Западноевропейская поэзия XХ века. Антология

Коллектив авторов

Стихи Кено (перевод М. Кудинова) изданы в 1973 г. («Прогресс»).

ЕСЛИ ТЫ ДУМАЕШЬ

Если ты думаешь, если ты думаешь, если, девчонка, думаешь ты, что так, что так, что так будет вечно — бездумно, беспечно, когда бесконечно улыбки вокруг, и весна, и цветы, то знай, девчонка, поверь, девчонка, девчонка, пойми: ошибаешься ты. Если уверена, если уверена, если, девчонка, уверена ты, что навсегда эти розы румянца, легкая поступь, стремительность танца, гибкое тело, блеск красоты — что так, что так, что

так будет вечно, то знай: далека, далека бесконечно, ой как далека от истины ты! Кончится праздник, весна быстротечна, планеты по кругу вращаются вечно, а ты не по кругу, ты прямо идешь к тому, что не видишь, к тому, что не знаешь и где ты улыбок уже не найдешь. Там ждут, там ждут, тебя ждут морщины, тройной подбородок, угрюмые мины, так помни об этом и розы срывай, срывай розы жизни, срывай розы счастья, покуда тебе улыбается май. А если ты их не срываешь, девчонка, то, знаешь, девчонка, ты дура, девчонка, и тут уж сама на себя пеняй.

ИСКУССТВО ПОЭЗИИ

Возьмите слово за основу И на огонь поставьте слово, Возьмите мудрости щепоть, Наивности большой ломоть, Немного звезд, немножко перца, Кусок трепещущего сердца И на конфорке мастерства Прокипятите раз, и два, И много-много раз все это. Теперь пишите! Но сперва Родитесь все-таки поэтом.

МЯСНАЯ ЛАВКА

По улицам Парижа брожу среди людей и грусть веду на привязи, чтоб не вспугнуть детей. Сыры, куски свинины, продукты всех сортов, кровавые витрины, прилавки мясников. Лежит в углу теленок, тоскою полон взгляд, и это я, быть может, а может быть, мой брат. Не расставаясь с грустью, сажусь я на скамью, я развернул газету и снова узнаю’ о бедах, и несчастьях, и всевозможном зле, о страшных преступленьях, насильях, наводненьях, войне, землетрясеньях, страданьях на земле, и это утешенья не приносит мне.

ПРИЛИВ

Приходит каждый день прилив, как в дом — газета. Прилив — незримых сил порыв, источник света. Он отрицает тишь да гладь, он рушит скалы, чтобы цветы потом создать из минерала. Его барашки к берегам бегут проворно и оставляют камни там редчайшей формы. С морской стихией мир сравнив, заметишь вскоре: сперва прилив, потом отлив — весь мир как море.

ЖАН ТАРДЬЕ

Перевод М. Кудинова

Жан Тардье(род. в 1903 г.). — Поэт, драматург, музыкант, вссеист. Во время фашистской оккупации сотрудничал в подпольных изданиях; стихи тех лет, пронизанные гражданским пафосом, скорбью и гневом, вошли затем в сборник «Задушенные боги» (1946). В послевоенной лирике Жан Тардье, по его собственным словам, пытается «привнести в видимый мир отчетливую и волнующую ясность сна и тем самым преобразить голую действительность в сверхъестественную явь» (сб. «Месье Месье», 1951; «Безличный голос», 1954; «Безвестные истории», 1961; «Скрытая река», 1968).

Стихи Тардье изданы в переводе М. Кудинова в 1973 г. изд-вом «Прогресс».

ГЛАВНЫЕ ЗАТРУДНЕНИЯ

Месье надевает носки — Месье их с него снимает. Месье надевает штаны — Месье их на нем разрывает. Месье надевает рубашку, Месье надевает манишку, Месье надевает подтяжки, Месье надевает пиджак — Месье их с него срывает, и полный царит кавардак. Когда Месье на прогулке — Месье остается дома. Здесь все для Месье привычно Месье здесь все незнакомо. Когда резвится Месье — хранит Месье воздержанье. Когда

он речь произносит — он пребывает в молчанье. И если в городе он — он уезжает на дачу. Когда он спокоен, то, значит, он беспокойством охвачен. Когда он смеется, то плачет. Не спит он, когда засыпает… Едва только солнце взошло, ночь на земле наступает. И, право же, дух спирает, когда замечаешь в конце, что он то один, то их двое, то сидя, то лежа, то стоя, и снова то сидя, то стоя в двух лицах, в одном лице. Он надевает шляпу, снимает шляпу, включает и выключает свет; но в шляпе или без шляпы, со светом или без света — вечно покоя нет.

МОГИЛА МЕСЬЕ МЕСЬЕ

В сгустившейся тишине, где слов не слышно совсем, Месье говорит с Месье, словно Никто с Никем. — Месье, когда смерть придет и каждый из нас умрет, похоже будет тогда, что не было нас никогда! едва я уйду без возврата, кто скажет, что жил я когда-то? — Месье, — отвечает Месье, — вы правы, и тем не менее кто скажет, я есть или нет сейчас и в любое мгновение? Так быстро время уходит, что я, когда рассуждаю (глагол в настоящем времени, изъявительное наклонение), я, право, не тот уж, кем был в предшествующее мгновение. Прошедшее время тоже сюда подойти не может. Здесь нужно, чувствую я, наклонение небытия. — Согласен, — Месье говорит, — и в наклонении этом о жизни своей поведу я рассказ, о жизни обоих нас: мы не рождались, не подрастали, не увлекались, не ели, не спали, мы не любили и не мечтали… Мы с вами никто! И мы ничего не видели и не знали.

МЕТАМОРФОЗЫ

В потемках Истории, в сумраке ночи иду я на ощупь, всему удивляясь, иду, спотыкаюсь, и худо мне очень. Я шляпу беру — оказалась лягушка. Жену обнимаю — а это подушка. Погладил кота — оказался утюг. Окно открываю — и чувствую вдруг, что сырость чулана в лицо мне струится; я за чернильницу принял мокрицу, почтовый ящик — за мусорный ящик, свисток паровоза — за птичьи трели, гудок машины — за умное слово, плач принял за смех, тьму принял за свет, смерть принял за жизнь, а себя — за другого.

ЖАН ФОЛЛЕН

Перевод М. Кудинова

Жан Фоллен(1903–1971). — Нерифмованные и не скованные нормами традиционной метрики, но подчиненные строгой внутренней архитектонике, стихи Фоллена напоминают натюрморты Шардена или отдельные фрагменты картин Вермеера; его обстоятельные и внешне неброские описания обыденных вещей таят в себе глубокий гуманистический подтекст. Основные сборники: «Теплая ладонь» (1933); «Времяпрепровождение» (1943); «Существовать» (1947); «Избранное» (1956); «Часы» (1960); «После всего» (1967).

ЖИЗНЬ

Родился ребенок, окруженный безбрежным пейзажем. Полвека спустя он был убит на войне. Кто помнит теперь, как однажды поставил он у порога тяжелый мешок, из которого выпали яблоки и по земле покатились, и шорох катящихся яблок смешался со звуком мира, где пели беззаботные птицы.

ТАЙНА

Терпкая тайна жизни, в чем ты? Где ты таишься? Иногда в лихорадочном городе вдруг с лесов новостройки срывается тихий рабочий. Но воздух весенний по-прежнему пахнет сиренью. Цепкое горе находит пристанище в теле прекрасном. Зверь засыпает в жилище, которое строили люди. Мирные дни догорают… А войнам не видно конца.