Заговорщица
Шрифт:
— Отвернулся и сказал страже: «Пусть он подохнет здесь, как собака… « Но на следующий день двери камеры распахнулись, и стражники проводили меня в молельню Сикста V. Папа был один. Он внимательно посмотрел на меня, а потом сказал: «Говори, ты свободен… « Я сообщил, что вы отказываетесь от притязаний на папскую тиару. Я изложил ваши условия, а он ловил каждое мое слово. Я заверил папу, что вы никогда не вернетесь в Италию, что вы сделаете все, чтобы крепить папскую власть — как мирскую, так и духовную. Я добавил, что в надежном месте спрятан пергамент, где вы письменно отрекаетесь от ваших притязаний и собственноручно удостоверяете условия перемирия с Сикстом.
Тогда папа спросил, чего вы хотите взамен. И я ответил: «Только одного — буллу о расторжении брака Генриха де Гиза и Екатерины Клевской… „ Он, казалось, совсем не удивился. Велел вернуться через три дня. Когда я вновь прибыл в Ватикан, меня ввели к папе. Сикст молча ходил по комнате. Наконец он остановился, взглянул на меня и произнес: «Где те документы, что ты должен мне вручить?“ Я ответил, что передам их, как только мы окончательно договоримся. Тогда он открыл шкатулку, вынул серебряный футляр и достал оттуда свиток. Он протянул мне документ, и я убедился, что булла о расторжении брака уже подписана.
Папа убрал свиток в футляр и протянул его мне со словами: «Я доверяю твоей госпоже больше, чем она мне… Вот то, о чем просила принцесса Фауста; к тому же я посылаю ей мое благословение. Отправляйся за теми документами, что ты мне обещал!..»
Я опустился на одно колено, вынул из-за отворота камзола бумаги и протянул ему: «Вот они, Ваше Святейшество…» Он улыбнулся, бросил взгляд на документы и небрежно убрал их в стол. Но я понял, что Сикст V доволен, очень доволен… Я покинул Ватикан и направился обратно во Францию.
Закончив рассказ, посланец Фаусты опустился на одно колено (словно находясь в присутствии папы), снял с шеи висевший на золотой цепочке серебряный футляр и передал его своей госпоже. Фауста взяла футляр, не выказав ни волнения, ни радости.
— Иди отдохни! — велела она посланнику. — Я довольна твоей службой, ты действовал как верный слуга и как умелый дипломат.
Мужчина встал, почтительно поклонился и удалился.
Фауста глубоко задумалась. Она смотрела на серебряную коробочку мрачно и безрадостно, словно посланец привез ей смертный приговор. Потом она достала документ, скрепленный папской печатью Сикста, и внимательно, дважды, прочла его.
Ей действительно доставили из Рима то, о чем она просила, — акт о расторжении брака между Екатериной Клевской и Генрихом де Гизом. На бумаге не хватало только подписи герцога.
Окончив чтение, Фауста позвала служанку. На зов госпожи явилась Мирти.
— Он уже прибыл? — спросила Фауста.
— Нет еще, — ответила Мирти.
— А старый кардинал де Бурбон?
— Он явится не раньше половины двенадцатого.
— Когда он придет, ты проводишь его… Туда же ты приведешь герцога де Майенна и кардинала де Гиза. Надеюсь, в большом зале все готово?
— Ваши распоряжения выполнены — все, вплоть до мелочей. Можете посмотреть…
— Когда прибудет герцог, проводи его сюда, а остальных — туда, ты знаешь…
Мирти вышла, а Фауста распахнула дверь, что вела в большой зал. Там царила полутьма, горели лишь два факела. Фауста внимательно оглядела просторное помещение и, видимо, осталась довольна.
Тогда она со вздохом закрыла дверь и вновь села в кресло.
— Итак, двадцать третьего декабря в десять вечера! — прошептала Фауста.
Для нее эти слова значили много, очень много. В этот день умрет Генрих III, взойдет на престол Генрих де Гиз, а она, Фауста, станет королевой Франции!..
— Королева! — говорила сама себе прекрасная итальянка. — Королева Франции, самого могущественного королевства в мире. Много можно сделать, имея в руках такую власть… Но мне и этого мало!..
В это время раздался голос служанки:
— Его светлость герцог де Гиз!
Фауста медленно подняла глаза и увидела, как склонился перед ней герцог. Он был возбужден, он едва не дрожал. Им овладело нечто вроде лихорадки. Она нередко нападает на преступников, когда они вершат грандиозные, но неправедные дела. Глаза его горели, щеки пылали, а широкий шрам совершенно побелел.
— Я откликнулся на ваше приглашение, сударыня, — заговорил Гиз, — но, по-моему, нам не стоит видеться, пока…
Герцог умолк.
— Пока жив Генрих III, нынешний король Франции, — спокойно закончила его мысль Фауста.
Герцог поклонился.
— И вы считаете, — продолжала женщина, — что нам не стоит видеться вплоть до того дня, когда вы сможете связать вашу судьбу с моей, герцог.
Гиз вздрогнул, но промолчал. В голосе Фаусты ему послышалась неясная угроза. А она спокойно произнесла:
— Все готово, герцог… благодаря мне! Сети раскинуты, Валуа умрет… Вы никогда бы не смогли задумать и осуществить то, что задумала и осуществила я… Ничто не спасет короля Генриха III, даже вмешательство самого Господа Бога. А это значит, герцог, что путь к престолу для вас открыт!
— Все это так, — согласился Гиз. — Там где мы, обычные люди, колебались, вы действовали с холодной отвагой и беспощадной настойчивостью великой властительницы. Там, где наш слабый разум смущался и путался, вы видели все насквозь, предугадывая события. Вы все предусмотрели, все организовали. И я понимаю, сударыня, что даже если Валуа падет от моей руки, его все равно убьет ваша воля!
— Я рада, герцог, что вы признали это, — ответила Фауста. — Но есть еще кое-что, чего вы не знаете: я отправила курьера к Александру Фарнезе. Думаю, войска Фарнезе уже вступили на территорию Франции и великий полководец движется к Парижу. Я не только расчистила для вас путь к трону — я подарила вам армию…
— И это правда, сударыня. Мы ведь с вами уже договорились, как будут действовать войска Фарнезе.
— Да, они нанесут поражение Беарнцу, на нашу сторону перейдут гугеноты (а они — бравые солдаты), потом мы двинемся завоевывать Италию, а за ней настанет очередь Фландрии.