Забудь о прошлом
Шрифт:
Дану показалось, что его обокрали. К тому же он перехватил взгляд Ники, устремленный на Поэта.
— Нет, — воскликнул он, задыхаясь, — нет! Не ты! Это я во всем виноват и…
— Перестань! — остановил его Тигран. — Оставьте, пожалуйста, оба свои древнеримские жесты. Мы вытащим его оттуда, это говорю вам я. Поэт, я возьму тебя в экспедицию, но только при условии соблюдения строжайшей дисциплины.
— Я готов на все, — ответил тот решительно. — Даже маршировать по плацу с ружьем.
— Этого не понадобится, — усмехнулся Тигран. — Но я потребую большего.
—
— Например, Маран будет в десяти шагах от тебя, но если я скажу «нет», ты не сделаешь к нему ни шага. Ты способен на это?
— Способен. Когда?
— Не торопись. Это должна быть хорошо подготовленная и продуманная экспедиция. Маран подождет. Он достаточно сильная натура, чтобы не впасть в отчаяние от нетерпения.
— Достаточно, — согласился Поэт.
— Ладно, договорились. Дан, Ника, забирайте своего друга. Номер ему заказан рядом с вашим, так что займитесь.
— Начну с самого главного, — сказал Железный Тигран. Выражение его лица было чуть ли не торжественным. Словно Председатель Ассамблеи, который собирается раздавать ежегодные медали, подумал Дан иронически. Сам он для подобной приподнятости причин не видел, но, заметив жадное любопытство на лице Патрика, понял, что речь пойдет не об экспедиции, а о чем-то ином.
— Скажи-ка, Дан, тебя никогда не удивляло сходство торенцев с землянами?
Дан отметил про себя, что шеф не сказал «с людьми».
— Конечно, удивляло, — ответил он. — И даже более того. Я всегда поражался тому, как это вообще возможно.
— Вот именно. Как это вообще возможно, — повторил Тигран раздельно, словно подчеркивая слова. — Та же самая мысль возникла у меня еще тогда, когда я бросил первый взгляд на Поэта. Не на самого Поэта, который в тот момент спал в своей каюте, а на фильм в медицинском отсеке. Вы, наверно, понимаете, что, ступив на базу, я первым делом хотел увидеть представителя новооткрытой цивилизации. Ночью, перед тем, как поговорить с тобой, Дан, я просмотрел все, что собрал Эд, и обсудил с ним проблему. Эд был потрясен этим поистине невероятным анатомическим и физиологическим сходством.
— Психологическим тоже, — добавил Дан.
— Верю. В этом вопросе ты у нас эксперт. Но, поскольку тогда у нас не было возможностей для более глубоких и развернутых исследований, я оставил свои догадки и подозрения или, если угодно, прозрения, при себе. Однако во время катастрофы в Вагре и после нее мы неожиданно получили огромный медико-биологический материал. Мы представили его для анализа биологам, антропологам, генетикам и так далее, и вчера вечером я получил предварительное заключение… Вы понимаете, что в таких делах все проверяется и перепроверяется сотни раз, потому это длилось так долго…
— Ну и? — спросил Дан, напрягаясь. Собственно, он уже понял, но хотел услышать. И еще хотел, чтобы услышал Поэт.
— Так я и думал, — сказал Патрик. — Мы и они… И не только… Нет, не только. Я думаю, что и Перицена…
— Погоди, — остановил его Тигран. — Экий ты скорый.
— Может, вы прочтете заключение? — предложил Дан, взглянув на Патрика укоризненно.
— Слишком
Дан посмотрел на Поэта. Тот удивленно покачал головой.
— Что же это получается? Что мы не только братья по разуму, но и братья по крови?
— Замечательный заголовок для завтрашних газет, — сказал Патрик.
— Завтрашних? Упаси боже! — проворчал Тигран. — Лучше б они подождали нашего отлета.
— А что такое? — спросил Дан.
— Он еще спрашивает! Ты только вообрази себе, какой шум поднимется вокруг всего, связанного с Тореной! И что будет с престижем Разведки, когда журналисты вытащат на свет божий… Ты хоть понимаешь, кто такой Маран, а?
— Как?
— О боже! Не для тебя. Друг, два пуда соли, это все ясно. Ты представляешь, насколько он заметная фигура на Торене? После подписания пакта, да просто после этого пресловутого письма! И мы бросили его на какой-то подозрительной планетке…
— При чем тут вы? Это мы бросили, — сказал Дан.
— А ты полагаешь, Даниель, что ответ за моих людей должен держать кто-то другой?
Дан промолчал.
— Через пару дней после того, как пишущая братия основательно порастрясет историю с пактом, половина населения Земли будет знать Марана в лицо, — заметил Патрик.
В дверь робко постучали.
— Это, наверно, ваша Натали, — сказал Тигран. — Патрик, будь добр, впусти ее.
Это была действительно Натали, но необычно серьезная, даже печальная.
— Присаживайся, — сказал шеф. — Ну как, вспомнила какие-нибудь подробности?
— Не знаю. — Натали смущенно покачала головой. — Все стараюсь, стараюсь, но приходят только мои собственные переживания. Наверно, я жуткая эгоистка, да? Конечно, иначе я не согласилась бы на этот обмен. Хотя я не сразу и поняла… Я, наверно, была не в себе. Я ведь не ожидала… Понимаете, все было в полном порядке, работа продвигалась, я нашла отличную картину, нечто вроде наших импрессионистов, и вдруг… Какие-то серые тени, и все. И приходишь в себя в комнате без окон. И никого. Кричишь, кричишь, стучишь в дверь, в стены… Стучишь плечом, потому что… — Она всхлипнула. — Мне надели на запястья такие круглые штуки наподобие браслетов. Они ничем не связаны между собой, но ощущение, будто руки парализованы, невозможно шевельнуть…
— Что-то вроде станнера локального действия, — сказал Патрик.
— Наверно. Мне раньше никогда не приходилось такое чувствовать…
Тигран не прерывал ее. Чего боялся Дан, еще не слышавший ее историю. Только сейчас он понял, в каком трансе находился, даже не расспросил Натали… собственно, он фактически не выходил из своей каюты от Палевой до Земли…
— Но вы хотели, чтобы я припомнила детали обмена, — Натали вздохнула. — Не знаю, смогу ли рассказать больше, чем вчера.