Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
Сначала м-ръ Самуэль Уэллеръ не обращалъ никакого вниманія на эволюціи забавнаго толстяка; но замтивъ, что м-ръ Пикквикъ довольно часто наблюдаетъ одинъ и тотъ же предметъ, онъ самъ обратился въ ту же сторону и полузаслонилъ рукою свои глаза, какъ будто желалъ въ точности разсмотрть черты интереснаго предмета и увриться въ его тождеств съ другимъ лицомъ. Скоро, однакожъ, сомннія его совсмъ исчезли: прогнавъ дуновеніемъ устъ своихъ густое облако дыма, краснолицый толстякъ пробасилъ охриплымъ, но довольно звучнымъ голосомъ, который, казалось, самъ
— Самми!
— Что это за человкъ? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Вотъ ужъ, сэръ, чего совсмъ не ожидалъ! — воскликнулъ м-ръ Уэллеръ. — Вдь это старикъ.
— Старикъ! — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Какой старикъ?
— Мой родитель, сэръ, — отвчалъ м-ръ Уэллеръ. — Здравствуй, старина!
И съ этимъ изліяніемъ сыновней нжности м-ръ Уэллеръ спшилъ очистить подл себя мсто для краснолицаго толстяка, который, съ трубкой во рту и пивною кружкою въ рук, привтствовалъ своего возлюбленнаго сына.
— Давненько мы не видались, Самми… слишкомъ два года. Гд ты пропадалъ.
— Тамъ же, гд и ты, старый хрычъ. — Ну, здорова ли мачеха?
— Жиретъ со дня на день, провалъ ее возьми! — отвчалъ м-ръ Уэллерь старшій, принимая торжественную позу. — Послушай, Самми, другъ ты мой любезный, когда я зналъ ее вдовой, это, что называется, была чудо въ свт, a не баба: смирна, какъ овца, ласкова какъ голубь; a теперь ужъ не то, Самми!.. совсмъ не то! Она ведетъ себя, не какъ жена.
— Право? — спросилъ м-ръ Уэллеръ младшій.
Старшій м-ръ Уэллеръ покачалъ головой, затянулся, вздохнулъ и отвчалъ такимъ образомъ:
— Лукавый попуталъ меня, Самми, окаянный смутилъ мою душу. Бери, другъ мой, примръ со своего отца и не зарься на вдовицъ во всю свою жизнь, особенно, если он занимались какимъ-нибудь ремесломъ.
Передавъ этотъ родительскій совтъ, м-ръ Уэллеръ старшій снова набилъ свою трубку табакомъ изъ жестяной коробочки, бывшей въ его карман, и принялся затягиваться съ превеликимъ паосомъ.
— Прошу извинить, сэръ, — сказалъ онъ, обращаясь, посл продолжительной паузы, къ м-ру Пикквику, — личности, я полагаю, здсь не имется. Вы не женаты на вдов?
— Нтъ, — отвчалъ улыбаясь м-ръ Пикквикъ.
И покамстъ м-ръ Пикквикъ улыбался, Самуэль Уэллеръ шепнулъ на ухо своему отцу, въ какихъ отношеніяхъ былъ онъ поставленъ къ этому джентльмену.
— Прошу извинить, сэръ, — сказалъ м-ръ Уэллеръ старшій, — надюсь, что вы не нашли никакихъ художествъ за моимъ сынишкой?
— Я совершенно доволенъ вашимъ сыномъ, — отвчалъ м-ръ Пикквикъ.
— Очень радъ, сэръ, очень радъ, — сказалъ старикъ. — Я такъ и думалъ, сэръ. Воспитаніе его стоило мн большихъ хлопотъ. Уже пятилтнимъ мальчишкой онъ бгалъ y меня, гд хотлъ, и промышлялъ свой хлбъ, какъ умлъ. Иначе, сэръ, и не должно воспитывать дтей, если хотятъ изъ нихъ сдлать порядочныхъ людей, съ умньемъ обращаться въ свт.
— Опасная метода воспитанія — замтилъ м-ръ Пикквикъ.
— И не совсмъ удачная, — прибавилъ м-ръ Самуэль Уэллеръ. — Вотъ еще недавно я сыгралъ изъ себя порядочнаго дурака,
— Кто это? — спросилъ отецъ.
Сынъ разсказалъ въ короткихъ словахъ, какъ поймалъ его на удочку какой-то забулдыга, по имени Іовъ Троттеръ.
М-ръ Уэллеръ старшій выслушалъ разсказъ съ величайшимъ вниманіемъ, и затмъ, подумавъ съ минуту, спросилъ:
— Этотъ Джингль, сказалъ ты, парень высокій, тонконогій, длинноволосый, ворчитъ скороговоркой?
— Да, да, — перебилъ м-ръ Пикквикъ, не дожидаясь окончанія фразы.
— A y этого Троттера — огромная шершавая башка съ черными волосами?
— Да, да, — подхватили въ одинъ голосъ м-ръ Пикквикъ и его слуга.
— Ну, такъ и есть, я знаю этихъ сорванцовъ, — сказалъ м-ръ Уэллеръ старшій. — Я даже знаю, гд теперь они живутъ.
— Гд? — съ живостью спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Въ Ипсвич. Я вамъ разскажу, какъ это я знаю. Мн часто приходится съ однимъ джентльменомъ здить въ Бери, и въ тотъ самый день, какъ мы схватили ревматизмъ, я подрядился везти оттуда обоихъ этихъ мошенниковъ въ Ипсвичъ. Дорогой сказалъ мн этотъ пучеглазый болванъ въ кофейной ливре, что они надолго останутся въ Ипсвич.
— Очень хорошо, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, — я готовъ преслдовать его въ Ипсвич или во всякомъ другомъ мст.
— Точно ли ты увренъ, ддушка, что это они? — спросилъ м-ръ Уэллеръ младшій.
— Совершенно увренъ, Самми. Наружность ихъ, съ перваго взгляда, показалась мн довольно подозрительною, и къ тому же удивило меня то, что слуга за панибрата обращался со своимъ господиномъ. Они все смялись и говорили, какъ славно удалось имъ поддедюлить стараго воробья.
— Кого? — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
— Стараго воробья, сэръ, должно быть, васъ они и разумли.
Нельзя положительно утверждать, что титулъ стараго воробья могъ быть слишкомъ обиденъ для кого бы ни было; но все же, при настоящихъ обстоятельствахъ, это былъ совсмъ не почетный титулъ. Принимая въ соображеніе вс оскорбленія и обиды этого негодяя, м-ръ Пикквикъ энергически ударилъ кулакомъ по столу и закричалъ громовымъ голосомъ:
— Я буду его преслдовать!
— Мн приходится, сэръ, хать въ Ипсвичъ посл завтра, — сказалъ старикъ Уэллеръ. — Дилижансъ мой отправляется изъ гостиницы "Пестраго быка", что въ Уайтчапл. Если вы ужъ непремнно ршились быть тамъ, вамъ, я полагаю, всего лучше отправиться со мною.
— Очень хорошо; мы такъ и сдлаемъ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Я напишу въ Бери къ своимъ друзьямъ, чтобъ они искали меня въ Ипсвич. — Кудажъ вы торопитесь, м-ръ Уэллеръ? Не хотите ли чего-нибудь?
— Вы очень добры, сэръ… Разв выпить водки за ваше здоровье и за успхъ моего Самми? Такъ, что ли, сынъ мой любезный?
— Извольте, — отвчалъ м-ръ Пикквикъ. — Подайте намъ бутылку джина.
Джинъ принесли. Поклонившись м-ру Пикквику и бросивъ одобрительный кивокъ на Самми, старикъ Уэллеръ залпомъ выпилъ огромную рюмку.