Южная роза
Шрифт:
Перед мысленным взором почему-то снова возникла картина у водопада, как Форстер склоняется и целует её руку, и ей захотелось заплакать. Она внезапно осознала, что хочет этого снова. Снова почувствовать его губы на своей руке и услышать его тихий голос, произносящий её имя, и поняла, что весь день раз за разом возвращается к этому воспоминанию и мучительно ждёт вечера, потому что вечером он должен вернутся с охоты…
И эта сумасшедшая смесь отчаянья, боли, ненависти, страха и желания снова его увидеть была невыносима.
...Да
Случись всё это немногим ранее… ведь она и не задумывалась бы о том, узнает капитан Корнелли о тайнике с оружием или нет. И немногим ранее она была совсем свободна в том, как ей поступить…
А теперь она не свободна…
Мысль о том, что за это треклятый тайник в развалинах Форстера могли схватить и повесить… от этой мысли у неё руки делались сами не свои, и страх затмевал любые рациональные мысли.
Всё в её голове смешалось. И, кажется, что в это мгновенье она, как никогда ненавидела Форстера, но в то же время и отчаянно боялась того, что солдаты могут вернуться, что откроется их обман, и что его жизни всё ещё может угрожать опасность…
Она поставила стакан, чувствуя, как опьянение, наконец, доходит туда куда нужно, расслабляя ледяные пальцы, снимая путы страха и принося в душу немного облегчения.
Габриэль вернулась к себе в комнату, сопровождаемая странными молчанием слуг, и убийственным взглядом Ханы. И как-то вскользь подумала, что, очевидно они все считают её предательницей, ведь все они наблюдали картину на подъездной аллее. Вот только о том, что это было на самом деле, никто из них даже не догадывался, ведь о тайнике с оружием знали только они с Роминой.
Габриэль выставила причитающую на все лады Кармэлу, закрыла дверь и устало опустилась на стул.
Взяла бумагу и перо – ей нужно куда-то излить свои мысли…
...«Дорогая Франческа!
...Писем от тебя всё нет и нет…»
Она написала одну строку и так и замерла над листом.
О чём ей писать Фрэн? О чём из всего, что с ней произошло, она может рассказать?
Ни о чём…
Фрэн нельзя этого рассказать. Да она и не поймёт. Если даже Габриэль сама себя не понимает. Если ещё вчера она была бы счастлива, избавь её судьба от общества мессира Форстера, а вот сегодня она лгала ради него, и флиртовала с капитаном, как самая настоящая продажная женщина! И сегодня мысль о том, что его могут повесить или расстрелять, едва не довела её до обморока.
...Он женат.
Где-то в глубине души она была почти уверена, что его жены нет в живых, что возможно, она умерла где-то далеко от Эрнино, и именно поэтому записи об этом нет в регистрационной книге. И подозрения о том, что Форстер возможно убил Анжелику, не были для неё столь болезненны, как осознание того факта, что она всё ещё жива. И Габриэль ужаснули собственные мысли. Ей бы испытать облегчение, от того, что Форстер не убийца, как она поначалу думала, а теперь, она
...Подлец! Лгун! Обманщик!
...Милость божья! А что будет дальше?
...А чего же ты ожидала? Этот человек всегда приносил с собой одни лишь несчастья!
Капли чернил упали на бумагу, и она бессмысленно пририсовала кляксам лепестки.
...Этот человек…
...Александр Форстер…
...Александр…
...Александр…
...Алекс…
Так зовут его родные…
Она медленно, выводя букву за буквой, написала его имя, а потом ещё раз, и ещё… произнося мысленно, и будто пробуя его на вкус. И тут же, словно устыдившись того, что сделала, быстро скомкала бумагу, и в сердцах бросила её в пустой камин.
– Ненавижу вас! Ненавижу! Ненавижу…
Уронила голову на руки и расплакалась, понимая, что она, кажется, немного пьяна. А ещё… очень и очень несчастна.
Слёзы принесли облегчение и в голове, как ни странно, наступила некоторая ясность. Габриэль плеснула в лицо воды из кувшина, открыла шкаф и принялась вытаскивать вещи.
Она должна покинуть Волхард. Как можно скорее. Лучше прямо сегодня.
Ну, или завтра.
Прода от 17.11.2017, 20:24
Глава 21. О том, что правда - лучшее лекарство
Габриэль стояла на мосту, задумчиво глядя на воду, по которой неторопливо скользила стая пёстрых уток с красными грудками. Солнце уже висело над самым краем гор, отбросив длинные тени от деревьев, и тёплый вечерний воздух был недвижим. Бруно лежал рядом, положив голову на лапы, и то ли размышлял, глядя на уток, то ли дремал. А Габриэль перебирала стебли сорванных цветов и думала о своём.
Остаток дня она провела в каких-то бессмысленных метаниях: собирала вещи, давала поручения Кармэле, пыталась читать и шить, а после пошла в оранжерею, но её не успокаивали даже розы…
Всё валилось из рук, и усидеть на месте было выше её сил. Она ждала, когда же вернётся отец – на этот раз она не будет больше беречь его чувства и больное сердце, она расскажет ему всю правду об обмане Форстера, разве что умолчит о тайнике с оружием.
Находиться в доме было просто невыносимо: слуги от неё шарахались как от прокажённой, Ромина устроила форменный обыск, ещё более разгромный, чем могли бы устроить солдаты. Никто не понимал в чём дело. И только Габриэль знала, что Ромина ищет то, что не нашли люди Корнелли – в поместье мог оказаться ещё один тайник. А капитан с отрядом мог запросто нагрянуть и завтра, и послезавтра…