Забытый август
Шрифт:
Я выскочил во двор и втащил вешалку в коридор.
– Хорошая, - улыбнулся сын полка.
– Только вешать на все нечего. Все обмундирование на мне.
– А шинель?
– А шинель под голову.
– Он положил молоток на подоконник, вытер руку н протянул мне ее для знакомства.
– Рудаков Константин... Костя, - добавил он и крепко пожал мне РУКУ
– А я Элик. Эльдар Караев.
Он внимательно посмотрел на меня.
– Я тебя видел раз...
– Да, - смутился я, - глупо получилось
– Шпаны у вас здесь много, - сказал он солидно, как взрослый человек. И вообще он держался как взрослый: то ли подражал кому-то, то ли привык к такому поведению в армии.
– Перегородку хочу сделать, - показал он на доски, - Чтобы кухонька была...
._ у нас рубанок есть. Может, нужен?
Он обрадовался.
– Очень нужен. Я быстро верну.
– Да хоть навсегда пусть останется. Мы все равно не пользуемся. Пошли, Заодно и канапе принесем.
Он почему-то колебался. Может, название его смущало? Действительно, смешное слово "канапе".
– Неудобно как-то, - сказал он.
– А родные знают?
– Конечно. Они в курсе. Отец дома, сам увидишь. Он надел гимнастерку. Заправил ее под ремень.
– У меня отец сильно близорукий, поэтому его на фронт не взяли, - сказал я.
– Близоруких не берут
– А ты в каком классе?
– спросил он.
– В восьмой перешел.
– А сколько тебе лёт?
– Четырнадцать с половиной. А тебе?
– В мае пятнадцать исполнилось. Но я в пятый класс пойду. Три года потерял из-за войны.
Мы вышли на пустырь. Наших видно не было, наверное, спустились в овраг. Я оглянулся и увидел Нелю в окне. Она смотрела на нас. Я хотел отвернуться, но она сделала знак, чтобы я подошел.
– Костя, - сказал я, - ты подожди минутку. Тут зовут меня. Он тоже увидел ее.
– Ладно, - сказал он.
Я подошел к окну.
– Здравствуй, - сказала она, улыбаясь.
– Ты чего же исчез?
– Здравствуй.
– Обиделся на что-нибудь?
– Нет.
– А почему не приходишь?
– Завтра приду.
– Нет уж, сегодня. Мне заниматься нужно. Это нечестно с твоей стороны. Ты же обещал со мной заниматься...
– Хорошо, приду сегодня.
– Если даже ты обижен на что-то, все равно не должен бросать занятия. Благородные люди так не поступают.
– Ладно, - сказал я.
– А что ты дуешься?
– продолжала она, улыбаясь.
– Я только хотела пригласить тебя танцевать, а ты исчез. И вообще, мне никто из тех ребят не нравится.
– Не в этом дело, - сказал я.
– А в чем?
Не мог я ей сказать, в чем дело, и не только ей - никому не мог. Слишком длинное и запутанное объяснение получилось бы: как бы я объяснил, что дело не в ком-то, а во мне самом, в том, что я маленький и не могу танцевать, плохо одет, всего стесняюсь, а она уже взрослая девушка, и друзья у нее взрослые, и мне хочется порвать все отношения с ней сразу и навсегда, чтобы никаких надежд не было и неясных сомнений.
– Я сегодня опять твое письмо читала, - сказала она, - все-таки ты ненормальный.
– Меня ждут, - я старался на нее не смотреть.
– Я приду через полчаса.
– Ты очень невежливо себя ведешь, - сказала она.
– Ничего страшного, подождут.
Я оглянулся. Костя стоял на том же месте.
– Это сын полка, - сказал я.
– Костя Рудаков. У него медаль есть.
– Знаю. Ну я тебя жду. Только не опаздывай. Понял?
– Да, - сказал я и побежал к Косте. Настроение мое вдруг стало очень хорошим.
Костя показал на ограду вокруг танцплощадки и спросил, что это такое.
– Танцплощадка. Сегодня будут танцы. Пойдем?
– Времени нету, - сказал Костя.
– Не до танцев сейчас.
Папы уже не было дома. Я вытащил ключ из-под коврика перед дверью и сказал Косте о том, что папа очень хотел с ним познакомиться. Жалко, что ушел.
Оглядывая комнату, Костя подошел к книжным шкафам, покачал головой.
– Сколько книг!.. Отца?
– Некоторые еще от деда остались. Отец с братьями разделили его библиотеку. У отца еще два брата есть.
– А кто твой отец?
– Географ. Преподает в университете. Слушай, приходи сегодня вечером к нам. Посидим, с родителями познакомишься. Что тебе одному дома сидеть? Я зайду за тобой. Ладно?
– Ладно, - согласился он.
– Вот канапе, - показал я ему.
– Красивая вещь.
– Тоже от деда осталось. В кабинете у него стояло. Ну, взяли?
Мы подняли канапе и понесла к двери.
Когда мы тащили его через пустырь, наши уже собрались на танцплощадке и все, конечно, видели нас. Но ничего не сказали.
Ее в окне не был
Назад я проскочил незамеченным и ровно в два часа был у Нели.
– Опоздал на три минуты, - сказала она.
На наших было без пяти, когда я вышел. Я сказал ей об этом,
– Опоздал. Я по радио проверяла. А сказал, что придешь точно.
Тетя Аида рассердилась на нее:
– Глупости не говори! Что такое три минуты, что ты из-за них разговор ведешь?
Я успокоил тетю Аиду, что мы шутим, и прошел в комнату.
– Оказывается ты меня ревнуешь?
– улыбаясь, спросила Неля.