За решеткой
Шрифт:
Темные жалюзи блокировали большую часть солнечного света, так что я включил прикроватную лампу, нашарил книгу, оставленную на тумбочке и устроил ее на своей груди. Увидев заголовок, потрескавшуюся обложку и потрепанные страницы, я сразу вспомнил Бишопа и наш разговор о литературе.
«В здешней тюремной библиотеке около тысячи книг. Я их все читал по несколько раз».
Пятнадцать лет в отсеке смертников, почти двадцать лет за решетками. Что там еще делать? Тысячи книг надолго не хватит. Казалось, будто это много, но для человека вроде Бишопа это крошки. Едва ли достаточно, чтобы поддерживать
«Он преступник. Убийца», — шептал мой мозг.
Но я в это больше не верил.
Пока я листал потрепанную копию своей нынешней любимой книги, в моей голове начала зарождаться идея. Не давая себе шанса усомниться или передумать, я поставил будильник на телефоне, чтобы не проспать слишком долго. Затем я выключил свет и пинком отбросил одеяло в конец кровати. Было слишком жарко, чтобы накрываться.
***
В моем маленьком городе не хватало букинистических магазинов. Я поискал в интернете и нашел несколько поблизости, но для этого надо было поехать в соседние маленькие города. В итоге я оказался в небольшом магазине под названием «Некогда Рассказанные Истории».
Умирающий вентилятор под потолком стонал и вращался с трудом, вообще не разгоняя спертый запах в магазине, состоявшем из одного помещения. Полки доходили до самого потолка, запах плесневелых книг густо витал в воздухе.
Я протискивался по проходам, перешагивал стопки книг, которые, похоже, лежали нетронутыми с начала времен, покрывшись паутиной и толстым слоем пыли. Пожилая женщина с седыми волосами и очками обслуживала древнюю кассу в передней части помещения. Вывеска на двери предупреждала покупателей, что тут принимают только наличные.
В рядах книг не существовало никакого порядка или логики. Нон-фикшн смешивался с художественной литературой, научная фантастика стояла рядом с книгами по самопомощи, кулинарные книги делили пространство на полках с пособиями, посвященными ремонту дома своими руками. И так далее. У меня имелась своя четкая система организации полок, и от такого хаоса мурашки шли по коже.
К счастью, в запасе было время бродить и выбирать покупки.
Через час я вышел оттуда с пакетиком книг в руках и улыбкой на лице. Ничто так не избавляло от стресса, как пребывание в окружении книг. Я никогда не мог уйти с пустыми руками.
Дома я разложил свои покупки на журнальном столике. Там было три для меня и пять для Бишопа. Я отказывался думать о приличности того, что собирался сделать. В своих поисках я нашел для него «1984» Джорджа Оруэлла, «Лавку древностей» и «Дэвида Копперфильда» Чарльза Диккенса, «О мышах и людях» Джона Стейнбека и «По ком звонит колокол» Эрнеста Хэмингуэя. Я не был уверен, читал ли он последние две книги, но поскольку это классика, решил рискнуть.
Я написал короткую записку на бумажке и приклеил ее изнутри к обложке «1984». Там говорилось: «Когда дочитаешь эту, надо будет обсудить». Я не стал подписывать свое имя и завернул все пять книг в коричневую бумагу. Спереди я написал адрес тюрьмы в соответствии с инструкциями, найденными в интернете, добавил идентификационный номер Бишопа и отсека в 12 корпусе, чтобы посылка попала к нужному заключенному. Я не потрудился
***
Как только я прошел через двери-решетки и оказался в отсеке Б, в воздухе царило какое-то зловещее бремя, рябь напряжения. Не обычные ощущения, которые я испытывал при входе в 12 корпус, а нечто иное. Атмосфера изменилась, и я не знал, чем это вызвано. Брифинг несколько минут назад ничего не поднимал, так что я насторожился и колебался, когда встретился с Эзрой, чтобы сменить его на посту.
Даже он был более сдержанным, чем обычно. Может, Рей вынес ему предупреждение за его поведение вчера. Он заслуживал увольнения, но не я тут главный, и я знал, что только нехватка персонала спасает его ситуацию.
Когда я поднялся на второй уровень, он встретился со мной взглядом и подошел ближе. Черты его лица кривились в извечной ухмылке.
— Все то же самое дерьмо, Миллер. Не о чем докладывать, кроме того, что окружной судья приговорил нашего парнишку в девятнадцатой. Его перевели в А.
Я вздрогнул и пробежался взглядом по ряду камер. В девятнадцатой? Быстро покопавшись в памяти, я сообразил, что это камера Джеффа.
— Подожди, что случилось?
— Парнишка в девятнадцатой. Его поджарят. Конец. После обеда перевели в камеру смертника.
— Джеффери подписали ордер на казнь? Это ты хочешь сказать?
— Ты по-английски не понимаешь, что ли?
Я сжал кулаки и сделал вдох, чтобы не реагировать на оскорбительное поведение Эзры.
— Джеффери перевели в камеру смертника? Поясни это для меня.
— Да, — Эзра говорил медленно и проговаривал каждое слово, будто у меня проблемы со слухом или с мозгами. — Болтуна из девятнадцатой наконец-то заткнут навсегда.
— Ты засранец, ты это знаешь?
— Иди нах*й. Эти парни и подошвы моей не стоят. Они сами сделали свой выбор. Если хочешь знать мое мнение, их надо было поджарить сразу, как только судья признал их виновными.
— Иди домой, Эзра.
— С радостью.
Он протолкнулся мимо меня, пихнув в плечо, и с топотом спустился по стальной лестнице в конце коридора. Я закрыл глаза и наполнил легкие кислородом раз, другой, третий, затем вновь поднял веки и сосредоточился на своей работе.
Джеффери назначили дату казни. Джеффери перевели в отсек А, где смертники ждали казни. Его дни сочтены.
Моя голова мутилась и шла кругом от этой информации, но я прошел в конец ряда и машинально провел подсчет. У окошка Бишопа я встретился с темными глазами, смотревшими поверх книги. Сбившись с шагу, я задержался на минутку, затем кивнул в знак приветствия и ушел.
Джин встретился со мной внизу лестницы, сегодня серьезный и без улыбки.
— Слышал?
— Ага. Когда такое дерьмо случается, в воздухе всегда витает странная атмосфера, — объяснил Джин. — Иногда эти парни так долго живут здесь, что мы забываем о следующем шаге.
— Ты когда-нибудь работал в самом отсеке смертников?
— Несколько раз. Рей обычно просит добровольцев, но я сомневаюсь, что сейчас нам хватает персонала для такой роскоши. Сегодня выписали пятнадцать ордеров на казнь. Все ребята из других отсеков, кроме Джеффа. Не удивляйся, если на следующей неделе тебя поставят работать туда.