Юность Екатерины Великой. «В золотой клетке»
Шрифт:
– Я прежде всего служу государыне и России, Ваше Высочество, тогда и последующие годы я не видел в вас тех стремлений, какие вы доказали в последнее время. Потому и был так строг в отношении вас. Сейчас настало время, когда нам нужно объединить наши усилия.
– Вы считаете, что я поверю вам после стольких лет гонений? – усмехнулась Екатерина.
– Уверен. У вас нет выхода.
– Смешно слышать эти слова из уст опытного дипломата. Выход всегда найдется, нужно хорошо поискать.
– Мои слова – правда, Ваше Высочество, в них не таится интрига. Я вынужден сообщить вам государственную тайну, которая объяснит
«Значит, болезнь государыни – правда! Не зря золото потрачено!»
– Я долго думал и решил, что пришло время нам объединиться.
– Ничего не говорится просто так, бесплатно. Ни один союз не существует без интересов. Я никогда не поверю, если вы скажете, что ничего не хотите получить взамен.
– Вы хотите торговаться сейчас?! – изумился Бестужев.
– Каждому положено знать выгоду от нового союза, особенно ту, что зовут благополучием и бескорыстием, – невозмутимо усмехнулась Екатерина. Бестужев предлагает союз – это упрочит ее положение, но все стоит материальных ценностей.
«Посмотрим, каковы аппетиты этого бессребреника в служении Отечеству. Да и что он вообще хочет, к чему ему этот мир».
Бестужев четко изложил великой княгине мысли, которые он давно вынашивал: это был большой список, но канцлер ни разу не запнулся, перечисляя все пункты. Итак, когда императрицы не станет, великого князя следует объявить императором по праву.
«Кто бы сомневался», – передернула плечиками Екатерина.
Вторым пунктом следовала она – Екатерина Алексеевна, которую объявят соучастницей в управлении государством Российским, как законную супругу, выбранную самой Елизаветой Петровной, и мать наследника – Павла Петровича. Это был самый главный момент в плане Бестужева, это было признание ее – Екатерины, признание ее ума и честолюбивых планов и способностей заменить императрицу.
«Когда же он озвучит свою цену?»
– …Все должностные лица останутся на своих местах… Теперь о моих желаниях, соответственно… кхе-кхе… скромным заслугам…
– Перед Отечеством, – добавила за канцлера Екатерина, напрягаясь.
– Мне нужно звание подполковника в четырех гвардейских полках, со всем предписанным содержанием; и председательство в трех государственных коллегиях: иностранной, военной и адмиралтейской, – закончил перечисление Бестужев, от напряжения на лбу выступил пот, который он протер, чтобы скрыть замешательство. – Екатерина не проронила ни слова, а это пугало: «Неужто я ошибся?!»
– Устраивает, – насладившись тщательно скрываемым испугом канцлера и своей властью над ним – жалкой платой за все неприятности, подвела итог Екатерина, поздравив себя с приобретением могущественного союзника. – А теперь откровенно, почему вы, Алексей Петрович, решились искать со мною союза? Я не поверю, что только из-за болезни государыни.
– Многое, Ваше Высочество! Начнем с того, что к вам проявляют интерес некоторые лица, здесь дело молодое, но нужно проявлять осторожность политическую: ваш друг не просто помощник английского посланника, он имеет определенный вес в своей стране. Старый лис сэр Вильямс тот еще иноземный фрукт. Он как паук – попадете в паутину, не высвободитесь.
– Вы же всегда уверяли, что Англия нам друг.
– Бесспорно, почему ж не дружить-то, но пусть сидит на своих островах и не указывает, что Россия, в лице государыни, должна делать.
– Что еще?
– «Мадам Помпадур» и ее семья.
– Вы шутите?! Как можно эту даму воспринимать серьезно!
– Напрасно, Ваше Высочество. Вы недооцениваете противника. Опасна не она, а ее семья, окружение.
– Канцлер Воронцов? Да, у меня с ним весьма натянутые отношения.
– Я скажу вам секретную информацию, Роман Илларионович стоит во главе масонской ложи Петербурга. Это вам о чем-то говорит?
– Тайное общество, которое исповедует идеи свободы совести, всеобщего равенства, уважения и любви, о человеческом достоинстве, а каким боком касается моя персона к этому?
– Мы имеем сведения, что общество не слишком желает видеть на престоле не только вас, Ваше Высочество, хотя женщина-регент лучший вариант, но и Петра Федоровича. Им куда интереснее тайный узник в Шлиссельбургской крепости… Вы – натура цельная, а Петр Федорович слишком непредсказуем. Вами сложно управлять. Хороший вариант ваш сын – Павел Петрович. Но в идеале управлять государством должен не монарх. Ждите подвоха.
– Вы считаете, что английский посланник и его помощник как-то связаны с Воронцовыми?
– Пока у меня нет доказательств, но все может быть. Страшна не связь английского посланника… и его помощника с графом, – медленно, обдумывая каждое слово, как будто в очередной раз стыкуя отрывки информации, известной только ему, ответил Бестужев. – Страшно задуманное кем-то, воплощаемое здесь, в России. Ни одному государству не выгодна сильная и самостоятельная Россия со своей политикой. Вот и лезут к нам, мутят воду, смущают умы воззваниями красивыми, волями разными. Вербуют сторонников среди лучших, древних фамилий, что должны стоять на защите интересов Отечества. Вот и с престолонаследием, чую, свое удумали, хитрую комбинацию складывают, а поймать, уличить не могу. Пока не могу.
– Я тоже иностранка, Алексей Петрович, не забыли ли?
– Не забыл, Ваше Высочество, – хохотнул Бестужев. – Побольше бы таких иностранцев, так никакие внутренние враги не страшны! Если не свернете с того пути, по которому пошли.
– Не сверну, люблю Россию, – твердо ответила Екатерина. – Могу ли я узнать фамилии приверженцев новой партии Воронцова?
– Отчего ж не можете, князья Щербатов, Дашков, Голицыны, Трубецкой, самые первые в масонском списке. Но помните – граф Воронцов всем заправляет. И то, что дщерь свою в фаворитки к Петру Федоровичу продвинул – верный признак – свою партию сыграть замышляют! Осторожнее будьте с помощником английского посланника, дело молодое, кхе-кхе, но голова на плечах быть должна, а она у вас имеется, Ваше Высочество!
– Благодарю вас, Алексей Петрович!
– М-м-м, Ваше Высочество, мною получено письмо из Гамбурга от графа Салтыкова, он интересуется возможностью возвращения домой, – перешел к деликатной части переговоров канцлер.
Екатерина прекрасно понимала, что ни одно слово канцлер не произнес просто так. Рассказать о Салтыкове мог уже давно и сразу, значит, берег новость для определенного момента, который настал.
– Для чего он нам? – вдруг спросила Екатерина, вопросом подтвердив, что теперь они действуют сообща.