Юся и эльф
Шрифт:
И мне, что характерно, тоже.
Эль предлагал.
Настаивал даже. Но стоило мне представить себя в Предвечном лесу, среди нечеловечески прекрасных дев, которые, вне всяких сомнений, примут меня, как родную, как зубы начинали ныть.
И спина чесаться.
А почесуха — верный признак того, что не стоит мне в лес ехать, к девам.
…тем паче кто-то же бывшего убил.
И отнюдь не человек.
Человека не пустили бы во внутренние покои дома. Нехорошие такие мысли, неправильные, но по глазам супруга я видела,
Вообще странно все.
С того дня будто все успокоилось, не считая, конечно, соседей, но те пакостили по мелочи, издалека, явно опасаясь приближаться ко мне, проклятой. Да и вообще… что они могли?
Дважды появлялся папочка во главе городской стражи, требовал меня выдать. Но вот как-то… неубедительно, что ли? Будто на самом деле ему было глубоко все равно, посадят меня за убийство Глена или нет. Хотя, подозреваю, ему и вправду было все равно. И вот это равнодушие, внезапная тишина беспокоили меня куда сильнее, чем война с крысами.
И капуста.
К слову, пахла капуста весьма себе… специфически. Нет, капустой тоже, такой характерный кисловатый аромат, к которому добавилась острая нотка перца.
И гнили.
И еще чего-то…
— Или закопать где? — я села на бочку, не с капустой, другую. Честно говоря, понятия не имею, как она в подвале оказалась. Верно, тетушка еще отправила. Она, в отличие от меня, была хорошею хозяйкой и бочками не разбрасывалась.
Пальцы шевельнулись и почудилось одобрение.
Закопать.
В каком-нибудь тихом спокойном месте. Лучше, если на кладбище…
— Нет уж, — я разглядывала демоническую конечность, пытаясь преодолеть отвращение. Если подумать, то нет в ней ничего ужасного.
Рука.
Подумаешь, рука… скукоженная. Так сколько лет лежит? Кожа желтоватая, лоснится, так это от подкожного жира. С мумиями бывает от неправильного хранения. Пальцы… анатомия явно нечеловеческая, на пару фаланг больше, но это, если подумать, мелочь.
— И где он тебя достал? — спросила я, сглатывая тошноту.
Мне случалось видеть покойников всякий.
И тот мужичонка, которого медведь задрал и поел, а мне наврали, будто мелкая нежить. Помню, я от этого медведя сама еле спаслась. Главное, что над телом не только он поработал, живности в лесу хватает. И утопленница, жертва несчастной любви и собственной дурости. И просто труп, чью личность установить так и не удалось. Пролежал у лесной дороги пару месяцев прежде, чем накопить достаточно сил, чтобы выбраться…
…и в моргах опять же.
И лабораторные… помнится, мастера так и норовили подсунуть мне что померзопакостней. Так что… нет, обыкновенная отрубленная рука не должна была вызвать у меня подобной реакции.
— Неужели сам отрубил?
Рука завозилась, и до меня донеслось эхо… возмущения?
Конечно.
Ничтожный смертный не смог бы одолеть великого… погоди, то есть…
Пальцы замерли, и рука притворилась мертвой. Э нет, так не пойдет. Если уж начали разговор, то стоит продолжить. Так кого там великого?
Молчание.
— Знаешь, ты, конечно, можешь и дальше притворяться куском дохлой плоти, — странно разговаривать с рукой, когда в углу подвала, который ныне выглядел вполне себе зловеще, копошился очередной крысиный труп. Со всей округи она их приманивает, что ли? — Но тогда и обращаться я с тобой буду соответствующе. Отправлю дальше в бочку. Мой отчим говорит, что капусте время нужно, чтобы прокваситься. Полежишь еще пару неделек… или месяцев… а там, глядишь, с эльфами разберемся.
Обида.
Детская такая, острая.
— Видишь ли, — теперь я озвучивала те самые нехорошие мысли, которые мешали жить спокойно. — на самом деле, если подумать, вариантов у меня не так и много. Самый очевидный — это спрятать тебя в каком-нибудь надежном месте.
Крыса была еще не дохлой, она выползла из угла, отряхнулась и замерла. Шерсть ее торчала дыбом, хвост слегка подрагивал, а из глаз катились слезы.
Никогда не видела, чтобы крысы плакали.
Кровью.
Жуть какая… и чудится, что неспроста. Пугают? Я вдохнула поглубже.
— Вот муж мой, он думает, что, если тебя отправить в Предвечный лес и там закопать под каким-нибудь предвечным древом, повесив сверху кучу предвечных заклятий, то все чудесным образом успокоится.
Идиот.
Нет, это не моя мысль. Демоническая. Вот тоже интересно, мозга в конечностях нет, костного и того следы, а думать может.
— И вовсе он не идиот, просто свято верит в победу добра.
Что есть добро?
Это мы так в философию ударимся. А оно нам надо? То-то и оно, что лично мне вся эта философия нафиг не сдалась.
— Мне же кажется, что прятать тебя бессмысленно. Взять моего предка, чтоб ему на том свете жилось беспокойно. Он ведь тоже спрятал. Надежно, как ему казалось… и в итоге что?
А теперь демон веселился.
То есть…
— Это ты Юсе помог?
Согласие.
Определенно. Тогда… тогда, пожалуй, понятно, откуда у простой девочки взялись силы противостоять некроманту.
— Спасибо.
Не за что.
Да, он помогал не столько ей, сколько себе. Любую темницу можно разрушить, было бы время. А у демона в запасе вечность имелась.
— Вот и я о том же… да и мало ли, что с лесами произойдет, если тебя в них прикопать. Мор там, нашествие саранчи или этих… как их… яблоневых плодожорок.
Яблони в эльфийских лесах?
— Да я знаю, что там слишком дивно для обыкновенных яблонь.
Крыса ковыляла.
И хвост волочила.
Она добралась до бочки и легла, свернувшись калачиком.
— Это так, примера ради.
Я смотрела, как гаснут искры истинной жизни, а хрупкое крысиное тельце перерождается тьмой.