Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
— Теперь, сэръ, потрудитесь объяснить, что, вамъ угодно было сказать, — началъ м-ръ Бенъ Алленъ обращаясь къ п-ру Пикквику.
— Я хотлъ изъяснить вамъ сэръ, — отвчалъ м-ръ Пикквикъ, — что сестрица ваша живетъ въ Лондон. Она здорова и счастлива.
— Какая мн нужда до ея счастья? — сказалъ м-ръ Бенжаменъ Алленъ, выдлывая грозные жесты обими руками.
— Дайте мн вотъ только добраться до ея мужа: увидимъ, кто счастливъ и кто несчастливъ, — сказалъ Бобъ Сойеръ, — пусть этотъ негодяй сойдется со мной на двнадцати шагахъ: раздавлю его, уничтожу, размозжу…
— Остановитесь, сэръ, — прервалъ м-ръ Пикквикъ. — Вы должны знать напередъ, къ кому обращаются ваши угрозы, и прошу васъ имть въ виду прежде всего, что почтенный джентльменъ, котораго вы злословите безъ всякаго основанія и причины, былъ, есть и будетъ моимъ искреннимъ другомъ.
— Кто
— Его имя, сэръ, его имя! — закричалъ Бенъ Алленъ.
— М-ръ Натаніэль Винкель! — отвчалъ м-ръ Пикквикъ съ удовольствіемъ и твердостью.
М-ръ Бенжаменъ Алленъ, пораженный, какъ громомъ, этою неожиданною встью, вдребезги разбилъ очки о каблукъ своего сапога, тщательно подобралъ осколки и положилъ ихъ въ три свои кармана. Затмъ, скрестивъ руки на груди, онъ закусилъ губы и бросилъ свирпый взглядъ на кроткія черты м-ра Пикквика.
— Такъ это вы, сэръ, изволили устроить эту свадьбу? — спросилъ, наконецъ, м-ръ Бенжаменъ Алленъ, скрежеща зубами.
— И вотъ, если не ошибаюсь, — подхватила старая леди, — камердинеръ этого джентльмена безпрестанно шлялся вокругъ моего дома и подговаривалъ моихъ слугъ войти въ ихъ общій замыселъ, противный моей вол. Мартынъ!
— Что угодно? — сказалъ угрюмый джентльменъ, выступая впередъ.
— Это-ли тотъ джентльменъ, котораго вы видли въ нашемъ переулк? Вы еще говорили мн о немъ сегодня поутру.
М-ръ Мартынъ, въ жизнь свою не любившій терять лишнихъ словъ, осмотрлъ Самуэля съ нотъ до головы и сквозь зубы промычалъ:
— Онъ и есть.
М-ръ Уэллеръ, не питавшій никогда предосудительной гордости въ своемъ сердц, улыбнулся на угрюмаго джентльмена и проговорилъ учтивымъ тономъ, что онъ имлъ честь видть его одинъ разъ передъ господской конюшней.
— Стало-быть, я напрасно хотлъ задушить этого врнаго челядинца? — воскликнулъ м-ръ Бенъ Алленъ. — Потрудитесь объяснить мн, м-ръ Пикквикъ, зачмъ и по какому поводу вздумалось вамъ употребить вашего слугу для выполненія злонамренныхь плановъ противъ моей сестры? Я требую отъ васъ объясненія, сэръ.
— Да, сэръ, объясните намъ это, — сказалъ Бобъ Сойеръ.
— Это настоящій заговоръ! — прибавилъ м-ръ Бенъ Алленъ.
— Злонамренный планъ, — дополнилъ Бобъ Сойеръ.
— Безчестный обманъ! — замтила старая леди.
— Чистйшее надуванье! — заключилъ м-ръ Мартынъ.
— Прошу васъ, выслушайте меня, милостивые государи, — хладнокровно и безъ гнва началъ м-ръ Пикквикъ, когда Бенъ Алленъ растянулся, наконецъ, въ креслахъ, въ которыхъ онъ обыкновенно пускалъ кровь своимъ паціентамъ. — Помощь моя молодымъ людямъ ограничивалась только тмъ, что я одинъ разъ позволилъ себ быть свидтелемъ назначеннаго свиданія между ними, и это я считалъ съ своей стороны неизбжно необходимымъ, такъ какъ, въ противномъ случа, репутація молодой двушки подвергалась нкоторой опасности, между тмъ какъ присутствіе стараго джентльмена отстраняло всякія оскорбительныя подозрнія. Больше я не принималъ никакого участія въ этомъ дл, и мн тогда въ голову не приходило, что молодые люди могутъ быть такъ скоро соединены неразрывными узами брака. При всемъ томъ прошу замтить, милостивые государи, — заключилъ м-ръ Пикквикъ съ особенной энергіей:- я бы не противопоставилъ ни малйшихъ препятствій этому браку, если бы зналъ о немъ заране.
— Слышите вы это? — сказалъ м-ръ Бенжаменъ Алленъ, озирая всю компанію.
— Надюсь, вс это слышатъ, — замтилъ м-ръ Пикквикъ кроткимъ тономъ, — и вс поймутъ, сэръ, что, въ качеств единственнаго родственника своей сестры, вы не имли ни малйшаго права длать насиліе нжному чувству, принуждая ее вступить въ бракъ безъ всякаго влеченія и склонности сердечной. Это было слишкомъ неделикатно и жестоко съ вашей стороны. Что-жъ касается моего молодого друга, супруга сестры вашей, сэръ, онъ стоитъ съ вами на одной ступени, если не выше, въ лстниц общественныхъ отношеній, и если вы не будете въ моихъ глазахъ оказывать ему приличное уваженіе, я готовъ заране отказаться отъ всякихъ дальнйшихъ объясненій по этому предмету.
— Ко всему этому, почтенные господа, позволю себ и я прибавить малую толику, — сказалъ м-ръ Уэллеръ, выступая впередъ. — Прибавленіе мое состоитъ вотъ въ чемъ: одинъ изъ васъ назвалъ меня плутомъ. За что, позвольте спросить? Разв я похожъ на плута?
— Ахъ, Самуэль, это не иметъ никакой связи съ нашимъ дломъ, — перебилъ м-ръ Пикквикъ, — прикусите свой языкъ.
— Да ужъ я объ этомъ не хлопочу, сэръ, — отвчалъ Самуэль, — только есть тутъ своя особая исторія. Этотъ джентльменъ, можетъ статься, забралъ себ въ голову, что тутъ была еще прежде сердечная зазноба, a я вотъ могу доложить всмъ вамъ, господа, что ничего тутъ не было въ этомъ род, потому что молодая леди сказала съ самаго начала, что она терпть его не можетъ. Никто, стало быть, не перебивалъ ему дороги, и конецъ былъ бы всегда одинъ и тотъ же, если бы даже молодая леди никогда не видала м-ра Винкеля. Вотъ все, что я желалъ замтить, почтенные господа, и я надюсь, что слова мои облегчили душу этого джентльмена.
Послдовала кратковременная пауза за этими утшительными замчаніями. Наконецъ, м-ръ Бенъ Алленъ поднялся съ своего мста и торжественно объявилъ, что онъ никогда больше не увидитъ лица своей сестры, и вслдъ затмъ м-ръ Бобъ Сойеръ, наперекоръ лестному увренію Самуэля, произнесъ страшную клятву мщенія противъ соперника, перебившаго ему дорогу.
Но когда это дло приняло такимъ образомъ характеръ грозный и жестокій, м-ръ Пикквикъ нашелъ внезапно сильную союзницу въ старой леди, которая, казалось, была сильно поражена и растрогана доказательствами ученаго мужа, представленными въ защиту молодой четы. Твердою стопой старушка подошла къ м-ру Бенжамену Аллену и краснорчиво изложила передъ нимъ нкоторыя соображенія и размышленія примирительнаго свойства. Оказалось, по ея словамъ, что человкъ иной разъ самъ не знаетъ, гд упадетъ, гд встанетъ, гд найдетъ, гд потеряетъ, и что, стало быть, чмъ меньше толковать объ этомъ, тмъ лучше. Къ тому же, что сдлано, того не передлаешь, и что прошло, того ужъ не воротитъ никакая человческая сила. Притомъ, надо сказать правду, бда еще далеко не такъ велика, какъ можно было ожидать, и, слдовательно, въ строгомъ смысл, нтъ здсь никакихъ основательныхъ поводовъ тужить и горевать, кручиниться, бситься или выходить изъ себя. На все это м-ръ Бенжаменъ Алленъ отвчалъ, что, не думая нисколько обижать своей тетушки, или оскорблять кого бы то ни было, онъ однакожъ позволяетъ себ здсь, какъ и въ другихъ случаяхъ, имть собственныя свои мннія и расзчеты. Основываясь, въ настоящемъ случа, на этихъ разсчетахъ, онъ положительно убжденъ, что будетъ имть удовольствіе ненавидть свою сестру вплоть до гробовой доски.
Наконецъ, когда эта свирпая ршимость повторена была около полсотни разъ, старая леди внезапно вскочила съ мста и, величественно вздергивая свой почтенный носъ, пожелала освдомиться и узнать, по какому это поводу, и за что про что потерялъ къ ней всякое уваженіе ея собственный племянникъ, котораго она отлично помнила еще до его рожденія, лтъ двадцать пять назадъ, котораго потомъ, еще глупымъ ребенкомъ, держала на колняхъ, няньчила на рукахъ, кормила араурутомъ, и проч., и проч.?
Между тмъ какъ старушка, въ силыныхъ и рзкихъ выраженіяхъ, распекала м-ра Бена Аллена за его непослушаніе и буйный характеръ, Бобъ Сойеръ и м-ръ Пикквикъ держали уединенную бесду въ другой комнат, гд, какъ можно было замтить, молодой человкъ нсколько разъ прикладывалъ свои уста къ черной бутылк, производившей, повидимому, весьма живительное вліяніе на вс черты его лица. Скоро онъ ршительно повеселлъ и, наконецъ, схвативъ бутылку, выбжалъ въ переднюю комнату и объявилъ торжественнымъ голосомъ, что намренъ предложить тостъ за счастье и здоровье м-ра и м-съ Винкель, которыхъ онъ отъ всего сердца и безъ малйшей зависти на душ поздравляетъ съ благополучнымъ бракомъ. Услышавъ это, м-ръ Бенъ Алленъ быстро вскочилъ съ мста и, завладвъ бутылкой, налилъ огромный стаканъ ликера, отъ котораго черезъ нсколько минутъ лицо его почернло почти такъ же, какъ бутылка. Немедленно черная бутылка обошла всю компанію, и вс, не исключая старой леди, пили здоровье новобрачныхъ съ такимъ радушіемъ, что даже самаго металлообразнаго Мартына угораздило придать своей физіономіи плнительно веселый и улыбающійся видъ.
— И вотъ теперь y насъ пойдетъ потха, — сказалъ Бобъ Сойеръ, потирая руками. — Прокутимъ всю ночь, господа.
— Очень жаль, что я долженъ воротиться въ свою гостиницу, — сказалъ м-ръ Пикквикъ. Въ послднее время я отвыкъ долго сидть по ночамъ, и къ тому же, дорога чрезвычайно утомила меня.
— Останьтесь, по крайней мр, выпить съ нами чаю, м-ръ Пикквикъ, — сказала старуха ласковымъ тономъ.
— Нтъ, покорно васъ благодарю, — отвчалъ этотъ джентльменъ.
Мы должны признаться, что ласковость и вниманіе старой леди были главнйшими побужденіями, заставившими м-ра Пикквика преждевременно собраться домой. Онъ думалъ ежеминутно о м-съ Бардль, и каждый взглядъ старушки, привтливый и ласковый, бросалъ его въ холодный потъ.