cool and nice this hot weather."	Вели подать к завтраку. Очень вкусна и освежает в такую жаркую погоду.
Rebecca said she had never tasted a pine, and longed beyond everything to taste one.	Ребекка заявила, что никогда не пробовала ананасов и просто жаждет узнать их вкус.
So the conversation went on.	Так завязалась беседа.
I don't know on what pretext Osborne left the room, or why, presently, Amelia went away, perhaps to superintend the slicing of the pine-apple; but Jos was left alone with Rebecca, who had resumed her work, and the green silk and the shining needles were quivering rapidly under her white slender fingers.	Не знаю, под каким предлогом Осборн вышел из комнаты и почему Эмилия вскоре тоже удалилась, - вероятно, чтобы присмотреть, как будут нарезать ананас. Джоз остался наедине с Ребеккой, которая опять принялась за свое рукоделие; зеленый шелк и блестящие спицы быстро замелькали в ее белых тонких пальчиках.