Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
— Нтъ, м-ръ Сойеръ, сердце не въ порядк,- сказала старая леди съ глубокимъ вздохомъ.
— Плевое дло, сударыня, опасности ни малйшей, — отвчалъ Бобъ Сойеръ. — Засоренъ желудокъ.
— М-ръ Сойеръ! — вскричала старуха, привскакивая съ мста.
— Безъ всякаго сомннія, — подтвердилъ врачъ. — Стоитъ только благовременно принять медицинскія мры, и все какъ рукой сниметъ.
— М-ръ Сойеръ, — сказала старая леди, проникнутая величайшимъ негодованіемъ, — или вы ршились заране нанести мн дерзкое оскорбленіе, или поведеніе ваше объясняется тмъ, что вы не понимаете цли моего визита. Никакая медицинская сила, вс ваши порошки и микстуры не въ состояніи были предупредить
— Остановитесь, сударыня, — сказалъ Бобъ Сойеръ, — кажется, я дйствительно васъ не понялъ. Не угодно-ли теперь объяснить, что такое случилось?
— Племянница моя, м-ръ Сойеръ, — сказала старая леди, — сестра вашего пріятеля…
— Такъ, сударыня — сказалъ Робертъ, пожираемый на этотъ разъ величайшимъ нетерпніемъ, потому что старая леди, несмотря на внутреннее волненіе, говорила протяжно, съ разстановкой, какъ и вс старухи. — Такъ, сударыня, такъ.
— Моя племянница, Арабелла, за три дня передъ этимъ отпросилась навстить мою сестру, другую свою тетку, содержательницу женскаго пансіона въ трехъ миляхъ отъ города. Передъ заведеніемъ ея вы можете увидть ракитовый палисадникъ, замчательный въ своемъ род, и нсколько старыхъ развсистыхъ дубовъ.
На этомъ мст старушка пріостановилась, чтобы отереть слезы.
— Ахъ, сударыня, пусть чортъ ихъ поберетъ, эти ракитовые кусты! — вскричалъ Робертъ, совершенно забывая свою докторскую сановитость и осанку. — Говорите скоре, ради Бога.
— Сегодня утромъ, — начала опять старая леди медленно и съ разстановкой, — сегодня утромъ она, то есть моя племянница…
— Воротилась назадъ, я полагаю, — сказалъ Робертъ съ великимъ одушевленіемъ. — Такъ, что ли?
— Нтъ, м-ръ Сойеръ, совсмъ не такъ. Она писала ко мн…
— Письмо, разумется. Что-жъ она говоритъ?
— Она говоритъ… то есть не говоритъ, a пишетъ, — и вотъ, мн бы хотлось сообщить Бенжамену это извстіе не вдругъ, a постепенно, чтобы, знаете, не разстроить его пылкаго чувства, — она пишетъ ко мн, что… письмо это y меня въ карман, м-ръ Сойеръ, но я забыла очки въ карет, a безъ очковъ я никакъ бы не могла указать на это мсто, — бда со слпыми глазами, м-ръ Сойеръ! Ну, да, словомъ сказать, племянница моя пишетъ что она уже замужемъ.
— Что-о-о? — закричалъ во весь голосъ м-ръ Бобъ Сойеръ.
— Замужемъ, — повторила старая леди.
Больше уже ничего не слышалъ м-ръ Бобъ Сойеръ. Онъ опрометью бросился изъ аптеки въ другую комнату и закричалъ богатырскимъ голосомъ:
— Бенъ, другъ мой, она удрала!
Лишь только эта оглушительная всть достигла до ушей м-ра Бена Аллена, дремавшаго этимъ временемъ за конторкой, какъ вдругъ онъ быстро вскочилъ на ноги и, не говоря дурного слова, ринулся стремглавъ на м-ра Мартына и, запустивъ свою руку за галстухъ этого невиннаго джентльмена, выразилъ очевидное намреніе задушить его на томъ самомъ мст, гд стоялъ онъ, понуривъ голову и почесывая затылокъ. Бурный и ршительный въ своихъ движеніяхъ, возбужденныхъ внезапными порывами отчаянія, молодой человкъ приступилъ къ выполненію своего намренія, обнаруживая вмст силу богатыря и опытность хирурга.
М-ръ Мартынъ, принадлежавшій къ разряду джентльменовъ, не одаренныхъ особенною силой краснорчія или убжденія, покорился этой операціи на нсколько секундъ съ невозмутимымъ спокойствіемъ философа, готоваго ко всякимъ приключеніямъ. Убдившись, однакожъ, что эта шутка въ скоромъ времени можетъ отнять y него всякую надежду на полученіе хорошаго жалованья и даровой квартиры въ этомъ подлунномъ мір, онъ пробормоталъ какое-то метафизическое возраженіе и съ одного размаха повалилъ молодого человка на полъ. Но какъ об руки м-ра Бена Аллена зацпились за его галстухъ, то, увлеченный силою падающей тяжести, онъ грянулся и самъ по тому же направленію. Когда такимъ образомъ они лежали и барахтались, дверь аптеки отворилась и внезапно вошли два неожиданныхъ постителя — м-ръ Пикквикъ и м-ръ Самуэль Уэллеръ.
При взгляд на эту сцену, Самуэль вообразилъ что м-ръ Мартынъ, по всей вроятности, нанялся въ этомъ врачебномъ заведеніи за условленную сумму принимать какія-нибудь сильныя лкарства или выдержать, эксперимента ради, какіе-нибудь болзненные пароксизмы, или по временамъ глотать ядъ, чтобы испытать на себ дйствительность какихъ нибудь новйшихъ антидотовъ, или, наконецъ, производить какіе-нибудь другіе, боле или мене смлые, опыты съ благородною цлью увеличить массу медицинскихъ свдній и удовлетворить пылкой любознательности двухъ молодыхъ профессоровъ медицинской науки. Находясь подъ вліяніемъ этого впечатлнія, Самуэль стоялъ спокойно на одномъ мст, опустивъ руки въ карманы, и смотрлъ съ великимъ участіемъ на результатъ этого интереснаго эксперимента. Другого рода впечатлнія поразили воспріимчивую душу ученаго мужа. М-ръ Пикквикъ, съ обычной энергіей, вдругъ бросился на сражающихся джентльменовъ и закричалъ повелительнымъ голосомъ, чтобы ихъ розняли.
Это пробудило, наконецъ, дятельность м-ра Боба Сойера, который до сихъ поръ былъ, казалось, совершенно парализированъ внезапнымъ бшенствомъ своего товарища и друга. При содйствіи этого джентльмена м-ръ Пикквикъ скоро поставилъ на ноги Бена Аллена. М-ръ Мартынъ, находя неудобнымъ оставаться на полу, всталъ самъ и бросилъ вокругъ себя безсмысленно равнодушный взоръ.
— М-ръ Алленъ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, — что съ вами, сэръ?
— Ничего, ничего, сэръ, вотъ мы увидимъ! — отвчалъ м-ръ Алленъ свирпымъ тономъ.
— Да что такое? — спросилъ м-ръ Пикквикъ, бросая взглядъ на Боба Сойера. — Здоровъ-ли онъ?
Прежде, чмъ Робертъ собрался произнести отвтъ, Бенъ Алленъ схватилъ м-ра Пикквика за руку и пробормоталъ болзненно печальнымъ тономъ:
— Сестра моя, почтенншій, сестра моя.
— О, только-то? — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Мы легко можемъ уладить это дло, къ общему благополучію, я надюсь. Сестрица ваша здорова и счастлива, почтеннйшій, и я пріхалъ сюда именно затмъ, чтобы…
— Жалю, господа, что я долженъ нкоторымъ образомъ задержать ходъ этихъ пріятныхъ переговоровъ, какъ выразился однажды король, распуская парламентъ, — перебилъ м-ръ Уэллеръ, смотрвшій этимъ временемъ на стеклянную дверь, — но здсь вотъ происходитъ передъ вашими глазами другой медицинскій экспериментъ. Какая-то старушка растянулась на ковр и желаетъ, вроятно, чтобы ей сдлали ампутацію или спринцовку, или что-нибудь въ этомъ смысл.
— Ахъ, я и забылъ, — сказалъ м-ръ Бенъ Алленъ- Это моя тетка.
— Великій Боже! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ. — Что-жъ вы стоите, господа? Бдная леди! Тихонько, Самуэль, тихонько.
— Странное положеніе для бабушки почтенныхъ лтъ! — замтилъ Самуэль, приподнимая тетку и усаживая ее въ кресла. — Эй, ты, шаромыжникъ! Принеси-ка уксуса или спирта.
Это приказаніе относилось къ мальчику въ сромъ балахон, который въ это время, поручивъ надзоръ за каретой уличному сторожу, воротился назадъ, чтобы быть свидтелемъ происходившей суматохи. Благодаря общимъ усиліямъ этого мальчишки, Самуэля и двухъ молодыхъ врачей, старая леди была, наконецъ, приведена въ чувство.