Забытый август
Шрифт:
– Понимаю.
– Но я сам поговорю с Хорьком, - сказал я, - обещаю тебе... Сегодня же поговорю.
По-моему, он не поверил мне.
– Я все время лежу и думаю, почему они меня топят?
– вздохнул он.
– И догадался наконец... Ведь если мы пойдем в яхт-клуб, кончится власть Хорька. Там же все по-другому будет, по справедливости Вот почему он приказал, чтобы меня топили. А я понять не мог...
– Я поговорю с ним. И еще приду к тебе.
– Если сможешь, приди, - попросил он.
– Обязательно, - пообещал я еще раз и пошел на пустырь. Ребята кучей столпились недалеко от каланчи (оттуда же несся мотоциклетный треск). Потом они расступились, и я увидел Пахана верхом на зеленом мотоцикле "харлей". На заднем сиденье сидел Хорек. Они промчались мимо меня и начали давать по пустырю круг за кругом. А мы все бегали за ними и орали от восторга.
– Это наш мотоцикл!
– крикнул мне Рафик.
– Пахан купил его по дешевке. Теперь у нас будет свой мотоцикл.
Пахан дал еще один круг и остановился. Хорек соскочил с заднего сиденья. Началась страшная толкотня. Всем хотелось занять его место. Оно досталось Гусику, и Пахан опять понесся по пустырю.
– Видал?
– сказал мне Хорек.
– Настоящий "харлей". Каждый даст по двести рублей, и он будет нашим. Что ты принес?
Я отдал ему сверток, и он положил его в свой мешок, где уже лежали завтраки остальных ребят.
После Гусака прокатился Расим. Потом опять началась давка, но Пахан объявил перерыв и слез с мотоцикла.
Хорек к тому времени разделил еду, и мы сели завтракать.
Хорек сказал, что на мотоцикле будут кататься только те, кто не нарушает дисциплину в отряде.
Я спросил, где мы возьмем по двести рублей.
Хорек посмотрел на меня недовольно.
~- Конечно, сразу трудно достать столько денег, но собрать мокко, - сказал он.
– ^ Всем дают деньги на кино, семечки. Или
продать что-нибудь можно, какую-нибудь вещь ненужную.
– Он опять посмотрел на меня.
– Вот, Элику, например, легче, чем другим: у него и отец зарабатывает, и мать. Он, правда, больше всех кричит. Другие ребята, у которых дома, может, жрать нечего, молчат, а он кричит, будто самый бедный...
Я сказал ему, что не за себя волнуюсь, хотя и мне тоже трудно будет собрать двести рублей.
– Ничего, соберешь, - сказал Пахан, продолжая жевать.
– Сказали тебе, что другим еще труднее..
– И не думай, что ты уж такой умный, - продолжал Хорек.
– Я договорился в керосиновой лавке: у кого нет денег, будет качать керосин из бака. Тетя Ася не обидит. Еще можно торговать очередью за хлебом или крутить карусель на Парапете.
– Я даю четыреста рублей, - сказал сын одноглазого завмага.
Хорьку не понравилось, что он сказал об этом при всех.
– Ты чего орешь?!
– сказал он.
– Потом поговорим.
Пахан встал, покрутил ручку мотоцикла и с силой нажал на педаль. Все сразу же забыли про еду и вскочили на ноги. Опять началась толкотня. Я тоже старался изо всех сил.
На этот раз повезло Канану. Мотоцикл помчался по пустырю, мы за ним.
– Леня заболел, - сказал я Рафику, пока Качан катался.
– Знаю.
– Надо поговорить с Хорьком.
Рафик ничего не сказал. Он следил глазами за мотоциклом.
– Я хочу сегодня вечером с ним поговорить. Рафик опять промолчал.
– Ты пойдешь со мной?
– спросил я. Он вдруг разозлился.
– Знаешь что?! Я тут ни при чем. Зачем я из-за Лени должен страдать? И так Хорек на меня косится.
Я хотел кое-что ответить ему на это, но не успел: мотоцикл .вдруг перестал тарахтеть, несколько раз чихнул н остановился посреди пустыря.
Пахан пытался завести его, но у него не получалось. И тут я увидел сына полка. Он стоял среди ребят и смотрел на то, что делает с мотоциклом Пахан. Потом он похлопал его по плечу и сказал:
– А ну-ка, погоди....
Пахан сразу же послушался его и слез с мотоцикла.
– Держи вот так, - сказал ему сын полка и наклонил мотоцикл набок. Он поковырялся в моторе, что-то там прочистил проволокой, сел на сиденье и помахал рукой, чтобы дали дорогу.
Сделав на очень большой скорости один круг по пустырю, он остановился как вкопанный точно там, откуда снялся с места.
– А чего ты?
– сказал Пахан.
– Покатался бы еще...
– В следующий раз, - улыбнулся сын полка. И даже Хорек улыбнулся ему в ответ.
– Он взрослых солдат связи учит, - сказал я.
– Своими глазами видел.
– Я против него ничего не имею, - сказал Пахан.
– Пусть живет. Ну, поехали.
Мотоцикл опять помчался по пустырю. Все побежали за ним... Вечером я пошел к Хорьку. Его матери, тете Зарифе, очень хочется, чтобы мы с Хорьком дружили. Она часто мне об этом говорит. Мой отец преподавал ей на рабфаке географию, и она никак не может об этом забыть.
Она очень обрадовалась мне и попросила зайти в дом. Но я отказался.
Из комнаты вышел Хорек. Мы спустились во двор. Остановились у водяного крана.
– Слушай, - сказал я, - ты знаешь, что Леня заболел?
– Нет, - соврал он.
– Врешь, - сказал я.
– Это ты мне говоришь?!
– угрожающе спросил Хорек.
– А сможешь завтра повторить при всех?
– Врешь ты все! Никакой Леня не предатель. Это ты нарочно про него придумал. Что он такого предательского сделал? Ну, скажи...
– Командир знает, что он сделал. Ты что, против командира идешь?