Записки на портянках
Шрифт:
– Да уж, какие могут быть глупости, – ответил за всех Ковальчук.
– Мы собрались здесь для того, чтобы обсудить нашу дальнейшую совместную политику, – продолжил Мазеров, после того, как наручники были сняты. – Да, на сегодняшний день мы можем покончить с преступностью в вашем лице, но что будет дальше? Дальше придут другие, свято место пусто не бывает, и эти другие займут ваши места. Гораздо выгодней, для всех, с вами договориться. Вот наши условия:
1. Отныне все ваши сотрудники во главе с вами должны состоять либо в компартии,
2. Вы приведете в надлежащее состояние принадлежащие вам официальные заведения.
3. Вход в ваши заведения будет осуществляться только по партийным, комсомольским, пригласительным и членским билетам еще нескольких организаций. Вот список.
4. ВЧК оставляет за собой право ревизионной деятельности, а также право проводить на базе ваших ресурсов необходимые общественные мероприятия.
5. Ответственной за вашу работу назначается товарищ Шторн.
6. В обязанности первичной организации товарища Шторн также входит поддержание общественного порядка в городе и на прилежащих территориях.
7. ВЧК обязуется оказывать вновь созданным первичным организациям всяческую шефскую помощь.
Вопросы есть?
Американцев было трое. То, что это американцы, было видно сразу, даже не надо было документы смотреть. Они бродили по Губернску в чудных, до колен штанишках и все время фотографировались. При этом они удивлялись всему, как дети малые. Милые сердцу даунята.
– Надо бы пригласить их в кабинет, и поинтересоваться, что они тут вынюхивают, – сказал зло Санек, который терпеть не мог праздношатающихся граждан иностранного происхождения. Они все у него ассоциировались с Антантой и шпионажем.
– А так спросить слабо? – съязвил я.
– Так они тебе и скажут так. Они и тут не сразу расколются. Таких надо пор всем правилам ведения допроса. Их там, знаешь, как в шпионских школах учат.
– Да какие из них шпионы? Они на шпионов и не похожи совсем.
– А ты видел шпионов, похожих на шпионов?
– А что шпионам может понадобиться в Губернске? У нас же тут нет ничего.
– Вы газеты читаете? – прервал наш спор Мазеров. Мы как раз сидели у него в кабинете и обсуждали текущие вопросы.
– Когда мне? – обиделся Санек. – У меня работа есть, чтобы время разбазаривать.
Я благоразумно промолчал.
– Так ты говоришь, что газеты для бездельников пишут?
– А то для кого. Занятому человеку некогда на газеты время разбазаривать.
– А пишут их в таком случае тоже бездельники? Раз для бездельников.
– Конечно бездельники. Их бы на завод, а они…
– А вот скажи мне, Ленин бездельник?
– Товарищ Ленин?!!!!!
– А у тебя получается, что бездельник. Вот смотри, – Мазеров извлек из своего стола последний номер «Правды» со статьей Ленина на всю передовицу. Санек готов был влезть под стол. – А если бы ты читал газеты, – продолжал тем временем Мазеров, – ты бы знал, что в далекой империалистической Америке трудовой народ не только вынужден пахать на буржуев-эксплуататоров, но, и не имеет права теперь на пролетарско-народный отдых. В Америке сухой закон. Теперь вам понятно, чего хотят американские товарищи.
Мне стало жаль, погибающих от пролетарской жажды американских товарищей, о чем я и сказал Мазерову.
– Это в тебе говорит пролетарский интернационализм, о котором пишет в сегодняшнем номере товарищ Ленин, – мазеров посмотрел на Санька.
– Надо что-то делать, – продолжал я.
– А давайте станем для наших заокеанских товарищей дедами Морозами. Передадим им подарок из далекой России. Объявляю операцию Новый год открытой. И еще, с сегодняшнего дня на каждой планерке будет прессобозрение. Ответственный Санек. Вопросы есть?
– Ну, какие могут быть вопросы, – сказал я тоном Ковальчука.
Уставшие от буржуазной заразы, американские туристы жаждали истинных пролетарских радостей и оттопыривались полными, так необходимой нашей Родины, валюты карманами.
– Извините, мисс, – неловкий американец, залюбовавшийся памятником старины, не заметил, как толкнул очаровательную юную леди. Ее сумочка выпала из рук и по придорожной, исторической пыли рассыпались всякие мелочи, хранящиеся в дамских сумочках.
– Не стоит извиняться, – ответила она на чистом английском.
– О, вы говорите по-английски!
– Немного, – она присела на корточки и стала собирать вещи. Американец бросился ей помогать.
Через пол часа они входили в помещение общества охраны памятников старины.
– Вы здесь работаете? – спросил американец.
– Нет, что вы.
– Живете?!
– Какой ты смешной, Майкл.
– Тогда…
– Вам надо вступить в общество охраны памятников старины.
– Но я не хочу охранять памятники старины.
– Надо, Майкл, надо.
– Я понял. Вы должны приводить сюда людей. Это ваша работа.
– Да нет же.
– Тогда что мы здесь делаем?
– Скоро узнаешь.
– Я должен знать сейчас.
– Хорошо, мы идем в клуб, куда пускают только по членским билетам, и вам с друзьями…
– О, я понял, мы будем членами. А вам не надо быть членом?
– Нет, я комсомолка.
– Вы будете вступать в членство или нет? – раздраженно спросила бесцветная девица за стойкой, уставшая от заморской речи.
– Да, конечно, товарищ.
– Триста долларов.
– Сколько?!
– Триста. Я, кажется, русским языком говорю.
– Товарищи не говорят по-русски. Они из Америки.
– А я говорю, – гордо сказала девица и посмотрела на них сверху вниз.
– И за что только я вывалил такие деньги! – не унимался американец.
– Когда узнаешь, тебе этот взнос покажется мелочью.
– Вы уверены?
– Более того. Я это знаю.
У входа в здание обновленной библиотеки имени Бакинских комиссаров стоял человек в штатском, но с военной выправкой.