Закаспий
Шрифт:
– Николай Иваныч, заходите сразу в ресторан!
– О, хан Хазарский!
– удивленно откликнулся Лесовский.
– Хорошо, сейчас устроюсь - и сразу приду!
Вернувшись в ресторан, Хазар-хан тотчас подозвал официанта и заказал обед на две персоны.
Лесовский долго ждать себя не заставил. Вошел в вагон-ресторан, остановился у зеркала. В белой рубашке-косоворотке, с расстегнутым воротником, загоревший до черноты, с черными изящными усиками, сейчас он походил на преуспевающего перса. Причесываясь, взбил коком шевелюру, подошел к Хазар-хану.
– Приветствую вас, господин полковник. Далеко ли изволите ехать?
– Полковник без погон - не полковник, - кисло улыбнулся Хазар-хан.
– Садитесь, Николай Иваныч. Домой еду, решил навестить родные края, посмотреть, что там делается.
– Везде неразбериха, господин Хазар-хан, но в общем-то все идет к одному.
– Лесовский взял меню и раскрыл корки.
– Я уже заказал на двоих, - остановил Хазарский.
– Да? Ну, спасибо...
– Вы сказали «все идет к одному», что вы имеете в виду?
– спросил Хазарский.
– Что имею?
– Лесовский задумался.
– Ну, хотя бы то, что постепенно власть в стране забирают в свои руки Советы рабочих и солдатских депутатов. Когда они возьмут эту власть основательно - произойдет еще одна революция - пролетарская. Вот это и есть «все идет к одному».
Хазарский высокомерно усмехнулся.
– Николай Иваныч, вы говорите о революции, как о расписании поездов. Нельзя так легко мыслить. Вы говорите о рабочих и солдатах, но совершенно забываете о мусульманском обществе. Оно не входит в Советы рабочих и солдат, но его нельзя сбрасывать со счетов при переустройстве мира. У этого общества своя забота и свои руководящие органы - мусульманские исполкомы.
– Временные исполкомы, - подсказал Лесовский.
– С победой пролетарской революции все эти временные - буржуазные и феодальные комитеты полопаются, как мыльные пузыри, а весь народ станет единым - советским.
– Это невозможно.
– Еще как возможно, Хазар-хан. Свергая правительство временное, мы свергнем и буржуазные национальные исполкомы. Не аульные комитеты с байской верхушкой будут управлять селом, а Советы крестьянских депутатов, состоящие из батраков... Что касается национального вопроса, пролетарская партия отстаивает провозглашение и немедленное осуществление полной свободы отделения от России всех наций и народностей, угнетенных царизмом.
– Значит, вы не против отделения туркмен от России?
– Хазар-хан удивленно вытаращил глаза.
– Нет, не против, - спокойно подтвердил Лесовский.
– Мы стремимся к разрушению старого и созданию совершенно нового, более крупного государства, в котором объединятся все ранее угнетенные нации. Союз их будет исключительно свободным, братским союзом рабочих и трудящихся всех наций!
– Утопия!
– возразил Хазар-хан.
– Это не утопия, а марксистская наука, разработанная вождем пролетариата Лениным. За такое государство поднимутся все бедняки-туркмены, а их в Закаспии большинство. Никакие аульные исполкомы не в состоянии будут остановить их в святой борьбе за свободу, за воду и землю. Впрочем, господин Хазарский, эта борьба уже давно идет, а вы не замечаете и недопонимаете всего происходящего. Запомните мои слова, Хазар-хан: восстания в Тедженском оазисе, в Хиве, в ваших прибрежных районах подняты не против русских вообще, а против русского царизма. Но с царизмом воюют и большевики. Так что судьбой написано побрататься восставшим туркменам с восставшими русскими.
– Вряд ли вы мне втолкуете свою батрацкую политику.
– Хазарский вновь высокомерно улыбнулся.
– Но ведь вы за то, чтобы ваш народ был свободным и независимым, чтобы все туркмены учились грамоте - разве не так?
– Так, но...
– Что «но», господин Хазарский?
– Лесовский подал ему стакан с компотом.
– Вам не достает понимания, что мир делится не на расы и нации, а на бедных и богатых. Богатый с богатым, бедный с бедным, а надо, чтобы все были равны.
– Какое у вас образование, Николай Иваныч?
– перевел разговор на другую тему Хазарский.
– Вы прямо-таки блещете.
– Я окончил земледельческую академию.
– Но ведь все земские чиновники исповедуют программу социал-революционеров! Аульные исполкомы- это их изобретение.
– В том-то и дело, что всего лишь изобретение, - согласился Лесовский.
– Я это понял и примкнул к социал-демократам. Советую и вам поступить точно так же. Я тоже, как вы, из разорившихся дворян. У вас ведь тоже родословная - пышная, да и титул вам дворянский жалован самим государем. У вас были свои керосиновые установки, колодцы нефтяные - все это вы упустили... отдали крупным заводчикам.
– Николай Иваныч, сложный вы разговор затеяли.
– Хазар-хан тяжело вздохнул и подозвал официанта. Рассчитавшись, сказал: - Сложный, но нужный... Давайте выйдем, подъезжаем к Кизыл-Арвату.
Поезд остановился. У здания вокзала были открыты киоски, и Лесовский с Хазар-ханом заспешили к ним.
– Пойдемте ко мне, я в мягком, - пригласил Хазар-хан, сворачивая кипу купленных газет.
– Надо посмотреть, что нового в мире. Признаться, я не держал газет уже два дня.
Кондуктор, встретив Хазарского в тамбуре, любезно проводил его в купе и удалился.
– Ну вот, и о вашем областном комитете статейка есть, - сказал Лесовский, просматривая газету «Асхабад».
– И что же о нем пишут? Ну-ка, разрешите.
– Хазар-хан взял газету и прочел вслух:
«Вновь сформировался Закаспийский областной туркменский комитет в составе 17 человек. Председателем избран полковник Ораз Сердар, заместителем - переводчик канцелярии областного комиссара Рахман Бадалов. Наибольшее число членов в комитете от Мервского и Асхабадского уездов. Относительно Ораз Сердара решено возбудить ходатайство об освобождении от несения службы в Текинском полку на время состояния председателем комитета».
Дочитав, Хазар-хан отбросил газету.
– Ну и сволочь, этот Доррер. Сволочь с тремя неизвестными. Свергает меня, облизывает зад Теке-хану, а назначает Ораз Сердара. Скажите, Николай Иваныч, как после этого я могу отойти от всего, что касается наших комитетов! Да я этих бездарных пугал рода человеческого, Теке-хана и Ораз Сердара, за людей не считаю! Я выставлю против них свою дальнобойную артиллерию... Надо же, собачьи дети!..
– Чему вы возмущаетесь, хан?
– спокойно рассудил Лесовский.
– Ораз Сердар - махровый контрреволюционер, вот и выбрал его Доррер...