Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
— Молодецъ ты, старичина, сказалъ младшій Уэллеръ, — только не мшало бы теб быть немножко осторожне. У тебя, вдь, подагра, старый хрычъ?
— Я нашелъ, другъ мой, чародйственное лкарство отъ подагры, — отвчалъ м-ръ Уэллеръ старшій, опрокидывая вверхъ дномъ пустой стаканъ.
— Лкарство отъ подагры! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, поспшно вынимая изъ кармана записную книгу. — Какое лкарство?
— Да вотъ, видите ли, въ чемъ штука! — отвчалъ старикъ Уэллеръ. — Подагрой вообще называется такая болзнь, которая, говорятъ, происходитъ отъ слишкомъ большого спокойствія души и комфорта въ домашнемъ быту. Поэтому, сэръ, если вамъ случится страдать подагрой, то женитесь какъ можно скоре на вдов съ громкимъ голосомъ
Сообщивъ этотъ драгоцнный секретъ, м-ръ Уэллеръ старшій осушилъ еще стаканъ джина, поклонился, испустилъ глубокій вздохъ и удалился медленными шагами.
— Ну, Самуэль, что вы скажете о своемъ отц? — спросилъ, улыбаясь, м-ръ Пикквикъ.
— Ничего особеннаго, сэръ, — отвчалъ м-ръ Уэллеръ, — старичина коренастый.
— Что вы думаете насчетъ его образа мыслей?
— Я полагаю, сэръ, что онъ гибнетъ несчастной жертвой супружеской жизни, какъ говорилъ одинъ судья, подписывая смертный приговоръ двоеженцу.
Такое энергическое заключеніе не требовало ни возраженій, ни объясненій. М-ръ Пикквикъ заплатилъ деньги и направилъ шаги въ гостиницу «Лебсдя», гд жилъ м-ръ Перкеръ. Было уже восемь часовъ, когда путешествіе его приближалось къ концу. Типы джентльменовъ въ грязныхъ ботфортахъ и блыхъ запачканныхъ шляпахъ гуляли съ большимъ комфортомъ на бульвар, и это могло служить несомнннымъ признакомъ, что канцеляріи дловыхъ людей уже совершили полный кругъ дневныхъ занятій.
М-ръ Пикквикъ боялся опоздать своимъ визитомъ къ дловому человку, и опасенія его совершенно оправдались, когда онъ поднялся по крутой лстниц во второй этажъ. Наружная дверь м-ра Перкера была заперта, и глубокое молчаніе, послдовавшее за громкимъ стукомъ Самуэля, свидтельствовало, что клерки разошлись изъ его конторы.
— Что намъ длать, Самуэль? — сказалъ м-ръ Пикквикъ, — надобно, во что бы то ни стало, сыскать адвоката: я не сомкну глазъ во всю ночь, если не буду заране увренъ, что кляузное дло поручено опытному человку.
— Да вотъ, сэръ, идетъ сюда какая-то старуха, — сказалъ м-ръ Уэллеръ, — можетъ быть, она смыслитъ что-нибудь. — Эй, матушка! Не знаете ли, гд клерки м-ра Перкера?
— Клерки м-ра Перкера, — повторила тощая и дряхлая старушонка, остановившаяся на лстниц перевести духъ. — Гд клерки? Нтъ ихъ. Разошлись — вс до одного. Я иду убирать контору.
— Вы не служанка ли м-ра Перкера? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Нтъ, я его прачка, — отвчала старуха.
— Вотъ что! Это, однакожъ, забавно, Самуэль, — сказалъ вполголоса м-ръ Пикквикъ, — что старухи въ этихъ гостиницахъ называются прачками. Отчего бы это?
— Оттого, я думаю, что y нихъ смертельное отвращеніе къ мытью и чистот,- отвчалъ м-ръ Уэллеръ.
Такое предположеніе могло быть совершенно справедливымъ. Старуха, повидимому, не имла привычки умываться каждый день, и толстые слои грязи на полу конторы, которую теперь она отворила, свидтельствовали весьма краснорчиво, что мыло и вода были здсь совершенно неизвстными предметами.
— Не знаете ли вы, матушка, гд мы можемъ найти м-ра Перкера? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Не знаю, — отвчала старуха брюзгливымъ голосомъ, — м-ръ Перкеръ за городомъ.
— Очень жаль. Гд, по крайней мр, его конторщикъ? Не знаете ли?
— Знаю. Только конторщикъ не поблагодаритъ меня, если я скажу, гд онъ, — отвчала прачка.
— Мн, однакожъ, очень нужно его видть.
— Приходите завтра поутру.
— Это будетъ поздно, матушка, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
— Ну, ужъ такъ и быть. Оно, я думаю, не будетъ большой бды, если я открою, гд онъ теперь. Ступайте въ трактиръ «Сороку» и спросите за буфетомъ м-ра Лоутона; вамъ укажутъ молодого красавчика: это и есть конторщикъ м-ра Перкера.
Самуэль Уэллеръ очень хорошо зналъ, гд трактиръ «Сорока». Туда онъ и повелъ своего господина черезъ лабиринтъ переулковъ и проходныхъ дворовъ.
Внутренній и наружный видъ «Сороки» во многихъ отношеніяхъ обратилъ на себя вниманіе ученаго мужа. Прежде всего замтилъ м-ръ Пикквикъ, что въ кухн «Сороки» была перегородка и что за этой перегородкой нанималъ себ уголъ починщикъ башмаковъ, откуда явствовало, что содержатель «Сороки» владлъ искусствомъ выжимать копейку даже изъ перегородокъ. Не подлежало также никакому сомннію, что содержатель «Сороки» имлъ филантропическую душу: это доказывалось его покровительствомъ пирожнику, который, безъ всякой помхи, продавалъ свои лакомства на самомъ порог трактира. Изъ нижнихъ оконъ, украшенныхъ занавсами шафраннаго цвта, выглядывали дв или три печатныя карточки съ извстіемъ, что почтенная публика можетъ здсь утолять свою жажду яблочной настойкой и данцигскимъ пивомъ изъ еловыхъ шишекъ. Тутъ же на большой черной доск красовалась другая надпись, объявлявшая просвщенному міру, что въ погребахъ заведенія хранятся пятьсотъ тысячъ бочекъ двойного портера, изготовленнаго по новоизобртенной метод. Носились слухи, что хозяинъ никому и никогда не показывалъ этихъ знаменитыхъ погребовъ; но тмъ не мене всякій зналъ, что они существовали въ таинственныхъ ндрахъ земли. Если прибавить къ этому, что на воротахъ трактира была вывска съ изображеніемъ птицы, весьма похожей на сороку, изможденную временемъ и непогодой, то читатель получитъ удовлетворительное понятіе о знаменитой таверн, посвященной вечернимъ вакханаліямъ м-ра Лоутона и его товарищей.
Когда м-ръ Пикквикъ вошелъ въ буфетъ, пожилая женщина явилась изъ-за ширмъ къ его услугамъ.
— Не здсь ли м-ръ Лоутонъ? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Здсь, — отвчала трактирщица. — Чарли, проводите этого джентльмена къ м-ру Лоутону.
— Теперь нельзя, — отвчалъ рыжеватый мальчишка, — м-ръ Лоутонъ поетъ псню. Подождите, сэръ, онъ скоро кончитъ.
Лишь только рыжеватый мальчишка проговорилъ эти слова, какъ вдругъ изъ внутренности трактира раздались громогласныя восклицанія, возвщавшія объ окончаніи псни. Оставивъ Самуэля услаждать досугъ портеромъ, м-ръ Пикквикъ пошелъ наверхъ, въ сопровожденіи трактирнаго слуги.
— Съ вами желаютъ поговорить, сэръ.
Одутловатый молодой человкъ, занимавшій первое мсто за столомъ въ качеств президента, молодцовато взъерошилъ волосы, и взглянулъ съ нкоторымъ изумленіемъ въ ту сторону, откуда происходилъ этотъ докладъ. Изумленіе это увеличилось еще боле, когда взоръ его упалъ, наконецъ, на фигуру джентльмена, котораго до той поры никогда онъ не видалъ.
— Прошу извинить, сэръ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ;- мн очень жаль, что присутствіе мое разстроиваетъ, нкоторымъ образомъ, вашу компанію; но я пришелъ по особенному, весьма важному длу, не терпящему ни малйшаго отлагательства. Впрочемъ, я задержу васъ не боле пяти минутъ и буду вамъ крайне обязанъ, если вы будете имть снисходительность выслушать меня наедин.
Одутловатый юноша вышелъ изъ-за стола и попросилъ неизвстнаго джентльмена занять подл него мсто въ темномъ углу этой залы. М-ръ Пикквикъ со всми подробностями, отъ начала до конца, разсказалъ свою горемычную повсть.
— A! — воскликнулъ Лоутонъ, когда м-ръ Пикквикъ кончилъ разсказъ. — Додсонъ и Фоггъ!.. — славная практика y нихъ… — отличные юристы: знаю я этихъ господъ. Додсонъ и Фоггъ!
М-ръ Пикквикъ согласился, что Додсонъ и Фоггъ — отличные юристы. М-ръ Лоутонъ продолжалъ:
— Перкера теперь нтъ въ город, и онъ воротится не прежде, какъ въ конц будущей недли; но если вамъ угодно почтить меня довренностью въ этомъ дл, я могу сдлать вс необходимыя распоряженія до прізда м-ра Перкера.