Замыкание
Шрифт:
Новый виток коридора вывел к очередному уничтоженному посту и ряду камер за ним. У этих людей было больше времени на сомнение — и даже самые робкие уже выглядывали из камер. Ранцы с оружием наличествовали и тут — возле них шла громкая склока; нерешительные боролись за оставшееся, пытаясь забрать огнестрельное оружие. Кажется, спорить им было важнее и безопаснее, чем идти на прорыв.
— Жандармы! — кто-то заметил наш выход и закричал, указывая в нашу сторону.
Заполошно лязгнули выстрелы, высекая искры по камню стены и пола, оглушая и заполняя коридор
Но стоило слуху восстановиться после грохота, в тишине вновь послышались наши шаги.
— Ну какие же жандармы… Здесь князь Давыдов Василий Владимирович. — Зычно произнес господин полковник, двигаясь через застилающий дым.
Заключенные разбегались с шелестом, как те насекомые от хозяйской поступи на поварской, а в спавшей дымке стало видно брошенное оружие.
— Не берите оружие в руки, господа. — Искренне произнес князь, протягивая свою ношу мимо камер.
Десятки глаз смотрели на беспамятного человека, собиравшего пыль с коридора. Они, несомненно, помнили его — как и всякое, что могло отличать один день в заключении от другого. Только у этого человека раньше был спецпропуск, целое лицо и полномочия.
— Не заставляйте меня гневаться.
Скрежетала истертая ременная пряжка по полу… И зависть к тем, кто побежал на свободу, сменялась во взглядах злорадством.
Ближе к выходу, когда гортань перестало царапать тягостным ощущением блокиратора, Василий Владимирович отбросил чужую ногу, с отвращением оттерев ладонь.
Выстрелы впереди стихли — прорыв через посты такой толпой был делом времени. И теперь вооруженные, отчаявшиеся люди — часть из которых не погнушалась и раздела постовых позади нас, переодевшись в их одежды, искала крови и свободы в кольце Кремлевских стен. Сколько их? Сотня, может — полторы. Были ли среди них одаренные? Безусловно.
Князь Давыдов между тем открыл шампанское, с удовольствием приникнув к горлышку.
— Сушит горло неимоверно! — Пожаловался он мне, утирая губы рукавом. — Какой раз сюда попадаю, уже и камень запомнил, после которого эта дрянь не работает. — Пристукнул он по характерному булыжнику под ногой.
Чуть более светлый, чем окружающие — разве что. Но если присмотреться, то форму можно запомнить.
— Какие будут распоряжения, господин полковник? — Смотрел я на очередной изгиб коридора, за которым был крутой подъем вверх, к Арсеналу.
— Приведем к порядку беглецов и займемся остальными за стенами. — Оттер он ус после очередного глотка. — Чуете, как им нас не хватает?
Близость схватки за стенами Кремля передавалась дрожью через землю. И раз амплитуда всякий раз оставалась прежней, то кто-то давил, а кто-то успешно противился чужой силе.
— Предлагаю спасти Императора, господин полковник. — Не согласился я повесткой дня.
— Ротмистр, он трезв, и вокруг нет воды. — Усмехнулся Василий Владимирович. — Ему ничто не способно угрожать.
— Люди слышали, что под завалами умер Первый советник. Если под завалами вдруг
— Вашим заговорщикам еще предстоит пройти эти стены, — указал он на потолок. — И меня.
— А если враг уже рядом? Если он, маскируясь под заключенных, уже прорывается в Кремлевский дворец? А весь этот шум за стенами — слой чужого плана?
— Слушайте, ротмистр. Заговор — это очень простое дело. — С укором посмотрел он на меня. — Мы выходим, бьем в морду. Если морда дерется, то это враг. Если спрашивает «за что?» — то враг более опасный! А император потом раздает медали, если мы угадали, и ссылку, если нет.
— Если вам дадут соперника, и мы победим. Если нашим союзникам дадут соперника, и они победят, а медали будет вручать другой человек — вас это устроит?
— А я думал, это от шампанского у меня болит голова! Оказывается, это все вы, ротмистр! — Заворчал князь. — Все эти заговоры — это развлечение для его величества! Захочет, придет — и разгонит всех! Но у благородных есть право устраивать мятеж, а у других — этому противиться! В конце концов, это весело!
По земле шарахнуло так, что выбило крошку из каменного потолка.
— Там сейчас всех убьют без нас! — Печалился Давыдов, глядя на меня.
Но не торопился куда-то бежать и наводить порядок. Усы его, как вибриссы хищного зверя, настороженно подергивались, а в глазах не было и тени опьянения.
— Авианосец ЮК «Либерти» в акватории Черного моря, учения. Боевая группа в сорок кораблей в районе Датских проливов, учения. Авианосец «Великий путь», Владивосток, учения. — Перечислял я спокойным тоном.
— И что? Пусть себе учатся. На шлюпках, там, спускаться… — пожал господин полковник плечами. — Авось выживет кто.
— Их сопровождают наши корабли охранения, ваше сиятельство. — Я под его пытливым взглядом опустился к пленнику и достал удостоверение ВМФ из его кармана, распахнув перед князем. — Они выстрелят первыми.
— Вздор, — отмахнулся Давыдов. — Война никому не нужна.
— Это понимают все, ваше сиятельство. Новый император убедит в этом наших зарубежных партнеров. — Смотрел я на него прямо. — Правление стоит начинать с успехов.
— Ротмистр, достаточно всего одного слова великого князя Романа Глебовича, что это самоуправство низовых чинов, и никакой войны не случится.
— Если он будет жив.
— Вы и ему пророчите смерть? — Хмыкнул его сиятельство, заложив руки за спину и напряженно покачиваясь с мыска сапога на пятку.
— Он находится подле государя. Он в опасности. И он уж точно никогда не даст приказ кораблям стрелять. — Уверенно завершил я.
— Это ж кто у нас такой завелся тогда… — Дернул усами князь, посмотрел на бутылку с шампанским и раздраженно отставил ее в сторону.
— У Императора восемь сыновей, господин полковник.
— А у вас — богатая фантазия, ротмистр. — пробубнил Василий Владимирович, распрямляя плечи до неестественной прямоты. — Майор Шевцов, Николай Семенович! — Рявкнул он в пустоту перед собой, заставив чуть вздрогнуть от неожиданности.