Юность Екатерины Великой. «В золотой клетке»
Шрифт:
Так и Екатерина, продолжая преданно смотреть в глаза Чоглоковой, быстро перебирала в уме, не обронила ли она случаем неосторожную фразу, не попался ли кому на глаза Салтыков после последнего свидания, не могли ли всплыть старые интриги.
– …Иногда между супругами возникают периоды непонимания и временного охлаждения, которые можно преодолеть, использовав благоразумие, – донеслось до Екатерины, она улыбнулась, вспомнив, как недавно Николая Чоглокова поймали на измене жене, и только заступничество (валяние в ногах и мольбы) жены перед императрицей спасло его от изгнания,
– …Для любви нужно взаимное уважение, доверие и желание, ведь супружеские узы зачастую отягощают при длительных отношениях. Мужчины иногда подвергаются соблазну на стороне, но каются, и мир в семье налаживается… Это в обычных семьях.
«К чему она ведет свои нравоучения?»
– Но есть семьи такие, как ваша, где долг и обязанности, освященные Божьей волей и интересами государства, вынуждают супругов совершать не совсем… обычные действия. Для вас, Екатерина Алексеевна, делаются исключения из правил, для вас другая мораль семейных отношений, ибо все подчиняется интересам семьи и государства.
«Что?!» – теперь Екатерина слушала витиеватые рассуждения внимательно.
– Ваш долг думать об интересах престола, и уж если не складываются супружеские отношения с Петром Федоровичем, то нужно искать другое решение.
«Намек на адюльтер? Я должна завести любовника? Это серьезно?! Но Чоглокова не может ничего делать и говорить без разрешения Елизаветы. А если это ловушка?! Если императрице стали известны мои встречи с Салтыковым? Мог и увидеть кто. Но Бестужев знает, благословил. Ничего не понимаю, к чему теперь-то меня подталкивают?»
– Я люблю свое Отечество, я верна престолу и нашей императрице Елизавете Петровне. Стране нужен наследник, Ваше Высочество. Не сомневайтесь в моей искренности! Вы должны выбрать надежного мужчину, чтобы исполнить свой долг. Считайте это повелением государыни!
– Вы серьезно говорите мне об адюльтере?! Вы же предлагаете мне совершить измену мужу! Да императрица или великий князь немедленно потребуют развода! Я немедленно иду к государыне! Вас выгонят за предательство! – Екатерина вскочила и направилась к двери, она уже хотела крикнуть стражу, чтобы арестовать изменницу, но та оказалась быстрее и преградила путь великой княгине:
– Поверьте, моя сестра все знает и благословляет вас на этот шаг. Мы понимаем, что ваша искренняя вера в бога и семейные ценности служит препятствием, но нет ничего важнее продолжения династии! Ценности важны, но не в вашем случае, Екатерина Алексеевна! Вам зачтется мука и душевные страдания, а вынужденная измена будет прощена! О ней никто не узнает! Не спешите, – Чоглокова взяла Екатерину за руку и вновь усадила на диванчик.
– Я уверена, вы можете отдать предпочтение одному из двух лучших мужчин двора: Сергею Салтыкову или Льву Нарышкину, оба происходят из знатных семей России. Мне кажется, вы больше благоволите к последнему?
– Нарышкину? О нет! – Екатерина была в полной растерянности. Она не могла и представить себя в постели с Левушкой! Сердце выдало ее с головой, но Чоглокова была настолько убеждена: великая княгиня борется с собой из чувства порядочности, что не поняла значения ее слов.
– Уж если не он, то тогда другой. Тоже достойный и преданный нам человек. Я не буду помехой вашим отношениям. Будьте ласковой, внимательной с этим кавалером, постарайтесь не затягивать… ваше сближение, – Чоглокова поклонилась и вышла.
Через пару дней, когда у Екатерины произошел второй раз выкидыш и она не могла встать с постели, Чоглокова продолжила убеждать великую княгиню:
– Вы видите, Ваше Высочество! Очередной выкидыш, если так будет продолжаться, то очередная беременность от наследника, чье семя оказалось нежизнеспособно, может вас просто убить! Чего вы боитесь?! Пора бы уже мне доверять! Вам нужен другой мужчина, вас благословили! Вам позволили иметь любовника, чего вы медлите и убиваете себя?!
– Уйдите, – прошептала запекшимися губами Екатерина, которая боролась с высокой температурой и не хотела никого слушать, а тем более Чоглокову, не понимающую, насколько великой княгине худо.
А Екатерина изнывала от жары и высокой температуры еще две недели, пока не пошла на поправку. Состояние было настолько тяжелым, что императрица решила проведать больную. Положив руку на лоб Екатерины, откинув пряди мокрых от жара волос, она взяла ее слабые руки и ласково спросила о самочувствии. Затем взмахнула рукой, что означало всем удалиться из комнаты и оставить их одних.
– Вы напугали меня, Екатерина Алексеевна! Нужно беречь свое здоровье.
– Виновата, матушка-государыня, – улыбнулась Екатерина, вспомнив волшебную фразу.
– Да твоей вины в этом нет: на куртагах не плясала, верхом не скакала. Здесь другое. Знаю все, Екатерина Алексеевна. Пыталась помочь. Лекаря приглашала к супругу твоему, Петру Федоровичу, да видно, не судьба законного наследника получить от вас обоих. А наследник нужен. Сейчас как оправишься, заставлю строже смотреть за племянником, лекарь сказал, что ему есть надобно. Прикажу, чтобы только этим и кормили. И ты, дорогая, будешь есть только предписанное медиками моими. Запрещу все выезды великого князя. Постарайся быть с ним ласковой, Екатерина Алексеевна, ты же женщина, должна уметь. При дворе, пока не понесешь, будут только свои люди. Никого чужих. Среди них есть умные, грустить не дадут, есть и красивые, ловкие, что преданны и не болтливы, так ведь, Екатерина Алексеевна? Воспользуйся случаем али оказией, на то тебе мое благословление.
«Что ж они меня обложили, как зверя на охоте?!»
– Что думаешь, Мария? – Елизавета готовилась ко сну, сидела в рубашке у камина и смотрела на огонь, Чоглоковой приходилось стоять и придерживать пышную юбку, чтобы ее не лизнуло пламя огня. Ткань платья была плотной, и сестре государыни было жарко, изредка она утирала капли пота, про себя ругая сестру за невнимательность и безучастие.
– Ее Высочество скоро оправится, сегодня был лекарь, он не сомневается в скором выздоровлении, молодой организм, государыня, – склонила голову Чоглокова и осторожно сделала шажок от камина, совсем крохотный и незаметный: жаль было портить ткань – дорогая, да новая.